Бессмертное сердце - Эльбрус Мяус

Через несколько часов, а может, минут или секунд, — она не ощущала времени, — когда Медея устала идти, а в глазах рябило от стволов, лес расступился, пропуская ее на каменную дорожку, идущую меж деревьев в поля. В пятидесяти метрах от места, где она стояла, высились вверх огромные кованые ворота. Лишенные ограждения, они смотрелись несколько нелепо, но в медной ковке ощущалась сила и древняя красота. Стоило подойти, и ворота распахнулись сами, пропуская неизвестную гостью. Когда она вошла на территорию, предназначающуюся замку, а это, несомненно, была она, ворота со скрежетом захлопнулись.

То, что Медея приняла за поля, оказалось огромной долиной, в которой разместился город, усеянный домиками, как грибами. Через пятьсот метров перед девушкой предстали еще одни ворота, несколько меньше первых, но такие же одинокие. Постепенно опускались сумерки. Сам Ламастор — крепость магов — виднелся на полтора километра впереди. Перейдя вторые ворота и подходя все ближе к замку, девушка стала замечать разноцветные линии, пересекающие территорию с разных сторон: голубые, красные, зеленые и белые, они причудливо делили землю, словно границы государства. От разноцветных линий пахло сильным волшебством, казалось, еще чуть-чуть и воздух затрещит.

Город оказался пуст, глух и как будто мертв. Но лекарка была рада, что никого не встретила и, очутившись у замка, расслабилась. Вблизи замок выглядел отталкивающе: весь темный, из черного камня, невероятно мощного, с узкими окошками и острыми шпилями. Башен виднелось семь, одна из которых держалась особняком и была больше остальных. С виду действительно, создавалось впечатление оборонной крепости. Медея же почувствовала странное спокойствие, словно оказалась дома, какое бывало в Арии.

Некоторое время Медея стояла у входа, не шевелясь, вдыхая воздух, наполненный запахами дерева, травы, сладости, солнца, чего-то знакомого. Наконец, когда она, собравшись с духом, подняла руку, ворота распахнулись, и девушка увидела старого угрюмого человека. На нем были потертые панталоны и потрепанный временем замызганный камзол. На морщинистом, резко очерченном лице, похожем на чернильный набросок, не отображалось ни одной эмоции.

— Я… — начала было лекарка, но человек только кивнул и шире открыл створку, пропуская ее внутрь.

Затем, он ни слова не говоря, отправился к замку, а внутри наверх по лестнице. Медее ни оставалось ничего, как последовать за ним.

Сбившись со счета, сколько они прошли, лекарка даже не обрадовалась, когда старик остановился у небольшой деревянной двери. На самом деле, они пересекли три башни очень странным путем, о котором знал только ее безмолвный провожатый. Старик открыл перед ней дверь, впустил внутрь и тут же удалился. Медея не удивилась, прикрыла дверь и обвела взглядом комнату. Обычный набор — кровать, стол, пара полок и небольшая тумба для одежды. Только темные, бордовые, тяжелые шторы выбивались из этой обыденности. Да, снаружи крепость выглядела совсем иначе, чем внутри.

Армеди подошла к кровати и сбросила свой плащ, казавшийся неподъемным. Осторожно открыв походный мешок, она достала несколько свитков, перевязанных разноцветными ленточками, толстую, оббитую, с потертой кожей, книгу с медной застежкой, небольшой красный бархатный мешочек и два синих замшевых чехла. Когда девушка добралась до дна, оттуда выпрыгнул недовольный Звончик, взъерошенный и обиженный подобным обращением. Фириз уже пристроился на подушке, слетевший с ее плеча минутой ранее.

— Просто кошмар! — возмущался кот, приводя себя в порядок. — Это издевательство какое-то!

Пропустив слова друга мимо ушей и отложив мешок, звякнувший эликсирами, в сторону, девушка приметила на кровати одежду. Это было легкое серебристое платье, аккуратные черные башмачки с маленьким каблучком и бордовая широкая лента из атласа. Переложив вещи на тумбу, лекарка взяла большое полотенце и отправилась искать купальню, чтобы отдохнуть и смыть дорожную пыль.

Только пройдя несколько раз по этажу, она приметила боковую лестницу, ведущую вверх. Комната была престранная, лишенная окон, словно подземная пещера, сверху свисали сталагмиты. Свет в ней излучали маленькие голубые и оранжевые цветочки, с виду стеклянные, которые находились на неимоверной высоте. Сама «ванна» была из темного мрамора, до краев наполненная водой. По форме она напоминала корыто и чем-то смахивала на кратер вулкана. Медея несмело подошла к ванне и потрогала ее рукой. Камень был теплый, приятный, как будто нагретый за день жарким солнцем, а вода горячей. Армеди, не раздумывая, разделась и нырнула в воду.

Отогревшись в купальне, лекарка вернулась в комнату и, свернувшись калачиком, сладко уснула.

Утро накинулось на нее волной звуков: что-то шептало, смеялось, плакало, радовалось, ликовало, носилось, как в припадке, говоря ей проснуться. Древний замок Ламастор ожил, приветствуя свою гостью, дочь, невесту; он радовался, как ребенок, звал ее узнать себя. Он чувствовал армеди, желал поведать представителю древней, как и он, расы о своих тайнах. Сквозь не задернутые с вечера шторы в комнату проникали еще неяркие солнечные лучи. Лекарка с наслаждением потянулась, когда в дверь постучали. Распахнув ее, она обнаружила того самого старика.

— Вас ждут, — только и произнес он. Его голос напоминал звук шуршащей бумаги. И все. Больше ни слова. Весь его вид так и остался без эмоциональным, но Медея почему-то была уверена, что на сборы ей дают не более пяти минут. Девушка даже подумала, не был ли этот старик военным? Эти точные движения, прямая осанка, несмотря на возраст, а скорость просто поражали.

И снова они петляли по всему замку. Только на этот раз Медея не чувствовала усталости. Единственное, что доставляло ей полнейшее неудовольствие, так это одежда. Непривыкшая носить платья, девушка все время спотыкалась. Очередной способ мгновенного перемещения, не дал лекарке, как следует, рассмотреть обстановку. Наконец их путь окончился. Они поднялись по винтовой лестнице, под самую крышу башни. Открыв скромного вида деревянную дверь, старик пропустил девушку внутрь, и снова, как накануне вечером, исчез.

Медея огляделась. В небольшом кабинете, в который она попала, было множество книг, свитков, некоторые из них валялись на полу, на столе лежали какие-то бумаги, перепачканные чернилами, висели странные картины, которые она никогда прежде не видела. За столом сидел крепкий, но уже порядком поседевший мужчина с бородой и усами в темной сутане. Изредка посапывая большим носом, он увлеченно что-то писал, то и дело, опуская кончик пера в чернила. Его лицо было добродушно, а в больших светло-карих глазах читались спокойствие и мудрость.