Все, что мы хотели - Гиффин Эмили

– Нина, перестань! Это же не член. Просто… ну, глубокое декольте.

– Кирк! Во-первых, это никакое не декольте. Ежу понятно, что из декольте не торчит сосок. Ладно, не будем об этом. Что скажешь о расистском комментарии?

– Не такой он и расистский.

– В смысле «не такой расистский?» Это как «немножко беременна?»

– Расизм может быть разной степени. Беременность – не может. Она или есть, или нет, – сказал он. – А ты просто слишком зациклена на политкорректности.

– «Похоже, она получила зелёную карту»? – процитировала я. – Ты считаешь, это нормально, Кирк?

– Нет, я не считаю, что это нормально. Я считаю, что это очень грубо, и да, немножко расистски. И я очень разочаровался в Финче. Очень. Ты это знаешь. Финч это знает. Но я не думаю, что ситуация дошла до той стадии, когда мне нужно отменять рейс, чтобы директор Виндзорской академии и по совместительству неадекватный либерал мог отчитать обоих его родителей.

– При чём здесь его политические убеждения, Кирк? – спросила я, не понимая, почему я вчера оказалась выбита из колеи, а для Кирка работа, судя по всему, была важнее сына.

– Ни при чём. Но Уолт обязательно переведёт всё на политику. Вот увидишь.

– Ты же знаешь, что в Виндзоре принят кодекс чести…

– Но Финч не нарушил кодекс чести, Нина, – сказал Кирк. – Мы с тобой вместе его читали. Это не ложь. Не обман. Не воровство. Это просто грубое замечание, но он отправил его в личном сообщении и в этот момент находился не в школе. Он не зашёл со школьного компьютера, не воспользовался их вайфаем. Я в самом деле считаю, что ты делаешь из мухи слона.

– Ладно, – прошипела я. – Ты хочешь сказать, что не придёшь на встречу?

– Сегодня – точно нет, – отрезал он. – Потому что я не собираюсь отменять рейс.

– Ну, я очень рада видеть, как ты расставляешь приоритеты. Я скажу Уолтеру, что ты занят другими делами, и отправлю тебе письменный отчёт о том, какое будущее ожидает нашего сына, – сказала я и сбросила звонок.

Не знаю, это ли на него подействовало, или я всё же смогла убедить его, насколько высоки ставки, или он просто посчитал, что я не справлюсь с задачей и не смогу вести диалог в его стиле. Но после того, как я отправила ему копию переписки с ассистентом Уолтера, в которой мы договорились встретиться в два, машина Кирка въехала на парковку Виндзорской академии на пять секунд позже моей. Мы переглянулись сквозь окна автомобилей, он помахал мне рукой. Я натянуто улыбнулась, всё ещё злясь и вместе с тем чувствуя огромное облегчение, что мне не придётся идти в школу одной.

– Привет, солнышко, – сказал он глуповато, когда мы оба выбрались из машин. Наклонился, поцеловал меня в щёку, приобнял. – Прости, что расстроил тебя.

– Ничего страшного, – ответила я, чуть смягчившись. Кирк не так часто извинялся, поэтому его слова кое-что для меня значили. – Перенёс рейс?

– Да, но придётся лететь в пассажирском. Бизнес-класс забит, – проворчал он.

Сейчас расплачусь, подумала я, и мы направились к каменному готическому зданию, которое показалось мне гораздо более зловещим, чем когда-либо, включая день, когда я двенадцать лет назад привела сюда Финча на собеседование.

Кирк открыл мне дверь, и мы вошли в тихий вестибюль, чересчур оснащённый кондиционерами, больше похожий на фойе, битком набитый антиквариатом, картинами маслом и восточными коврами. Шэрон, неизменный секретарь, оторвалась от папки с файлами, чтобы поздороваться. Она, разумеется, знала, кто мы такие, но сделала вид, что не в курсе.

– Добрый день. Мы к мистеру Квортерману, – сказала я, чувствуя, как скрутило желудок.

Шэрон сухо кивнула, указала на папку-планшет, лежавшую перед ней на столе:

– Запишитесь, пожалуйста.

Я аккуратно вывела наши имена, и тут же за моей спиной появился Уолтер, державший в руке старомодный кожаный портфель оттенка, стремившегося к оранжевому.

– Кирк, Нина, добрый день. Вы весьма пунктуальны, – сказал он с тем же непроницаемым выражением лица, что и у Шэрон.

