Новый Мир ( № 6 2012) - Новый Мир Новый Мир

Никого нет, тихо.

Где-то прямо здесь находился дом, где перед своей гибелью во время оккупации некоторое время жили мать и сестра выдающегося русского писателя, который жил в доме 47 по улице, названной в честь одного из месяцев.

Никого нет, тихо.

После войны на склоне этого оврага было обнаружено массовое захоронение расстрелянных жителей описываемого города.

Тихо, никого нет.

Ладно.

Теперь можно идти в гостиницу. Собирать вещи. Ехать на главный вокзал описываемого города. Садиться в поезд. И следовать к месту постоянной дислокации.

Так в итоге и получилось, и даже удалось не опоздать на поезд.

Пятый приезд. Май

К остановке подъехал автобус.

Небольшой, красный. Перекошенный, завалившийся на один бок. Что-то, видно, с подвеской, амортизаторами или как там это называется.

Этот автобус был спроектирован в начале 60-х годов. А серийное производство этого автобуса началось в конце 60-х годов. И продолжалось оно аж до середины 2000-х годов. А потом прекратилось. За все это время было выпущено почти двести тысяч таких автобусов.

Раньше это был очень передовой автобус. У него автоматическая коробка передач, двухступенчатая. Всего две ступени. Водитель давит на газ, автобус трогается, едет некоторое время на первой передаче, потом с характерным звуком переключается на вторую и уже едет на второй, дальше переключаться некуда. Если набирает скорость, двигатель надсадно воет.

Это очень характерный звук — вой двигателя такого автобуса, едущего со скоростью примерно 40 километров в час, еще в так называемом далеком детстве этим звуком пропитались стенки черепа.

Один водитель со стажем рассказывал, что у них в автобусном парке на такие автобусы переводили только самых опытных и заслуженных водителей. А менее опытные и не самые заслуженные ездили на совсем древних автобусах, тесных, смрадных, разваливающихся, и завидовали опытным и заслуженным, у которых есть счастливая возможность ездить на передовом ультрасовременном автобусе с двухступенчатым “автоматом”.

На табличке было написано, что этот автобус идет до поселка, название которого обозначает принадлежность его жителей к определенному предприятию. Примерно как Судоверфевец или Овощебазовец, только не Судоверфевец и не Овощебазовец.

Это на самом краю описываемого города.

Как было не сесть в этот автобус.

И посадка в автобус состоялась.

Народу мало. Можно занять место у окна и смотреть в окно. Можно и нужно.

Это происходило на улице, название которой обозначает технологический процесс в металлургии. Автобус проехал небольшое расстояние по улице, название которой обозначает технологический процесс в металлургии, свернул под мост и вырулил на улицу, название которой тоже обозначает технологический процесс в металлургии, в принципе тот же самый, и вообще эта улица называется практически так же, как и та, первая улица, только к названию первой улицы приставлено буквосочетание “Стале”.

В этом районе описываемого города вообще многие объекты называются по-металлургически. Можно предположить, что где-то здесь располагается внушительное металлургическое производство.

Вдоль улицы идет однопутная железнодорожная линия. На этой линии, совсем недалеко, находится станция <Фамилия крупного деятеля большевизма>град.

Автобус проезжает мимо железнодорожной платформы, название которой почти совпадает с названием улицы, по которой он едет, только вместо буквосочетания “Стале” в названии платформы присутствует буквосочетание “Фасоно”.

Надо будет потом побывать на этой станции и исследовать ее окрестности. Но сейчас следует достичь поселка, название которого обозначает принадлежность его жителей к определенному предприятию.

Автобус ехал мимо непонятно чего.

Нет, серьезно. Это не для красного словца. Действительно, автобус ехал мимо хрен знает чего.

Не жилой район с жилыми домами и не промзона с заводами, с дымящими или не дымящими трубами, и не сельская местность. А что-то трудноопределимое. Заборы попадаются все время, да. Вот заборы — это что-то определенное. Какие-то строения. Не промышленные и не жилые. Может быть, складские. Вот улицу пересекла железнодорожная колея, подъездной путь. Подъездной путь скрывается за железными воротами. Что там, за железными воротами — не видно. Видно только деревья. Вообще, вокруг много деревьев, но это не лес и не перелески, а просто беспорядочно, тут и там понатыканные деревья. И куски голой земли. И тут и там нелепо растущая трава, не сплошным газоном, а отдельными вялыми зелеными полупятнами. И лужи. Земля, трава, лужи. Деревья. Железные ворота.

