Я хочу домой - Эльчин Сафарли

Бабушка называла детей морем. «Вы – море, любви. Но с годами оно либо сужается до маленькой речки, либо раскрывается до океанов. Все в жизни вопрос выбора».

Я летел в этот город у южного предгорья без себя. Не слышал в себе ничего, кроме сомнений, агрессии, страхов. Боялся оставаться с собой наедине – мой внутренний потенциал сузился до размера не то что реки – мутного канала.

Помню переполненный аэропорт. До рейса два часа. Душно, шумно. Вдруг в зал ожидания ворвался черноголовый стриж, громко чирикая, сделал два круга над пассажирами и улетел дальше. Все на мгновение отключились от земных мыслей, наблюдая за вихрем птицы, свободной, открытой ветрам перемен и не опасающейся быть не такой, как все.

В этом стриже увидел знак: не бойся неизведанного, непривычного, сделай шаг навстречу изменениям. Они ждут тебя. Руми писал: «То, что ты ищешь, тоже ищет тебя».

Сегодня пять лет, как я живу здесь. Живу. Мы часто употребляем это слово, не вникая в его суть. «У меня столько забот и проблем, что некогда задумываться о жизни» – частая отговорка.

У каждого свое отношение к жизни, да и невозможно изменить человека, пока он сам не решится на изменения. Но приходит день, когда мы сталкиваемся со сложностью, потерей, и только тогда начинаем жалеть, что все это время… не любили себя.

Проявление любви к себе – это не покупка дорогой одежды, французской косметики или нового автомобиля. Любовь к себе начинается со стремления к тому, чтобы в твоем внутреннем доме царил мир. Когда там покой, ты не просто проживаешь дни, а живешь в каждом из них.

Очищаю абрикосы от косточек, желтый сок течет по рукам. В детстве, делая это в помощь бабушке, я называл полоски льющегося фруктового сока реками солнца. «Бабуль, смотри, солнце течет по рукам! Оказывается, оно абрикосовое на вкус!» Сона улыбалась, посыпая абрикосовое пюре молотой корицей. Из него мы готовили пастилу.

Каждое лето на веревке в саду бабушкиного дома сушились разноцветные фруктовые «коврики» – пастила из яблок, груш, слив, кизила, абрикосов. Мы ее ели вместо конфет вплоть до весны.

Бабушка превращала фрукты в пюре специальной ступкой из орехового дерева. Незадолго до смерти она мне ее подарила. Теперь пастилу я готовлю сам и сдаю в кондитерскую Махмуда.

Ко мне пришел Нури, он живет в соседнем доме, воспитывает пятилетнего внука, пока сын и невестка работают в шумном мегаполисе. У Эмилио легкая форма астмы, поэтому родители часто привозят его к деду.

Нури – переводчик. Благодаря ему на немецком зазвучали Руми, Физули, Насими.

Пока у Эмилио дневной сон, Нури забегает ко мне на чай, рассказывает что-нибудь интересное. Например, о том, как жизнь с внуком открыла в нем новое.

Я разливаю чай в армуду[40] и угощаю соседа абрикосовым вареньем, сваренным накануне. У Нури седая борода и крупные аккуратные руки. Он до сих пор пишет чернильным пером, готовит кашу из сушеных слив и говорит, что каждый из нас ищет свое отражение.

«Нам кажется, что мы живем насыщенной и полной жизнью до тех пор, пока не встречаем того, в ком, словно отражение, видим то, что до этого не замечали в себе. Это может быть возлюбленный, учитель, друг, ребенок – не важно. Важно то, что раскрывает в тебе этот человек.

В первый раз взяв Эмилио на руки, я нырнул глубоко в океан. Бескрайний, наполненный предрассветной свежестью. Мне было шестьдесят два года, и казалось – испытано, прочувствовано все. Своим светом Эмилио будто обнулил то, что было. Все воспоминания, выводы прошлого. И этому бесполезно было сопротивляться.

Такая встреча случается лишь раз в жизни. У меня она произошла в шестьдесят два – теперь живу другой жизнью. Более чистых оттенков. Я встречал красивых женщин, преданных друзей, великих учителей. Но к океану света пришел благодаря внуку».

Багровый закат пробивается сквозь ветки гранатового дерева. Алые лепестки его соцветий осыпаются под вальсом ласкового гилавара.

Нури сидит на скамейке рядом со мной. Сегодня вечером округа наполнена чарующим молчанием. Слышны лишь редкие вздохи ветра и воркование горлиц.

Тишина – лучшее из всего, что мы слышим.

