Психиатрическая лечебница - Максим Диденко

выпила-то? — проснувшись от дикой головной боли, простонала Юля. — Одну… две бутылки пива? Сорокалетней себя ощущаю.

Она села на кровати и сдавила пальцами виски. Сонными глазами, щурясь от яркого света, наполнявшего комнату, она взглянула на соседнюю подушку — та была пуста.

− Артем? — позвала она, но тишину в квартире, кроме ее голоса, ничто не нарушало.

− Точно, ты не приезжал вчера… − тут же ответила сама себе.

Поднявшись с постели и не став ее заправлять, Юля побрела на кухню, долила воды в кофеварку и включила ее.

− Истории болезней! — громко произнесла она, после чего ее лицо искривилось в гримасе боли, которую она сама себе же и причинила внезапным криком.

На диване в гостиной лежал ее раскрытый рюкзак, а на столике около него — открытая баночка «Ибупрофена» и рассыпанные около нее таблетки. Она изумленно посмотрела на эту картину, потому как совсем не помнит, чтобы раскрывала рюкзак по возвращению домой, а уж тем более пила что-то обезболивающее.

− Да плевать, − сказала она не то себе, не то банке таблеток, после чего взяла два фиолетовых драже со стола и забросила в рот. Вернувшись на кухню, наполнила стакан водой из-под крана, сделала несколько больших глотков и закрыв глаза, замерла в ожидании начала действия препарата.

− Так-то лучше, − сказала она, ощутив, как шум в голове поутих, а в глазах прояснилось.

На часах уже было почти десять утра. Из открытого окна доносились звуки пения птиц, а солнце озаряло комнату таким ослепляющим светом, будто бы оно пыталось целиком пробраться внутрь. Она только сейчас начала это все замечать, когда перестала думать о пронизывающей ее сознание боли.

К этому моменту кофе уже был готов. Наполнив свою любимую чашку горячим напитком, она взялась за детальное изучение медкарт.

«… безработный, социальное обеспечение, доставлен в клинику случайными лицами, при себе личных вещей не имеет». Также в документе были записи о причине поступления, о текущем состоянии, о отсутствии близких родственников, причем у всех троих пациентов, чьи карты она перебирала последовательно; писалось о температуре тела, весе поступившего и прочая информация, составленная медсестрой на первых десяти страницах каждой из карт.

Юля продолжала переворачивать страницы и сравнивать их с записями в других медкартах, пытаясь отыскать что-то выбивающееся из общей картины, но пока все было однотипно.

Где-то рядом приглушенно зазвонил телефон. Она нашла его под маленькой подушкой на диване около смятых штанов, в которых была вчера. Обычно она не замечала за собой такой небрежности — все вещи, что снимала с себя, аккуратно развешивала по местам в шкафу, или хотя бы складывала, чтобы не было беспорядка. Но как это происходило вчера она тоже не помнила.

На экране телефона высветилась фотография Тани.

− Да, привет, − ответила она.

− Привет! Эмм… − в трубке послышалось, как та замялась. — Ты как?

− С утра было не очень, сейчас лучше. Спасибо. А ты?

− У меня-то что… я в библиотеке, а здесь, как все, как и всегда − суматоха. Ты приедешь сегодня? — в голосе подруги ощущалась взволнованность.

− Не знаю, ты же понимаешь… − теперь замялась Юля. — Ты же справишься, если что, без меня, верно?

− Да, конечно, − немедля ответила Таня. А после недолгой паузы добавила: − Ты обещала мне все рассказать. Я волнуюсь, правда. После того, что ты сказала вчера, мне только интереснее стало. В общем…

− Расскажу, обязательно. Вот разберусь со всем, заберу отца и тогда расскажу. И, знаешь…

− Ю-юль, − протянула Таня. − Пообещай мне, что больше не выкинешь такого номера, как вчера, с проникновением, ладно?

− Я не…

Вдруг она оборвала предложение на полуслове.

− Извини, мне пора. Потом поговорим, хорошо? − Не дожидаясь ответа, она положила трубку.

Сначала в одной медкарте, а следом и во второй, в третьей она увидела одну очень заинтересовавшую ее деталь: всех этих пациентов, чьи дела она просматривала, спустя какое-то время переводили на третий этаж лечебницы, как пациентов, лечение которых более не имеет никакого смысла. После этого перевода в карточках больше не производилось никаких отметок о их дальнейшей судьбе.

Взяв с собой одну из карт, она побежала в комнату и открыла крышку ноутбука.

− Информация о переводе психически больного, энтер, − проговаривая вслух, она вписывала слова в поисковую строку браузера.

− Передача лиц, страдающими… это не то, дальше… Инструкция об организации взаимодействия… черт! Видимо, запрос неверный. Так, а что если…

После нескольких попыток перефразировать свой вопрос, она наткнулась на сайт, информация которого посвящалась примерам правильного заполнения амбулаторных карт, в частности инструкции по последовательному заполнению и ведению карты поступившего на лечение больного. Пролистав почти в самый низ статьи, где нумерованным списком обозначались конкретные предписания, она добралась к моменту о выписках и переводах пациентов.

− Если бы я еще что-то понимала во всем этом, − пробубнела себе под нос Юля.

«В выписку вносятся все данные патологии, обнаруженные при исследовании соматического статуса и нервной системы».

− Так, это есть. Что еще? — Прикусив большой палец левой руки, правой она вращала колесико мышки, пытаясь найти нужную ей информацию.

«Если больные на протяжении года поступают повторно и в их физическом и неврологическом состоянии существенных изменений не обнаружено, в этих случаях в выписке так и следует написать, сославшись на данные, изложенные в предшествующем выписном эпикризе».

− Точно! — выкрикнула она в монитор и начала быстро перелистывать страницы медкарты некоего Нестерова Владимира Федоровича. — Где-то я видела запись о выписке и скором возвращении пациента обратно с признаками…

Среди записей она нашла информацию о том, что этот человек был выписан в августе семнадцатого, и вновь принят на стационарное лечение с симптомами прогрессирующей рекуррентной депрессии. Больной жаловался на ухудшение состояния, проявлявшееся в снижении настроения, плохом сне и усиливающейся тревоге. Стали появляться мысли о суициде.

Вернулся больной по своей воле, появившись на пороге лечебницы в полусонном бреду. Он заявлял, что ему необходимо вернуться туда, ведь иначе он просто сойдет с ума. Говорил, что больше не может этого выносить.

Подобную информацию Юля нашла и во второй медкарте, только в этом случае больного привез его друг, сообщивший, что тот постепенно лишается рассудка. Пресекать его сумасшедшие попытки бегством вернуться в лечебницу он больше не мог, потому самостоятельно доставил и передал товарища в руки врачей. В третьей карте ничего такого она не нашла.

Почти в самом конце статьи были следующие строки: «В выписке из истории болезни должны обязательно проставляться