По невидимым следам - Матвей Наумович Медведев

Вот что сказал убийца следователю:

— Меня зовут Андрей Петрович Петров. Я, моя жена и двое детей занимаем в доме квартиру, в остальной части здания — учреждение. Поэтому двор обнесен забором, а калитка всегда на замке. Посторонним вход сюда строго запрещен. Я уже спал, а жена укладывала детей, когда неожиданно послышался сильный стук в калитку. Я проснулся, оделся и пошел узнать, в чем дело. Незнакомый голос произнес: «А ну-ка, открывай!» Полагая, что это пришли работники, обслуживающие учреждение, я открыл калитку. Передо мной стоял неизвестный человек. Он обругал меня и начал на меня наступать. Я попятился. Он продолжал теснить меня. На улице было темно. Боясь, что он не один, я побежал в дом и схватил охотничье ружье. Вооружившись, я велел незнакомцу уйти. Тот не подчинился. Тогда я дал предупредительный выстрел вверх. Пулей разбило стекло в лестничном окне. Одновременно жена позвонила на ближний сторожевой пост и попросила у дежурного помощи. Полагая, что после моего выстрела непрошеный гость удалился, я через некоторое время пошел на двор, чтобы посмотреть, все ли в порядке, и закрыть калитку, в которой оставались ключи. Но только я сделал несколько шагов по лестнице, как неизвестный, притаившийся, оказывается, за дверью, кинулся к пожарному щиту и уже протянул было руку к лому, чтобы броситься с ним на меня. Я выстрелил в него и, как видите, убил…

Единственным свидетелем всей этой трагической истории, случившейся хмурым ноябрьским вечером, была жена Петрова. Плача, она подтвердила, что произошло все именно так, как рассказывает муж.

— Что же теперь будет? Его арестуют? — допытывалась она.

— Я никого не хотел убивать, — твердил Петров. — Я только оборонялся.

По всему было видно, что это так. Но тут на первый план выступил тот самый каверзный вопрос, по поводу которого в свое время ломали головы юристы: превысил ли Петров предел обороны и подлежит ли осуждению, или его действия были оправданны?

Сложный вопрос, не правда ли? Как же его решить? Ведь это не просто безобидная шахматная задача. В руках следователя судьба человека, который стал убийцей.

И следователь начал решать эту задачу.

Прежде всего он уточнил, в каком положении лежал труп Флидлера. Выяснилось, что в самой непосредственной близости от пожарного щита. Положение туловища, рук свидетельствовало о том, что Флидлер действительно пытался схватить со щита топор или лом.

Итак, первый шаг к установлению истины был сделан. Теперь надо было сделать второй. Петров заявил, что произвел два выстрела из ружья — предупредительный и другой, роковой. Так ли это? Может быть, он сразу, с первого же выстрела, убил Флидлера? Тогда это должно считаться расправой, а не самообороной.

На лестнице следователь обнаружил две пустые гильзы. Но это еще ничего не доказывало. Как установить, что Флидлер был убит именно вторым выстрелом?

Свое веское слово по этому поводу должна была сказать судебно-баллистическая экспертиза.

Эксперт в наши дни — первый помощник следователя, его правая рука. Экспертиза дает медицинские, биологические, химические и разные другие заключения. Она словно лучом освещает самые темные, глухие и таинственные «закоулки» преступления, помогая следователю выбраться из тупика, в который он подчас попадает. Баллистическая экспертиза, например, исследует все, что относится к огнестрельному оружию.

По делу об убийстве на Кожевенной линии экспертам были заданы два вопроса: с какого расстояния был произведен предполагаемый первый выстрел — в лестничное окно, и каким по счету является выстрел, которым был убит человек, — первым или вторым?

Эксперты осмотрели оконную раму со следами выстрела. Исследовав ее, они пришли к выводу, что выстрел был произведен с расстояния около двух метров. Что же касается второго вопроса, то эксперты сначала были в затруднении. Сказать, какой по счету выстрел был сделан по раме, они не могли. Тогда на экспертизу отправили две рубашки, снятые с убитого: верхнюю, белую, и нижнюю, красную. Исследовав разрывы ткани, по характеру повреждений, причиненных пулей, специалисты дали заключение, что Флидлер был убит второй пулей. «Выстрел по раме, — сказали они, — является первым, иными словами — предупредительным».

Допросили дежурного, который стоял в ту ночь на сторожевом посту. Он сообщил, что действительно к нему звонила жена Петрова, просила о помощи. Таким образом, и это показание Петрова нашло подтверждение.

Оставалось выяснить, зачем понадобилось Флидлеру являться поздно вечером в дом, что он замыслил.

Петрову цель его прихода была неизвестна.

Следователь Борис Павлович Дубейковский установил, что в тот злополучный день Флидлер был свободен от работы. Было около двух часов дня, когда он приехал в Ленинград из Вырицы, получил зарплату и пошел выпивать вместе с приятелем Лебедевым. Пили сперва в буфете, в закусочной, а потом Флидлер, расставшись с Лебедевым, пошел по знакомым. К кому бы он ни заходил, его везде угощали. К вечеру он уже еле держался на ногах, но все еще продолжал пить.

В таком состоянии Флидлер попал на Кожевенную линию. Ему было все равно куда идти. И он стал ломиться в первую попавшуюся калитку дома. Петров — человек больной, инвалид второй группы. Выпроводить молодого, здорового парня, к тому же одурманенного водкой, ему было не под силу. А хулиган угрожал расправой. Дом, где все это происходило, изолирован от других зданий, никого, кроме Петрова, его жены и двух маленьких детей, в тот момент там не было. Никто не мог прийти им на помощь. Вот почему Петров был вправе применить ружье, вот почему, когда рассвирепевший хулиган пытался схватить лом, он выстрелил в него. Петров защищал себя, своих близких, наконец, учреждение, которое охранял. Нет, он не допустил превышения предела обороны — таков был вывод. С ним согласился прокурор, и Дубейковский вынес постановление: «Уголовное преследование в отношении Петрова из-за отсутствия состава преступления прекратить».

А вот как обернулось другое подобное же дело.

Белой ночью по Московскому проспекту шли две девушки и юноша — комсомолец Балабекян. Они возвращались из Дома культуры с танцев. Лето. Теплый воздух. Яркие ковры цветников на площади у Московских ворот. «Прозрачный сумрак, блеск безлунный». Июнь — чудесная пора в Ленинграде. Хочется гулять по ночным безлюдным улицам, читать стихи, особенно если тебе нет еще и двадцати и ты думаешь, что жизнь состоит из одних только улыбок. Скажи девушкам и их спутнику, что настроение всех троих будет через несколько минут омрачено, они бы ни за что не поверили.

И тем не менее это случилось. К девушкам пристали два пьяных хулигана — Маркелов и Дойлидов. «Отдай нам девчонок!» — потребовали они от Балабекяна.

Согласитесь сами, будет ли вам приятно, если налитые водкой, потерявшие способность нормально мыслить