Огненный воздух - Александр Александрович Тамоников

нужное. Его никто, кроме вас, сделать не сможет с вашей добротой, с вашим состраданием, умением утешить и принять в себя чужую боль. Ведь сколько людей здесь ждут вашего внимания, вашего доброго слова, вашего взгляда. Скажите, в вашем госпитале лежит мой друг, инженер, который попал сюда, выпрыгнув на парашюте из самолета?

– О да, господин майор, герр Штернберг лежит у нас с переломом руки и многочисленными ушибами. Но к нему запрещено пускать посетителей. Таково указание главного врача госпиталя.

– Милейшая Марта, – голос Сосновского стал похож на мурлыкание мартовского кота, – неужели вы не сделаете исключения для лучшего друга господина инженера. Я просто передам ему фрукты, сигареты и привет из дома.

– Как, но ведь господин инженер не курит и не переносит табачного дыма!

– Конечно, мне ли этого не знать! – Сосновский как будто обрадовался тому, что Марта знает о таких мелочах. – Это не для него сигареты, а для других офицеров, что лежат рядом, чтобы согреть их дружеским словом и сигаретой. Это только подарок.

– Господин Штернберг лежит в отдельной палате, господин майор, с ним никого не разрешили селить в одном помещении.

Сосновский приложил палец к губам, призывая медсестру говорить потише. В коридоре появился высокий немец в белом халате. Он шел стремительной походкой. Врач окинул строгим взглядом холл, медсестру и незнакомого офицера рядом с ней.

– В чем дело, фрау Марта? – осведомился врач. – Вы же знаете, что посещение раненых строго запрещено.

– О, герр доктор! – Сосновский вздернул подбородок, боднув головой воздух в лучшем стиле военной элиты Германии. – Вы, безусловно, правы и не вините медсестру. Она пыталась меня удержать и убедить вполне настойчиво. Но здесь лежит мой друг, господин Штернберг, и я принес ему то, что может утешить его в тяжкие минуты. Тут только фрукты!

– И сигареты? – удивился доктор, но Сосновский был уже готов к этому.

– О, мой друг не курит! Это для поддержания хороших отношений с другими ранеными, это подарок для тех, кому мой друг сочтет возможным сделать приятное.

– И все же вам придется обратиться лично к главному врачу для разрешения посещения. Я провожу вас, если вы настаиваете!

– Не беспокойтесь, доктор! Увы, мой долг требует покинуть этот гостеприимный город. Меня ждут машина и фронт. Я солдат, дорогой доктор, и мое место там! Прощайте!

Козырнув, Сосновский повернулся и уверенным шагом двинулся к выходу, напряженно ожидая, окликнут его или нет. И насколько настойчиво его могут попросить задержаться. Но сейчас лучше уходить, потому что он и так уже основательно «засветился». Не стоит еще и «светить» документы майора Зигеля, которые так удачно ему попали в руки. На сегодня он узнал достаточно, а сейчас лучше уйти и подумать, что делать дальше и как добыть дополнительные сведения. Главное сделано, он узнал, что инженер Штернберг находится в этом госпитале. Следующий этап операции – похищение инженера и переправка его за линию фронта. У двери Сосновский успел бросить назад беглый взгляд и заметил, как доктор прижал к себе фрау Марту и его ладонь легла на ее округлую попочку.

«Поверил в мою «легенду»? – Сосновский в этом сомневался, быстро спускаясь по лестнице во двор и направляясь к воротам парка. – Стоит мне повторить визит и попробовать встретиться с инженером? По этой легенде не стоит. Но мне нужно увидеть его палату, узнать, куда выходят окна и какие еще помещения находятся рядом. Придется планировать похищение».

На лавке парка сидела девушка, которая держала в руках большое зеркальце и рассматривала в нем свои брови. И когда Сосновский поравнялся с ней, девушка выронила зеркальце, испуганно всплеснув руками. Разведчик тут же пришел на помощь, поднял зеркальце, но успел направить его так, чтобы увидеть окна госпиталя за своей спиной. Так и есть. Он не ошибся. Тот самый доктор стоял у окна и наблюдал за майором, который только что пытался пройти в палату к инженеру Штернбергу.

– Прошу вас, фройляйн. – Сосновский подал зеркальце его владелице, вскинул пальцы к фуражке и поспешил дальше к выходу.

«Значит, новый визит отпадает, – подумал он. – По крайней мере, в этом образе. Надо и теперь думать. Хм, Марта… А ведь это местная шлюшка. Скорее даже женщина, которая пытается как-то устроиться в этой жизни с помощью мужчин, не отказывая им. Знакомая психология. А сколько советских женщин растит сейчас детей без мужей, погибших на фронтах. А зачастую и не только своих. А сколько их работает на фабриках и заводах, стоит у станков сутками, помогая фронту? Не видели вы настоящего горя, не знаете, что такое настоящая беда, фрау Марта! Вы одна из тех, кто рукоплескал Гитлеру, кто восхищался факельными шествиями нарождающегося фашизма, кострам из сжигаемых книг мировой литературы. И про концлагеря вы не знаете, фрау Марта? А про Ленинград вы слышали?» Сосновского передернуло от брезгливой ненависти, но он был разведчиком, и эта работа требовала от него использования всех доступных средств и способов достижения цели.

Вечером, переодевшись в гражданский костюм, Сосновский занял позицию, с которой ему были видны два входа в парк. Марта появилась в половине девятого, когда разведчик уже отчаялся дождаться ее. Строгое платье, аккуратные ботиночки на ногах, берет, сумочка в руках. Марта подняла руку, чтобы поправить волосы. Изящные перчатки из черной кружевной сеточки мелькнули перед ее лицом. «А это хорошо, что она одна, – подумал Сосновский, отрываясь от угла дома. – Еще лучше будет, если она сейчас не пойдет к кому-то на свидание. Многие мужики сейчас падки на женское тело. Тем более такое доступное». Сосновский шел за женщиной минут пятнадцать, убедившись, что она никуда не спешит и ее никто не ждет. И тогда он перешел на другую сторону улицы, обогнал ее и на перекрестке возник перед удивленной фрау Мартой.

– Добрый вечер, – улыбнулся Михаил. – Мне почему-то показалось, что этот прекрасный теплый вечер преподнесет мне приятный сюрприз, и вот мне встретились вы!

– О, господин майор! – смутилась женщина. – Это так неожиданно! Я думала, что вы убыли на фронт, но вижу вас здесь.

– Мне приказано задержаться здесь по служебным делам, обворожительная фрау Марта! – уверенно проговорил Сосновский. – И потом поступит другой приказ. Возможно, я должен буду вернуться в Берлин.

– Я рада за вас, господин майор. – Женщина внимательно посмотрела в глаза собеседнику. – Видимо, ваша жена будет несказанно рада вашему возвращению.

– Увы, милая Марта, – Сосновский развел руками, – мой дом пуст и холоден. В нем нет женщины. Но не будем сейчас о грустном! Я встретил вас и хочу отблагодарить судьбу и вас лично за это счастье. Не согласитесь ли