Овернские влюбленные - Шарль Эксбрайа

- Вы...

Девушка смотрела на него, не пытаясь скрыть огорчения.

- И вы туда же, Франсуа...

"Уж лучше бы она кричала!" - подумалось незадачливому влюбленному.

- Я... я не понимаю... по крайней мере не совсем... - лепетал он.

- Так вы тоже ее любовник?

- Уверяю вас, Мишель, я даже не знаю, о чем вы...

- Значит у вас у всех такая привычка, да? Вы называете ее просто по имени... из почтения к мужу... Низкий вы человек, Франсуа!

- Позвольте мне все объяснить.

- Какие уж тут объяснения! Все и так ясно. Вы мне казались совсем другим... Я думала: такой человек наверняка полюбит хорошую девушку...

- Вроде вас?

- Вот именно, вроде меня, мсье Лепито! Во всяком случае, уж не эту потаскуху, которая позорит моего отца с первым встречным!

- С первым встречным?

- Уж не считаете ли вы себя единственным ее избранником? Ничто такую не останавливает! Даже в день смерти дяди отбирает жениха у его племянницы. Признайте все-таки, что ваша любовь - первостатейная стерва!

- Я не позволю вам...

- Ах, вы не позволите? А как насчет этого?

И Франсуа Лепито второй раз за двое суток умудрился получить оплеуху от влюбленной девушки.

- Так, теперь, я вижу, вы наконец в состоянии меня выслушать! Несмотря на ваше предательство, я все-таки люблю вас, Франсуа Лепито! И как только вы станете моим мужем, можете в этом не сомневаться, я заставлю вас заплатить за все, что мне пришлось пережить сегодня!

- Да никогда я на вас не женюсь!

- Поживем - увидим!

- Тут и смотреть нечего, все и так ясно!

- Значит, вам мало разрушить семью моего отца? Вы хотите уничтожить еще и нашу?

- Голову даю на отсечение: у меня с вашей мачехой отношения совсем не те, что вы себе вообразили!

- Тем лучше для нее! Но имейте в виду: если эта дрянь не прекратит свои штучки, я ее просто убью!

Франсуа нехотя пообедал - у него начисто пропал аппетит. От мысли о предстоящем свидании немного лихорадило. Неспокойно было на душе и от раздумий о том, что может выкинуть еще пылкая Мишель.

По правде говоря, пробираясь в саду мэтра Парнака к павильону, где еще недавно жил "Мсье Старший", Франсуа чувствовал себя довольно неуверенно. Где-то в одиннадцать Соня не замедлила присоединиться к нему, внезапно появившись из темноты.

- Ну, что случилось? Неужто и в самом деле что-то серьезное? Сами без ума и меня на всякие авантюры толкаете?

Молодой человек рассказал о разговоре с покойным мсье Дезире и о том, как сурово тот отзывался о своей невестке. Но Соня восприняла этот эпизод довольно беззаботно.

- Он меня ненавидел... и хотел, видимо, чтобы брат, как и он сам, был верен покойной жене... Брак Альбера он считал предательством. Впрочем, не стоит и говорить об этом, раз Дезире умер. Ему теперь не до нас...

- Я бы хотел... позвольте мне задать один вопрос?

- Ну, в чем дело?

- Мсье Дезире сказал мне... будто у вас есть... другие мужчины...

Услышав грудной смех Сони, Франсуа почувствовал, как по его коже побежали мурашки.

- Ревнуете?

- До смерти!

Молодая женщина тонкими пальчиками провела по щеке влюбленного.

- Дитя... мой деверь готов был сказать что угодно, лишь бы опорочить меня в ваших глазах...

- Но зачем?

- Может быть, он догадывался, что вы мне не безразличны?

Блестя глазами и быстро наклонившись, Соня слегка коснулась губами губ Франсуа.

- Со... ня, лю... бовь моя! - полузадушенно прохрипел тот.

- А теперь - уходите живо!

Лепито не шел, а летел.

Единственное, что могло нарушить покой Агаты Шамболь - так это привидения. С детства напичканная жуткими историями о потустороннем мире, девушка боялась не столько самого покойника, сколько того непонятного и страшного, что было в нем после смерти. То, что мертвый Дезире, а стало быть превратившийся в нечто совершенно иное, все еще лежит в доме, наполняло ее неясной тревогой. Агата не могла бы точно сказать, чего именно она боится, но была достаточно встревожена, чтобы не спать.

Примерно в четверть двенадцатого кухарка встала, подошла к окну и в лунном свете увидела вдруг, как какой-то мужчина проскочил в калитку и исчез за оградой. Почти в это же время послышалось что-то вроде крика о помощи. Накинув халат и сунув ноги в тапочки, кухарка направилась на улицу. Проходя по коридору мимо комнаты, где лежал покойный мсье Дезире, она быстро перекрестилась - что, если покойник встал из гроба и поджидает ее?

