Врата Лимбрета - Робин Хобб

от дороги, открывая Ки вид на пастбище с небольшим домиком за ним или просто участок дикого луга. Некоторые пастбища, казалось, были вспаханы и на них росли зерновые. В домиках не горел свет.

Дважды Ки останавливалась и проверяла дорогу, чтобы обнаружить, что следы копыт все еще ведут ее дальше. Каждый раз какой-то небольшой дискомфорт терзал ее разум, но сияние Цинмета прогоняло его прочь. Если она глубоко вдыхала ночной воздух, то все еще ощущала его пряный вкус. На мгновение она лениво пожалела, что не догадалась захватить немного с собой. Но затем она удовлетворилась прохладным ночным воздухом. В ней постепенно росла уверенность. Если Вандиен проехал так далеко, он, скорее всего, вообще не пострадал. Возможно, они только встряхнули его; или, возможно, его бойкий язык помог ему избежать неприятностей. Если это был его случай, что казалось ей все более и более вероятным, то он ушел вперед, чтобы найти подходящее место для стоянки фургона. Она могла наткнуться на него в любой момент.

Или, и она нахмурилась в удивленной терпимости, он доверился своему сообщению, которое должно привести ее за ним, и поскакал вперед. Он делал это достаточно часто, когда тяжеловесное движение ее медленно катящегося фургона становилось невыносимым для его недолгого терпения. Нередко он уезжал на день или на неделю, когда его одолевала потребность исследовать окрестности в одиночестве. Ки это не возмущало. Она бывала рада отдохнуть от его острого языка и беспокойной натуры.

Она позволила себе погрузиться в сон наяву. Фургон катился сквозь ночь. Ки плыла сквозь сон на сладком ветру, приправленном дыханием цветов и Цинметом. Широкие пастбища, которые внезапно переходили в лесные прогалины, светились темно-зеленым. Небо за пеленой облаков сияло, как опал сквозь дымку на горизонте.

Ки потеряла всякое представление о времени. Может быть, сияние впереди - это рассвет? Нет, это не было похоже на рассвет. Не было ни затихающего ожидания, ни последних криков ночных птиц. Был только покой установившейся ночи. Но на дальнем горизонте виднелось какое-то свечение. Свечение было мягким и ровным, испещренным то тут, то там синими, зелеными и красными точками. Ки потерла глаза, размышляя, не являются ли эти крапинки всего лишь усталостью. Они оставались над вершинами холмов, ровные и неподвижные. Ее отвлек от них удаляющийся топот каких-то маленьких копытных животных.

Она выпрямилась на сиденье фургона и слегка тряхнула вожжами. Но через мгновение снова обмякла. Гармония ночи притягивала и успокаивала ее. Это было похоже на погружение в сон между мягкими теплыми одеялами после принятия ванны. Она не могла сопротивляться этому. “Я слишком много выпила”, - упрекнула она себя, но теперь ни о чем не жалела. Ее тревоги за Вандиена улеглись, как цыплята, отправившиеся на насест. Покой чистой открытой местности овладел ее измученным телом и душой. Ночь впиталась в нее. Древние мучительные воспоминания улеглись внутри нее, и сладость тех времен пришла к ней вместо горечи. Частички себя, которые она считала давно умершими, ворочались во сне и бормотали обещания когда-нибудь пробудиться вновь. Ее мысли мягко коснулись Вандиена, и она внезапно почувствовала боль от того, что так редко говорила с ним о том, что так часто чувствовала. В порыве сентиментальности она дала обещание все изменить. “С этого момента, - торжественно пообещала она ему, - я не буду отставать от тебя в выпивке. Теперь я понимаю, почему ты это делаешь”.

Далеко впереди виднелось извилистое серебро речушки, пересекавшей дорогу. Там виднелись темные очертания моста, созданного с мастерством, превосходящим все, что Ки когда-либо видела, и восторг от этого вида не иссякал по мере ее приближения, а только увеличивался. Он экстравагантно изгибался, необычайно величественный для переправы через такой маленький ручей, украшенный витыми перилами. Ки могла представить, что какое-то существо потратило всю свою жизнь на создание этого моста, чтобы выразить в твердой форме радость, которую оно испытывало от земли и воды.

Она уже решила остановиться у моста на остаток ночи, но проехала по нему исключительно ради удовольствия ощутить, как хорошо фургон это перенес. На дальней стороне моста она вывела свою упряжку с серебристой дороги на темный мягкий газон. Даже в темноте ее пальцы, казалось, порхали над пряжками сбруи, с легкостью выполняя то, что обычно было последним испытанием дня. Сигмунд расхаживал с достоинством, принюхиваясь к молодой траве. Сигурд тяжело опустился на колени и перекатился со всей самоуверенностью жеребенка.

Ки улыбнулась его глупости и поборола искушение присоединиться к нему. Вместо этого она села рядом с фургоном на мягкий дерн и прислонилась спиной к колесу. Внутри себя она не чувствовала потребности в огне или в тепле своих спальных шкур. Она осторожно провела руками по земле рядом с собой. Низкорослые растения с мягкими листьями росли густо и изобиловали круглыми пухлыми ягодами. Она сорвала одну и подняла ее к темному небу. Они были черными, но при свете дня могли оказаться фиолетовыми или синими. Она набрала горсть плодов в траве рядом с собой и набила ими рот. Они были сладкими и сочными и такими теплыми, как будто их только что покинуло послеполуденное солнце.

Она не могла припомнить времени, когда ей было так комфортно без особых усилий. Она встала и подошла к берегу ручья. Присев на мшистый берег, она наклонилась лицом к воде, чтобы сделать несколько долгих глотков. Вода не утратила своего серебристого оттенка, даже если смотреть на нее с расстояния всего в несколько дюймов. Жидкость была холодной и тяжелой; она почувствовала, как она скользнула по горлу и растеклась по ней, как живая. Она подняла лицо и увидела, как несколько капель упали с ее подбородка на движущуюся поверхность воды.

Она присела на корточки, а затем вытянулась на спине, по телу пробежал приятный холодок. Она почувствовала, что ее сердце забилось медленнее. Воды ручья струились сквозь нее, распространяя по всему телу восхитительную прохладу. Жидкость текла сквозь нее, тяжелая, серебристая, плотная, как ртуть. Ки никогда еще так не осознавала свое собственное тело, не следила так внимательно за течением крови в венах. Она огляделась вокруг, любуясь красотой ночи. Это наполнило ее страстным желанием остаться здесь, у моста и серебристой воды.

- Вандиен? - тихо спросила она его. - Почему ты пропустил такое место для остановки? Я не хочу вставать и гнаться за тобой по дороге сегодня ночью. Я хочу отдохнуть здесь. И я думаю, что так и сделаю, мой друг. Ты говоришь, что у меня никогда не бывает импульсивных поступков. Что ж, вот мой