По невидимым следам - Матвей Наумович Медведев

и рассуждать, хулиганы вдруг пересекут ваш путь и с угрозами и бранью начнут вас преследовать? Не желая связываться с ними, Балабекян вместе с девушками перешел на другую сторону. Но наглецы не отставали. «Оставьте меня в покое и не трогайте девушек», — попросил Балабекян. «Ты, кажется, слышал? Отдай нам девчонок!» — повторил, уже злясь и брызжа слюной, Маркелов. «Да что ты разговариваешь с этим!..» — крикнул Дойлидов, и на Балабекяна посыпались удары…

Юноша вырвался, но далеко не убежал. Он не мог этого сделать, чтобы не оставить в беде своих подруг. «А, ты все еще здесь?» — зарычали бандиты и снова кинулись на Балабекяна. Защищая свою жизнь, Балабекян достал имевшийся у него перочинный нож и ранил одного из нападавших. Это был Дойлидов. Он упал. Как только Маркелов увидел это, он тут же трусливо убежал…

От сильной потери крови Дойлидов умер.

Свидетели случившегося — девушки — по достоинству оценили поведение Балабекяна:

— Он вел себя как рыцарь. Не бросил нас, не оставил одних, проявил мужество…

Иначе отнесся к происшедшему следователь. Это был молодой, еще не очень опытный юридический работник. На институтской скамье он твердо усвоил одно: средства отражения не должны превышать средств нападения. На этом основании он решил, что Балабекян превысил предел необходимой обороны: обороняясь, он пустил в ход нож!

Кое-кто доказывал следователю, что Балабекян и не мог поступить иначе: нападающих-то было двое! Напрасно! Молодой, не в меру горячий юрист остался при своем убеждении. Поэтому наряду с Маркеловым, в вине которого не было никакого сомнения, он привлек к уголовной ответственности и Балабекяна. Так на скамье подсудимых очутились двое: хулиган и юноша, вся «вина» которого заключалась лишь в тем, что он защищался от хулиганов. На столе перед судьями лежало вещественное доказательство: перочинный нож с двумя лезвиями, темно-желтой пластмассовой ручкой и металлическим кольцом. Тот, что пустил в ход Балабекян.

Все симпатии судьи и народных заседателей были на стороне этого стройного, высокого юноши с густой копной черных волос. Но в то же время они, как и следователь, все время помнили о том, что существует предел необходимой обороны. На этом основании они приговорили Балабекяна к лишению свободы.

Но приговор, вынесенный судом, еще вовсе не означал, что судьба Балабекяна решена. Над одной судебной инстанцией есть, как известно, другая, высшая. Существуют органы прокуратуры, которые, в свою очередь, надзирают за действиями судов. Прокурор счел приговор в отношении Балабекяна несправедливым и опротестовал его. Он доказал, что жизни юноши в тот момент, когда он отражал нападение хулиганов, угрожала реальная опасность. А главное — он защищал не только себя, но и двух девушек. Вот почему Балабекян был вправе воспользоваться любым средством, чтобы оградить себя и своих подруг от хулиганов. Так он и сделал. Разве можно его за это наказывать?

С этим протестом прокурора согласилась и вышестоящая судебная инстанция. В определении, которое она вынесла, сказано: «Балабекян действовал правомерно. Он не совершил преступления».

Освобождение Балабекяна из заключения было справедливым актом по отношению к юноше, который показал себя исключительно мужественным в момент встречи с пьяными хулиганами.

Впрочем, так оно и должно быть. Издревле богиню правосудия Фемиду принято изображать с повязкой на глазах. Но в нашей стране Фемида не имеет на глазах повязки, мешающей ей замечать несправедливость. Она совсем не слепа. Если кто-нибудь из ее служителей и совершит ошибку, эту ошибку смогут исправить. И справедливость в конце концов восторжествует.

ГОД СПУСТЯ

Есть неподалеку от районного центра Всеволожска поселок Бернгардовка, и живет в нем бабушка Степанида. Как-то раз взяла она серп и пошла за дом, на огороды, заготовить травы для своей козы. Там, вблизи участков, засаженных картофелем, протекает ручей. Местные жители называют его Гнилым. Вода в нем красно-коричневая, ржавая, неприятная. Но только бабушка, охая и потирая рукой ломившую, должно быть к непогоде, поясницу, наклонилась и стала срезать траву, как к ней со стороны ручья подошел сосед. Он был взволнован:

— Ну-ка, бабушка, ступайте скорее сюда. Посмотрите — никак, человеческий череп…

— Свят-свят! — закрестилась бабушка. — Откуда тут быть черепу, да еще человеческому? Чего ты выдумываешь?

Но все же она оставила серп, подошла к месту, на которое показывал сосед, и, приставив к глазам ладонь, начала всматриваться. В траве, неподалеку от перекинутых через ручей мостков, действительно лежал череп.

Бабушке стало не по себе: тревожно и жутковато.

— Иди-ка ты, Роман, сообщи в милицию. Да поторопись.

Следователь Никитин пришел на берег ручья в тот же день. Его сопровождали понятые. Никитин осмотрел череп, определил, что он принадлежит человеку, а потом начал искать, нет ли поблизости каких-либо следов, которые могли бы объяснить эту странную находку.

Наступил вечер, но было еще совсем светло. Стоял июнь. В самом разгаре была пора белых ночей. Откуда-то с востока наползали хмурые тучи. Дул ветер, и кусты, росшие по берегам ручья, тревожно шумели. Никитин искал недолго. В двух-трех метрах от черепа он обнаружил клок волос, а подальше, метрах в десяти, кусок высохшей мышечной ткани.

Все это он отразил в протоколе, который составил тут же, как это требуется, на месте. Пошел дождь. Капли падали на бумагу, чернила расплывались, но ни бросить писать, ни торопиться было нельзя. Правила требовали, чтобы протокол был составлен обстоятельно, подробно. Окончив писать, следователь зачитал протокол понятым, попросил их расписаться и поставил дату: «17 июня 1964 года». Наконец все формальности были соблюдены. Люди подняли воротники и пошли под дождем поскорее прочь от этого места, где на них смутно повеяло какой-то трагедией.

Теперь следственным работникам предстояло выяснить, кому принадлежит найденный череп: мужчине или женщине, какого возраста. Надо было установить также, долго ли он пролежал в траве у ручья, нет ли на нем следов от ударов, что свидетельствовало бы о насильственной смерти человека. Немало и других вопросов интересовало работников милиции и прокуратуры. Им предстояло решить очень сложную задачу со многими неизвестными.

Череп, клок волос, кусок мышечной ткани и найденные при вторичном осмотре местности несколько зубов были положены в коробку и отправлены на экспертизу.

Тщательный анализ привел к следующим выводам: череп — мужской, принадлежал человеку лет 35—40, имеет следы от ударов рубящим предметом. Эксперты установили даже, в каком положении находился человек, когда ему наносили удары по голове, — лежал на правом боку.

— А как долго находился череп в траве? — спросили у экспертов.

— Примерно около года, — ответили они.

Ничего, оказывается, нельзя утаить от судебно-медицинской экспертизы!

Обратились к хронике происшествий. Проверили все сообщения о без вести пропавших за последний год мужчинах.