Выйдя в сад, Агата на мгновение остановилась, прислушиваясь. На сей раз она совершенно явственно услышала стон. Он донесся из-за павильона, где жил раньше брат хозяина. У кухарки кровь застыла в жилах от ужаса. Придя в себя, она вернулась в дом, взяла на кухне фонарик и, немного поколебавшись и решив, что будить хозяина все-таки не стоит, отправилась к павильону. Освещая дорогу перед собой, Агата обошла его и за углом неожиданно наткнулась на Соню Парнак. Молодая женщина лежала на газоне лицом вниз, затылок у нее был весь в крови. Подумав, что она мертва, кухарка так пронзительно завизжала, что перебудила весь дом.

III

Врач, которого мэтр Парнак разбудил среди ночи, утром снова находился у изголовья больной. Там и увидел его комиссар Шаллан, решивший, что, учитывая общественное положение жертвы, он обязан лично выяснить все обстоятельства покушения. Поздоровавшись с нотариусом и с врачом, который, как он знал, был другом дома, комиссар выяснил, что Соня, ненадолго придя в себя, пробормотала лишь несколько бессвязных слов, и Агате, бывшей рядом с ней, показалось, будто хозяйка повторяла один и тот же странный вопрос: "Ты... ты, дитя мое... но... но почему?" Никто из присутствующих не мог понять, что значит эта фраза. А та, что могла бы дать объяснение, после лечебных манипуляций, проделанных с ней доктором, впала в глубокий сон, и врач категорически запретил будить ее. Шаллан решил пока допросить Агату. Девушка рассказала обо всем, что видела.

- Вы уверены, что, незадолго до того, как вы услышали стоны, из сада выбежал мужчина? - первое, о чем спросил ее комиссар.

- Уж что-что, а отличить мужчину от женщины я, наверное, сумею? усмехнулась Агата.

- Он был высокий или маленький? - невозмутимо продолжил комиссар.

- Среднего роста, - буркнула кухарка.

- Толстый, худой?

- Средний.

- Вы не заметили, откуда он бежал?

- С того места, где чуть не прикончил мадам, черт возьми!

- Подумайте... Вы действительно видели, как он двигался со стороны павильона, или домыслили это, увидев окровавленную мадам Парнак?

Агата наморщила лоб, изо всех сил стараясь вспомнить, как было дело.

- Да, теперь, когда вы сказали... Точно-точно, я увидела его, когда он уже был у ограды...

- Значит, вы не могли заметить, с какой стороны он появился?

- Нет, этого я не говорю, но раз мадам...

- Ну и долго вы его видели?

- Нет, не долго, мсье. Как раз, когда он удирал за калитку.

- Так... всего несколько десятых секунды... И вам этого хватило, чтобы разглядеть, мужчина перед вами или женщина?

- Черт возьми! Но он же был в брюках!

- Вы меня удивляете, Агата... Вы что же, ни разу не видели женщин в брючном костюме?

- Ах, да... об этом я как-то не подумала.

- Короче, это могла быть и женщина?

- Да, в таком разе всяко может быть...

Комиссар посмотрел на нотариуса и врача.

- Вот, пожалуйста! И так всегда... Ну хоть вы, доктор, можете сообщить какие-то детали, способные навести меня на след?

- Боюсь, что нет, комиссар... Попытки убить человека тупым предметом обычно требуют физического усилия, и потому мы привыкли ожидать этого скорее от мужчины, но нынешние женщины и девушки почти не уступают сильному полу... Так что я не в состоянии сказать, кто напал на мадам Парнак - мужчина или женщина. Могу лишь заметить, что рана очень глубока, и сначала я даже опасался, не поврежден ли череп.

- Вы делали рентген?

- К счастью, не вижу необходимости.

- Простите, я, конечно, не смею давать вам советы, но не спокойнее ли было бы нам всем, если бы...

- Уверяю вас, комиссар, - сухо оборвал полицейского врач, - что, будь у меня хоть тень сомнения...

- О, разумеется... А что вы скажете, мэтр?

Нотариус пожал плечами.

- После всех пережитых волнений я крепко спал... Меня разбудил крик Агаты. Я еще не успел перемолвиться с женой ни единым словом.

- Да, боюсь, это не очень продвинет мое расследование... Ну а вы, мадемуазель Парнак? Я полагаю, вас тоже разбудили крики Агаты?

- В самом деле.

- Мадам Парнак не говорила вам о каких-то своих заботах и опасениях? Что-нибудь такое тревожило ее в последние дни?

- Мачеха не считает нужным рассказывать мне о своих делах.

По ее тону Шаллан понял, что женщины не слишком любят друг друга.

- Значит, вы не представляете, зачем мадам Парнак вышла в сам в такое позднее время?

От полицейского не ускользнуло, что, прежде чем ответить, девушка немного смутилась.

- Нет, - наконец сказала она.

"Врет, - подумал Шаллан, - но почему?"