Особенности советской власти - Сергей Юрьевич Катканов

Правда в том, что, когда мы жили в СССР, ни кому это не нравилось за крайне редкими исключениями. Почти поголовно все были недовольны жизнью. Так что сейчас старики восхваляют ту самую жизнь, которую тогда проклинали.

Вот я и решил спокойно, без гнева и пристрастия, вспомнить жизнь в СССР. Про времена Сталина и Хрущева мне известно только из книг, а вот брежневская эпоха прошла через мою жизнь. Книги пересказывать не стану, пусть эти заметки будут чисто свидетельскими показаниями о жизни в брежневском СССР. Чёрт, как известно, сидит в деталях, вот я и хочу вспомнить детали, бытовые мелочи, из которых тогда состояла наша жизнь.

В школе я учился с 1970 по 1980 год, вуз закончил в 1985 году. В младших классах я ещё не очень понимал ту жизнь, которая меня окружала, а с 1985 года ортодоксальный социализм закончился, горбачевская перестройка – отдельная тема. Так что мои воспоминания будут касаться в основном 1975-85 годов. Это брежневская эпоха, к ней примыкают краткие правления Андропова и Черненко, которые по сути ни чем от неё не отличаются.

Еда

Классическая шутка той поры: « – Правду ли говорят, что у вас с мясом плохо? – Врут. У нас с мясом хорошо. У нас без мяса плохо». Помню, как пьяный мужик орал на весь автобус: «К коммунизму идём семимильными шагами, а мяса нет!» Или вот анекдот ещё был про неумирающего Вовочку, которого учительница спросила о том, каких Ильичей он может назвать. Первым вспомнив дедушку Ленина, про второго, то есть Леонида Ильича Брежнева, Вовочка сказал: «Мяса нет, масла нет, на хрен нужен этот дед».

Если хотите узнать эпоху, узнайте, какие анекдоты тогда рассказывали. Анекдоты ни когда не врут. Итак, мяса при Брежневе в свободной продаже в магазинах не было. Не помню даже, сколько оно стоило, это была неактуальная для меня информация, ведь мне ни когда не приходилось покупать свежее мясо. Ну, может быть, его где-то выбрасывали, но оно мгновенно исчезало. Кстати, «выбрасывать» – классическое словечко той поры. Не подумайте, что это на помойку что-то выбрасывали. Это выбрасывали на прилавок то, чего в свободной продаже не было. По этому поводу была такая шутка: « – Что будет, если что-то будет? – Сначала будет очередь, а потом ни чего не будет».

Сейчас летом, стоит только выйти за пределы городской застройки в зелёную зону, как отовсюду тянет запахом шашлыков, которые жарят совсем не богатые люди. Шашлыки стали нашей национальной забавой, ведь мяса в любом магазине завались, какого хочешь. Вы не представляете, насколько невозможно это было в СССР. Я впервые попробовал жареное мясо, когда студентами в ресторане стипендию пропивали, а до этого и столового ножа ни когда в руках не держал. Что им резать-то было?

И колбасы тоже не было. Иногда её «выбрасывали», но чтобы уловить сей счастливый момент, надо было неделями дежурить в магазине, а люди ведь работали. Но надо уточнить: колбаса ни когда не лежала на прилавках в провинции, например, в нашей Вологде, а в Москве можно было купить вареную колбасу свободно, в любом магазине. Копченая колбаса и в Москве свободно не лежала, говорят, в каких-то магазинах она была, но места надо было знать, а мы, приезжие, мест, конечно, не знали, так что копченую колбасу я впервые попробовал уже после крушения СССР, и только благодаря этому крушению.

Была такая шутка: «Отгадайте загадку: длинный, зеленый, колбасой пахнет, что это? Поезд «Москва-Вологда»». Кроме шуток, многие вологжане специально ездили в Москву за колбасой. Мне было известно два сорта вареной колбасы: «по два-двадцать» и «по два-девяносто». Так их называли, а как они назывались на самом деле, не помню.

Что касается всяких копченостей типа «шейки» или «корейки», то мы и слов таких не слышали. И про ветчину знали в основном из книжек. Как-то в фильме про Штирлица я услышал слово «салями». Из контекста было понятно, что это еда, но какая именно еда, я ни как не мог сообразить. Лишь за пределами советской власти я узнал, что «салями» – это оказывается колбаса. Она теперь всегда в магазине лежит.

Сейчас в любой магазин придешь – лежит несколько десятков сортов колбасы: и вареной, и копченой, и шейка, и корейка, и ветчина, и чего только душе угодно. Как-то услышал: «Толку-то, если ни на что денег нет». Не смешите меня. Ваш покорный слуга ни когда много не зарабатывал, но уж на колбасу-то всегда хватало.

Тут есть ещё один момент, который выражался в шутке того времени: «В магазинах ни чего нет, но у всех всё есть». Ну не у всех, конечно, и не всё, но содержимое наших холодильников действительно выглядело лучше, чем содержимое магазинных прилавков. Отчасти это было благодаря УРСам – управлениям рабочего снабжения. Как жила в те годы интеллигенция не знаю, потому что вырос в семье рабочих, а работягам время от времени давали на работе пайки (за деньги, конечно), и было в этих пайках то, чего не было на прилавке. УРСы были разные, и содержание пайков сильно отличалось. Отцу, например, давали на заводе сливочное масло, которого ни когда не было в свободной продаже, но в нашем холодильнике оно было всегда. Ещё давали суповые наборы – кости с некоторым количеством мяса на них. Так что в нашем холодильнике всегда стояла кастрюля супа. Когда я женился и начал жить своим хозяйством, ещё лет десять супа не хотел. И в столовой его ни когда не брал, и дома мы с женой ни когда не варили суп. В родительском доме на полжизни супом наелся.

Больше отцу на заводе не давали ни чего, ни каких деликатесов или лакомств. Говорят, на других заводах продовольственные пайки были побогаче, но достоверных сведений об этом не имею. Впрочем, до этого, когда отец работал механиком на речном сухогрузе, снабжение их судна продуктами осуществлялось с так называемой «плавлавки» – небольшого теплохода-магазина. Вот на плавлавке была и тушенка, и сгущенка. Тушенку я тогда ещё не ценил, а вот от сгущенки млел.

Когда отец сошёл на берег, плавлавка оказалась для него закрыта, там могли отовариваться только экипажи судов, а не те, кто эти суда ремонтировал. И вдруг отец узнал, что капитаном на одной из плавлавок стал его бывший сослуживец. Отец пришёл к нему и спросил: «Тушёнки не продашь?». Тот ответил: «А ты мне что дашь?» Отец ему спокойно сказал: «В морду могу дать». Не договорились, одним словом.

Суть в том, что тут не работал принцип «по дружбе», тут