Мы поздоровались, он поблагодарил нас за то, что мы не стали тянуть с визитом.

– Не вопрос, – сказал Кирк.

– Конечно. – Я кивнула.

– Пройдёмте в мой кабинет, – Уолтер указал на дверь. Я вновь кивнула, и он повёл нас по длинному коридору, по дороге развлекая светской беседой о том, как быстро подошёл к концу учебный год, и принося извинения за шум, который доносился со стороны спортивных сооружений во дворе – там велось строительство.

– Красиво, – сказал Кирк.

– Да. Но всё ещё на начальной стадии. Предстоит многое. – Уолтер вздохнул.

– Как продвигается кампания по сбору средств? Уже достигли нужной суммы? – поинтересовался Кирк. Я поняла, что этот вопрос был задан намеренно, и почувствовала, что и Уолтер это понял.

– Да, – ответил он. – Ещё раз спасибо за столь щедрый вклад.

– Не за что, – сказал Кирк. Мне вспомнилось официальное письмо с благодарностями, внизу которого рукой Уолтера была нацарапана приписка: Мы вам очень благодарны! Так держать!

Спустя несколько секунд, проведённых в молчании, мы свернули в сторону и увидели кабинет Уолтера. Я осознала, что вижу его впервые за столько лет, и несколько секунд лишь разглядывала детали – потолочные балки из тёмного дерева. Стену, покрытую книжными полками. Большой стол, заваленный стопками бумаг и книгами. Когда мы наконец вошли, я заметила Финча, одиноко сидевшего в кресле. На нём была школьная форма – брюки цвета хаки, наглухо застёгнутая белая рубашка, тёмно-синий блейзер. Руки сложены на коленях, голова опущена.

– Здравствуй, Финч, – сказал Уолтер.

– Здравствуйте, мистер Квортерман, – ответил Финч, подняв голову. – Миссис Петерс сказала, что я должен подождать вас здесь. Вот я и здесь… – Он осёкся.

Прежде чем Уолтер успел ответить, вмешался Кирк:

– Мы не знали, что Финч будет присутствовать.

Было ясно, что он не одобряет такого решения или, по меньшей мере, ожидал, что нас предупредят заранее.

– Да, – сказал Уолтер. – Я вроде бы говорил об этом Нине в голосовом сообщении.

– Сомневаюсь, – пробормотал Кирк. – Ну ладно.

В дверном проёме появилась секретарша, прервав неловкость момента.

– Кофе? Чай? Вода? – спросила она. Мы все отказались, и Уолтер указал нам на пустые кресла по сторонам от Финча. Сам он уселся напротив нас на стул, таким образом замкнув круг. Скрестил ноги, прокашлялся и сказал:

– Итак. На всякий случай уточняю: всем ли известно, по какой причине мы здесь собрались? – спросил он с восходящей интонацией.

Кирк ответил «да» так громко, что я содрогнулась. Уолтер посмотрел на Финча, и тот сказал:

– Да, сэр.

– Значит, не нужно показывать вам фото ученицы Виндзора, которое сделал – и разослал – Финч? Вы оба его уже видели? – спросил он, глядя на меня, потом переведя взгляд на Кирка.

Я кивнула. Горло сжалось и пересохло, я не могла вымолвить ни слова и пожалела, что не попросила воды. Кирк сказал:

– Да. Мы, к сожалению, уже видели фотографию. Финч показал её нам, когда вернулся домой в субботу вечером. Он очень раскаивается.

Я мельком взглянула на него, слегка удивившись такой характеристике и откровенной лжи перед лицом Финча. Но лишь слегка. Он и раньше мог соврать во спасение. Да и я, если подумать, тоже, причём в обстоятельствах гораздо менее опасных.

– Стало быть, и с комментарием, который он сочинил, вы знакомы? – продолжал Уолтер.

– Да. Хотя сомневаюсь, чтобы он сам это сочинил. – Кирк хохотнул. Уолтер выдавил из себя подобие улыбки.

– Фигура речи. Но вы его видели?

– Да, – прошептала я. Стыд возобладал над нервозностью.

Уолтер молитвенно сложил руки и поднёс кончики пальцев к губам, загадочно глядя на нас. Повисла тревожная тишина. Я ёрзала в кресле, старалась набрать в грудь побольше воздуха и ждала.

– Так вот. Я считаю, что слова Финча, к сожалению, уже говорят сами за себя. Но я хотел бы дать ему возможность всё объяснить. Возможно, мы что-то упустили из вида? Недостаёт деталей?