За очередным длинным забором виден громадный козловый кран. Больше из-за забора ничего не видно. Наверное, кран возвышается среди каких-то грузов. И он эти грузы куда-то грузит. Может быть, в железнодорожные вагоны, которые подаются по подъездному пути, который только что переехал автобус и который скрывается за железными воротами. Но грузов не видно, и вообще больше ничего не видно, только земля, трава, лужи и деревья, а вот уже появился еще один забор, за которым возвышается полукруглый в сечении металлический ангар. В ангаре, наверное, хранятся какие-нибудь товары, грузы, материальные ценности.

И еще какой-то ангар.

И какое-то серое бетонное сооружение без окон.

На сером бетонном заборе граффити: “Пацаны против фигни”, только вместо слова “фигни” написано другое слово.

Автобус остановился посреди большого участка поверхности земли, покрытого неровным асфальтом. Конечная остановка. Поселок, название которого обозначает принадлежность его жителей к определенному предприятию.

Три серых пятиэтажных дома стоят в некотором отдалении от конечной остановки. Между остановкой и домами — земля, трава, лужи.

В еще большем отдалении — еще какие-то вроде бы дома.

Рядом с остановкой — небольшой магазин. Купить воды.

В магазине две продавщицы. Одна сортирует мелочь в кассе, другая возится с товаром. На потенциального покупателя не обращают внимания, обсуждают отпуск, который вот-вот начнется у одной из продавщиц. Наконец: что вам. Воды с газом. Долгий поиск воды.

Одна из продавщиц говорит, что ей выдали отпускные — двенадцать тысяч. Говорит она это ровным, обыденным тоном, и по ее тону нельзя понять, много это для нее или мало — двенадцать тысяч. То есть не ну как на такие копейки жить, ну что же это такое, ну как можно человеку на отпуск выдавать только двенадцать тысяч, но и не ой, целых двенадцать тысяч, представляешь, как здорово, нет, просто — двенадцать тысяч. Наверное, двенадцать тысяч — это в порядке вещей. Вернее, не наверное, а точно.

Выдача воды, передача денег, выдача сдачи.

Конечная остановка.

Переменная облачность. Не то чтобы прямо пасмурно, свинцовое небо и все такое, но и солнце практически не показывается. Нечто среднее, желтовато-сероватая погода.

Красный перекошенный автобус стоит, стоит, а потом водитель врубает зажигание, жмет на газ, и автобус на первой передаче подъезжает к остановке, салон наполняется несколькими пассажирами, опять можно сесть у окна и смотреть на непонятно что, потом водитель опять жмет на педаль, и автобус трогается с места, потом коробка-автомат с характерным звуком переключается на вторую передачу, автобус разгоняется и начинает надсадно выть.

Железнодорожная платформа с металлургическим названием, улицы с металлургическими названиями, потом пешком по улице, названной в честь одного злодея всемирно-исторического масштаба, до гостиницы.

В гостинице, название которой совпадает с названием одного из областных центров Украины, на этот раз не оказалось свободных номеров, и пришлось поселиться в другой гостинице, не в центре, а в Таком-то районе.

Название гостиницы состоит из двух слов. Первое слово — Клуб, а второе — название города в США, примерно как Клуб Милуоки, или Клуб Скоттсдейл, или Клуб Сан-Хосе, или Клуб Оклахома-Сити, только другой город.

Гостиница Клуб <Название города в США> гораздо хуже, чем гостиница, название которой совпадает с названием одного из областных центров Украины. Хотя она позиционирует себя как чрезвычайно современная и комфортабельная.

В номере нет окон. Ни одного. Вернее, есть одно окно, не в комнате, а в маленьком коридорчике между комнатой и дверью. В окно виден торец старого зеленоватого деревянного двухэтажного дома и фасад более нового сероватого бетонного девятиэтажного дома.