Эмилио проснулся, накормлен и играет неподалеку с белым щенком Беязом. «Недавно переводил Бориса Леонидовича, и у него были очень важные слова: “Не волнуйся, не плачь, не труди сил, иссякши, и сердца не мучай. Ты жива, ты во мне, ты в груди, как опора, как друг и как случай”.

Почему-то многие адресуют эти слова женщине. По-моему, речь в них о вере, жизнь которой человек продлевает каждым своим вздохом».

Любой кризис – возможность стать лучше, крепче, счастливее. Это доказано и учеными.

Американские антропологи обнаружили, что эпидемия бубонной чумы, уничтожавшая в XIV веке миллионы жителей Европы, в итоге положительно повлияла на здоровье и продолжительность жизни следующих поколений. После эпидемии европейцы стали следить за питанием, строить более светлые, просторные дома и элементарно чаще проветривать помещения.

Кризисы – наши лучшие учителя. Важно в них не замыкаться, а попытаться подняться на новый уровень.

Именно кризис в личной жизни научил меня любить. Обычно к последнему глаголу добавляют «по-настоящему», но это звучит странно. Ты либо любишь, либо нет – все остальное пустые слова.

То, что я тяжело переживал как несчастную любовь, на самом деле было болезненной привязанностью. Мы часто принимаем эгоизм за самое бескорыстное чувство на Земле и, вместо того чтобы начинать с себя, обвиняем ближнего.

Руми писал: «Если хочешь построить новое, ты должен расстаться со старым. Если пшеница не обмолочена, как выпечь из нее хлеб?»

* * *

В городе у южного предгорья часто используют слово «зенин». В переводе с местного наречия оно означает «уметь быть между небом и землей». В этих краях важность создания и сохранения внутреннего баланса считают главным аспектом счастья.

У Садыка на базаре самая яркая лавка, зеленого цвета. Это не только цвет ислама, но и символ гармонии, плодородия.

Прихожу к Садыку за овощами. Сегодня за прилавком ему помогает младший сын Эмир. У него такая же, как у отца, ямочка на подбородке и большой открытый лоб.

Садык угощает меня прохладным айраном, предлагает попробовать свежий базилик с козьим сыром.

«Какое же счастье найти свое место в жизни и не быть там, где ты вынужден быть другим». Недавно Садык вернулся из шумной столицы, где, казалось бы, есть и возможности, и достаток. «Но там нет хузура[41], сынок».

«Страшно, когда чего-то слишком много, – в этом изобилии легко потерять баланс. От деда нам достался большой участок щедрого чернозема. Помню, дед часть каждого урожая раздавал бедным семьям и перед посевом посыпал поле сахаром. Так в наших краях выражали благодарность земле. Если тебя чем-то наградили, то первым делом для того, чтобы этим делиться.

В прошлом году мы с сыновьями решили отвозить фрукты, овощи и зелень в столицу и сдавать там в гранд-маркет. Поехали, договорились, нам хороший процент предложили. Начали работать.

Как-то в воскресенье, приехав в маркет, я увидел, как небрежно люди перебирают клубнику, топчут выпавшую из ящиков черешню, а кто-то даже не поднимает вывалившиеся из его пакета пучки укропа.

Для многих из них это то, что можно легко купить в ближайшем магазине и, не успев использовать дома, выбросить в мусорное ведро. А для нашей семьи это труд, часть любви, которой людей награждает Вселенная.

Я попытался объяснить это администратору маркета. Он засмеялся: “Старик, нам утром пришлось выбросить три ящика скисшего крыжовника, его не успели купить. И что нам теперь, поминки устраивать? Хорош драматизировать!” Я забрал свою черешню, расторг договор, вернулся домой.

Люди потребляют мир, выкачивают из него больше возможного. Люди относятся ко всему, как к должному – новому дню, пешей прогулке, теплому солнцу, созревшей клубнике и даже к хорошим людям. Хотя всегда есть и будут те, кто мечтает о свежем хлебе или возможности прогуляться по берегу моря.

Важно ко всему относиться с благодарностью и ценить, казалось бы, привычное. Из этих самых простых деталей состоит счастье, поисками которого мы себя изводим. У человека природа такая – привыкли искать, а не находить».

* * *

Вернувшись с рынка, нарезаю кольцами баклажаны, сладкий перец, репчатый лук, помидоры и молодой картофель, закладываю слоями в глубокую чугунную сковороду. Сверху немного воды, оливкового масла, пару щепоток соли, черного перца. Тушу на маленьком огне сорок минут.

Пока готовится ужин, выхожу за свежим йогуртом. Забыл купить на рынке. Нужно слегка взбить йогурт венчиком, добавить сушеной мяты, нерафинированного подсолнечного масла – и вкусный соус к тушеным овощам готов.