Перекрёсток параллельных миров - Ирина Швед

Не зная, сколько придётся ждать, я прошла к окну, села на стул, чем заслужила очередной прожигающий взгляд от Гизелы. А что? Ну, не знала я, что кресла в королевской приёмной стоят не для сиденья, а для красоты. И что, убить меня за это? Но, кажется, Гизела и на такое была готова. Ёжиться под пронизывающим взглядом красотки мне пришлось недолго – минут через пять красавицу и её спутника пригласили в кабинет, а следом пришла статс-дама, которой было приказано проводить мадемуазель Маргариту в отведённые для неё комнаты. Тётка бросила на меня удивлённый взгляд. Я встала, присела в коротком книксене, окончательно вогнав важную даму в ступор. Да что ж такое-то? Тётка приказала идти за ней, резко развернулась, шурша платьем, пошла к дверям. Я поплелась следом, как собачка на поводке, мечтая добраться куда-нибудь, где можно будет снять тяжёлый наряд.

Дежурная статс-дама провела меня по дворцу к широкой лестнице, которая на площадке между вторым и третьим этажом делилась на два рукава, расходящихся в противоположные стороны. Мы пошли по лестнице, ведущей вправо – на женскую половину.

Когда мы поднялись на площадку, нас встретила дородная дама, которая сидела у входа, как вахтёрша в общежитии. Оглядев меня с ног до головы, дама достала из ящика стола связку ключей, встала и пошла к ближайшей от входа двери, сказав, что именно эти комнаты выделены для Маргариты Кински.

– Её вещи? – статс-дама обратилась к ключнице так, как будто меня в коридоре не было.

– Уже доставили.

Меня впихнули в комнаты, сказав, что ужин будет в семь. Закрылась дверь, и я тут же услышала, как ключница спросила:

– Это та самая?

– Да! Вы представляете, эта нахалка посмела сидеть в королевской приёмной.

– Дрянь! Считает, что родство с Хельмутом даёт ей право вести себя, как заблагорассудится?

– Очевидно.

Холера!.. кажется, я попала.

Голоса в коридоре начали удаляться, и я пошла оглядывать выделенные мне комнаты. На взгляд Изабеллы Коробкиной, мне предоставили просто царские хоромы – три комнаты: гостиная, спальня и будуар, соединённый с гардеробом. Тогда я порадовалась, хотя надо было расстраиваться. Маргариту Кински поселили так, что всем посвящённым стало понятно – этой гостье во дворце не рады. Были бы рады, поселили бы не в гостевых покоях, но я этого не знала, потому не расстраивалась. Хотя… а мне какая разница? Ну, живу, где живу.

Около семи пришёл лакей, которому было приказано проводить меня в столовую, где ужинали те, кого не пригласили за королевский стол. И тут я испытала первое жестокое разочарование: местное великодушие оказалось лишь видимостью – красивой витриной, прикрывающей жестокие придворные нравы. Статс-дамы и фрейлины Её величества сплетничали и злословили так, что уши в трубочку сворачивались! А я-то, дура! Ага, грязью тут не поливают. Да куда там! При дворе Ядвиги не жалели дёгтя, щедро поливая чужие заборы. Представляю, что будут говорить обо мне, когда меня не будет в комнате!

Второе разочарование постигло меня чуть позже, когда я, вернувшись к себе, устроилась в гостиной у камина. Не прошло и пяти минут, как в комнаты без стука вломилась статс-дама, одна из тех, что дежурили на входе в гостевое крыло. Пробуравив меня взглядом, дама, давно похоронившая в душе буйную молодость, учинила допрос. Почему не раздета? Почему сижу в гостиной? Почему свеча на подоконнике горит? Какой собаке Баскервилей путь освещаю? Нет, последний вопрос дама не задала, но меня выставили из гостиной, приказав отправляться спать. Бросив на меня испепеляющий взгляд, и пообещав прийти через полчаса и проверить, дама вышла, грозно стукнув дверью. Нормально? Вот это я попала в детский сад строгого режима. Решив не нарываться на неприятности в первый же день, отправилась в спальню. Переоделась в длинную ночную сорочку, легла в кровать. Дама не обманула, пришла и проверила! Одно радует, убедившись, что я уже в кровати, проверяющая успокоилась, а зря.

Как только она ушла, закрыв за собой дверь, я выбралась из кровати, открыла окно – в хорошо протопленных комнатах было душно. Сквозь открытые створки в комнату ворвался свежий воздух. Какая благодать!

Разглядывая сад, я думала о том, как удрать из Кастелро, и куда удрать. Над головой мелькнула тень, заставив отшатнуться. На козырёк крыши приземлилась какая-то птица, посмотрела на меня, ухнула:

– Красивая какая.

– Не завидуй. К красоте прилагается масса побочных эффектов.

– Что? – птица чуть не свалилась со своего насеста, закудахтала, как курица, увидевшая лису, – фея? Лесная фея в королевском дворце? А что творится в этом мире?

Вот и мне интересно.

Воровато оглядевшись по сторонам, птица, распахнув крылья, взлетела в воздух и, заложив лихой вираж, спикировала в комнату, как «Сушка» на авиашоу. Приземлившись на спинке кресла, приказала:

– Окно закрой, вдруг услышат, – повертела головой, внимательно рассматривая, спросила прокурорским тоном: – Ты меня понимаешь. Значит, ты – лесная фея. Из какого леса?

