Дневник пропавшей Примроуз - Фил Хикс

бутерброд. Снаружи волны с шипением набегали на берег, но, если не считать этого звука, в доме было тихо. Откусив от бутерброда большой кусок, чтобы угомонить урчащий желудок, Авелина пошла в гостиную.

На стене висели вставленные в рамки фотографии родственников тёти Лилиан и её самой, сделанные несколько лет назад. Авелине было неприятно смотреть на маленькую девочку на фото, из-за огромных очков чем-то напоминающую сову. Неужели она на самом деле так выглядела? Вот ужас-то. Ей очень хотелось повернуть фотографию лицом к стене или заменить её более новой, но Авелина не смела трогать тётины вещи и нервничала, даже когда ставила стакан с водой на кофейный столик.

Одна фотография показалась очень странной. Это был снимок дома, типичного для Мальмута рыбацкого коттеджа. На мгновение Авелина перестала жевать.

Дом тёти Лилиан.

Он не был побелен, и в саду перед домом было меньше растений, но сомнений быть не могло: те же размеры, дверь и окна расположены точно так же. Даже груша та же самая, хотя не такая старая и заскорузлая, как сейчас.

Покончив с бутербродом, вымыв тарелку и убедившись, что поставила её в то же самое место, где взяла, Авелина плюхнулась на диван и снова открыла дневник Примроуз. Чарли пришёл к ней и положил голову на колени, отчего ей стало не так тревожно находиться в этом скрипучем покосившемся доме.

Когда она нашла место, где остановилась, и продолжила чтение, уже сгустились тени.

Поначалу в записях не было ничего странного. Примроуз писала, что в школе ей нравится мальчик Мэтью, но иногда он выводит её из себя.

«Немного похоже на Гарольда», – усмехнувшись, подумала Авелина.

Потом выяснилось, что Примроуз поругалась с мамой из-за новых джинсов, её младший брат Кевин – сущее наказание, а она ходила в кино на «Охотников за привидениями» и так смеялась, что «чуть не описалась».

Зевнув, Авелина потёрла глаза. Но когда она уже дочитывала страницу, последнее предложение привлекло её внимание, словно было написано огненными буквами.

Купила сегодня новую книгу про призраков в Дорсете и Корнуолле. Выглядит жутковато. Сегодня ночью хочу начать читать. Надеюсь, там есть что-нибудь про Мальмут!

Вот оно.

Как раз то, что она искала. В нетерпении Авелина наискосок прочитала следующий абзац, где говорилось в основном про повседневные дела. Но зато на следующей странице Примроуз снова написала о книге.

Привет, Дневник! Вчера вечером я закончила ту книжку про призраков, я тебе о ней рассказывала. Книга супер, и я знаю многие из тех мест, о которых в ней говорится. И теперь мне очень хочется пойти туда и посмотреть. Только не в одиночку. Мне не понравилась только одна история, последняя. В ней рассказывается как раз про Мальмут, и жуть как страшно. Я весь день о ней думала. А самое странное случилось, когда я шла домой из школы. Мне показалось, что я видела кого-то в окне моей спальни, он смотрел прямо на меня. Может, папа прав и мне нужно перестать всё время читать книжки про призраков?

После этого стиль Примроуз заметно изменился: записи стали короче, имена друзей, Мэтью и Келли, встречались реже: похоже, Примроуз стала меньше о них думать. Книга – последняя история, если быть точнее, – словно сделала жизнь Примроуз не такой радостной. Девочка писала о том, как в Мальмуте одиноко, и это напомнило Авелине слова Гарольда.

Вчера я проснулась среди ночи, потому что мне приснился ужасный сон: якобы надо мной кто-то склонился и пытается коснуться моего лица. Это была женщина, у неё были длинные грязные волосы, и я чувствовала, что из её рта пахнет водорослями. А хуже всего были её глаза.

У неё их вообще не было.

А потом я помню только, что очень громко кричала, прибежал папа и спросил, что случилось, а я не могла даже говорить. Меня всю колотило. Он отвёл меня на кухню и приготовил горячий шоколад; я рассказала ему, что мне приснилось, а он сказал, чтобы я не переживала, потому что все иногда видят плохие сны, и, наверное, я просто перенервничала из-за школы. Я ничего не говорила ему про историю из книжки, но я знаю, что кошмар мне приснился из-за неё. Лучше бы я никогда её не читала.

Чарли тихо зарычал, низко и утробно.

– Что с тобой? – спросила Авелина, почесав пса за ушами – обычно его это успокаивало.

Какой ужасный сон. Примроуз становилась какой-то всё более… одержимой. Авелина решила при первом же случае рассказать всё Гарольду и узнать, что он об этом думает. Интуиция подсказывала ей, что нарастающая тревога Примроуз как-то связана с её исчезновением, но это с таким же успехом может быть и игрой воображения. Вторая голова бы не помешала.

Авелина откинулась на спинку дивана и сняла очки. Комната погрузилась в полумрак, потому что уже вечерело, и ей приходилось щуриться, чтобы разбирать микроскопический почерк Примроуз. Без очков комната расплылась, и Авелина закрыла глаза.

Когда она снова их открыла, в дверях кто-то стоял.

Авелина быстро села, часто заморгала и растормошила Чарли, который тут же спрыгнул с дивана.

В тени Авелина видела только глаза тёти Лилиан.

– Прости, если напугала тебя, Авелина.

– Ох, тётя, я чуть с дивана не упала.

– А куда делся твой друг? – спросила тётя Лилиан, разматывая шарф.

Авелина удивлённо вскинула брови.

– Мы тут вдвоём, – сказала она, указав на Чарли, который в знак согласия завилял хвостом.

Щёлкнув выключателем, тётя Лилиан пристально оглядела комнату, при этом она заметно побледнела:

– А, должно быть, я ошиблась. Мне на минуту показалось, что…

Авелина никогда не видела, чтобы тётя смущалась или терялась, и ждала, пока та закончит фразу.

– Не важно, – сказала тётя Лилиан, крутя в руках шарф. – Хочешь есть? – И, не дожидаясь ответа, она прошла на кухню.

Глядя ей в спину, Авелина почувствовала, как у неё по рукам бегут неприятные мурашки – что-то здесь не так. Она убрала дневник Примроуз и пошла наверх принять душ.

Стоя у раковины на кухне, тётя Лилиан мыла под краном картошку и угрюмо смотрела на сгущающиеся сумерки.

У тебя когда-нибудь было чувство, что должно произойти что-то плохое? Последнее время оно у меня постоянно.

П. П.

Глава 6

Шаги

Весь тот вечер тётя Лилиан казалась какой-то растерянной. Авелина дважды явственно видела, как она вздрогнула: первый раз – когда полено, вспыхнув, затрещало в огне, а второй – когда Авелина случайно слишком громко стукнула кружкой о стол. Обычно тётя сидела совершенно неподвижно, как статуя.

Но нервничала не только тётя Лилиан. Во всём доме чувствовалось неестественное напряжение, как в кастрюле на плите, которая вот-вот закипит. Обычно Чарли мирно посапывал перед камином, но сегодня он тоже был какой-то беспокойный: то и дело тихо поскуливал и вёл себя не как