– Из подмосковного.

Птица немного подумала, перебирая названия местных лесов, вынесла вердикт:

– Такого леса нет. Откуда ты?

Холера! и я начала рассказывать всё с самого начала, ведь вряд ли кто-то поймёт, даже если птица решит меня сдать. Птица слушала, выпучив на меня и без того круглые глаза, а когда я закончила, насмешливо поинтересовалась:

– А ты ещё кому-нибудь это рассказывала?.. Нет?.. И не рассказывай. Это я – птица добрая, доверчивая.

Что? Она хочет сказать, что я вру?

– Я – не она, я – он. Сквич – сыч домашний. А что бы тебе и не врать? Цену себе набивать.

И я даже не нашлась, что ответить. А! нет, есть, что ответить! Я порылась в вещах, достала айфон, показала птице, спросила:

– А это, по-твоему, что? Где у вас такое производят?

– Ну, коробка. Чёрная. Дерево?

– Сам ты дерево! – мне стало так обидно! Нет, это же надо! Я сказала чистую правду, а мне не поверили. Как это может быть?

– Запросто. Или ты думаешь, что раз мы туда попасть не можем, то ничего о другом мире не знаем? Нет там лесных фей. Там и лесов-то, почитай, нет. Всё извели на волшебство.

Не поняла. На какое? И тут птица начала рассказывать о сказочном мире, который волшебный, волшебнее не бывает. И по воздуху там люди летают, и под водой плавают, и у каждого там квадрилиусы имеются – по всем комнатам наставлены, и всё они знают, и всё они видят. И любого человека могут скопировать и у себя дома поставить, чтобы управлять им.

Я слушала и понимала, что в чём-то птица права, и именно поэтому переубедить её будет очень сложно. А Сквич, заканчивая описание сказочного соседнего мира, сказал:

– Там такие колдуны живут, что тебе до них, как до звёзд! Так что сиди, и не чирикай. Из другого мира она! Ага, а я – орёл горный!

Птица просидела у меня почти до часу ночи. Узнав, что я не умею колдовать, Сквич заухал насмешливо, сообщил, что я – бестолковая, и начал учить уму-разуму. С его помощью к полуночи я смогла создать чашку чая, и этот успех наполнил мою душу надеждой, что я смогу устроиться в этом мире. Я – фея, а феям, как и птицам, деньги не нужны! Прям сказка, да и только, но птица со мной не согласилась:

– Где ты тут сказку увидела? Обычная жизнь, скучная и неинтересная.

Ну, да. Ну, да. А я – орёл горный.

Не став спорить с упрямой птицей, задумалась. Передо мной открывались почти неограниченные возможности. Если птица не врёт, я могу обеспечить себя едой и одеждой, даже жильём. Только придётся попотеть. Птица начала бухтеть, поучая, и я не выдержала. Хватит умничать! Да я с шести лет только и делаю, что учусь, а читаю вообще с трёх с половиной! Сквич оживился, переспросил:

– Читаешь? Ты умеешь читать? Ты только никому не говори, чтобы за умную не приняли.

Холера пернатая! Как я понимаю, в этом королевстве только Гизеле позволено быть и красивой, и умной.

Глава третья

Комплексный обед в мышеловке

Если бы в том, привычном мире, меня не похоронили заживо, не оставив вариантов, я бы рванула назад, настолько всё было плохо и, что самое страшное, от меня ничего не зависело. Я чувствовала себя щепкой, попавшей в бурный горный поток. Жаловаться не на кого – сама решила, теперь приходится очень быстро увёртываться от летящих навстречу скал, да и привезли меня в Кастелро не полы мыть. Хотя, может, было бы лучше, если бы меня туда уборщицей взяли?.. Но, увы, я приехала во дворец, как родственница королевы, то есть оказалась таким татарином, от которого просто так не отделаешься. Как мне удалось выяснить, Маргарита Кински была результатом брака короля Ройтте Хельмута и обыкновенной помещицы, погибшей в каретокатастрофе вскоре после рождения дочери. Мой папаша, то есть король Ройтте, сплавил дочь в Пазолини – нечто вроде сиротского приюта, где девиц не учили большему, чем ведение домашнего хозяйства. Хотя в этом мире, насколько я поняла, женщин, не рассчитывавших на получение наследства, грамоте не учили в принципе. Зачем, если в будущем девица будет управлять лишь нянькой и поваром, а давать указания, что приготовить на обед, можно и не умея читать. Исходя из всего, выше сказанного, а так же собственного выступления в первый же день, Маргарита Кински имела при дворе репутацию невежественной неграмотной девицы, не знающей даже основ придворного этикета. Придворные наперебой предсказывали моё будущее, но никаких чудес для меня не прогнозировали. В их понимании я была парией, результатом мезальянса, а значит, не могла рассчитывать на хорошую партию, о звании принцессы могла и вовсе не мечтать, а я и не мечтала. Я жаждала лишь, чтобы Ядвига выставила меня на улицу, но судьба, услышав мою просьбу, исполнила её на свой лад.