Беременна от Братвы (ЛП) - Фокс Мари

— Уведи ее отсюда, — приказываю я, мой голос становится жестким, когда я поворачиваюсь к стоящим рядом мужчинам. — Она больше не будет находиться в этой камере.

Мужчины быстро двигаются, шагая вперед, чтобы схватить Сару за руки. Она слабо сопротивляется, ее страх усиливается, когда она понимает, что ее везут в новое, неизвестное место.

— Куда вы меня тащите? — кричит она, и в ее голосе слышится паника. — Что вы собираетесь со мной сделать?

Ее мольбы не находят отклика. Мужчины вытаскивают ее из комнаты, ее голос затихает по мере того, как ее тянут по коридору, звук ее шагов эхом отдается от бетона. Я смотрю, как она уходит, выражение моего лица невозможно прочесть. Вот чему ей нужно научиться, что ей нужно понять, если она собирается быть мне полезной. В нашем мире нет места сентиментальности или слабости. Только выживание.

Когда в комнате снова становится тихо, я поворачиваюсь к Максиму, который наблюдает за сценой с настороженным выражением. Он достаточно умен, чтобы знать, что не стоит вмешиваться, но я вижу вопросы в его глазах, проблеск сомнения, который приходит с осознанием того, насколько глубоко зашло предательство.

— Этот человек был предателем, — говорю я, кивая на тело на полу. — Посланный Кейсом, чтобы убрать его беспорядок. Нам нужно быть осторожнее с теми, кого мы вербуем. Если есть одна крыса, их может быть и больше.

Максим кивает, его лицо ожесточается с той же решимостью, что и мое. — Я разберусь с этим, — говорит он мрачным голосом. — Мы пройдемся по рядам, снова всех проверим. Никто не попадет к нам, пока мы не узнаем, кто они и кому они преданны.

— Хорошо, — отвечаю я решительным тоном. — Мы не можем позволить себе больше ошибок. Не с семьей Престон, которая следит за каждым нашим шагом.

Максим смотрит на тело, потом снова на меня. — Сара?

— Она придет в себя, — говорю я спокойным голосом, хотя воспоминание о ее заплаканном лице все еще не дает мне покоя. — Она ценна, но только если быстро научится. Нам нужно сломать ее, чтобы потом снова собрать, сильнее и полезнее.

Глаза Максима мерцают чем-то, что я не могу понять, но он не спорит. Он знает игру так же хорошо, как и я. Нет места жалости, не в мире, который мы построили. Он делает шаг вперед, приседает рядом с телом, чтобы в последний раз рассмотреть татуировку змеи, прежде чем снова встать, выражение его лица мрачное.

— Мы избавимся от тела, — говорит он, уже собираясь разобраться с беспорядком. — Никто не должен об этом знать.

Я киваю, наблюдая, как он начинает убирать место преступления, эффективно стирая улики предательства, которое едва не стоило нам всего. Пока он работает, мои мысли возвращаются к Саре, к страху в ее глазах, когда ее вытаскивали.

Она боец, это ясно. Для нее в новинку такого уровня жестокость, в новинку для реальности, которая приходит с отнятием жизни. Это суровый урок, но ей нужно его усвоить. И как только она это сделает, она станет сильнее. Или вообще не выживет.

В любом случае, игра далека от завершения. Я намерен победить.

Глава 8 - Сара

Дверь захлопывается за мной, звук эхом разносится по огромной, тихой комнате. Я стою там мгновение, оглядываясь вокруг, мой разум все еще кружится от событий, которые привели меня сюда. Комната большая, больше любого пространства, в котором я была заперта раньше.

Стены мягкого, приглушенного серого цвета, а мебель роскошная, мягкие кресла, массивная кровать с белоснежными простынями и толстый ковер, который приглушает звук моих шагов, когда я продвигаюсь дальше вглубь комнаты.

Это не обычная камера. Это тюрьма, да, но позолоченная. Осознание этого заставляет меня дрожать. Я больше не на складе, не в этом холодном бетонном подвале с пятнами крови, все еще свежими в моей памяти. Я в чьем-то доме, особняке, судя по всему. Не просто чьем-то. Это дом Ивана. Так и должно быть.

Пока меня тащили по коридорам, я мельком видела фотографии в рамках на стенах. Семейные фотографии, людей, похожих на него. Острые черты лица, зеленые глаза, тот же вид спокойной власти. Сходство несомненное. Это его владения, его крепость.

Теперь я заперта внутри него.

Я подхожу к окну, мое дыхание перехватывает, когда я отдергиваю тяжелые шторы. Вид обширный, ухоженные газоны, простирающиеся под темнеющим небом, края собственности, окаймленные высокими, внушительными деревьями. Нет спасения от этого, никаких шансов выскользнуть незамеченной. Не то чтобы я ожидала этого. Вид только подтверждает реальность моей ситуации. Я не выберусь отсюда сама.

Я отворачиваюсь от окна, снова окидывая взглядом комнату, ища хоть что-то, что могло бы дать мне подсказку о том, что будет дальше. Кровать аккуратно заправлена, простыни заправлены с военной точностью. В углу стоит небольшой столик со стулом, лампа отбрасывает мягкий, теплый свет на поверхность. Несколько книг сложены на тумбочке у кровати, их названия не видны с того места, где я стою.

Странное чувство - находиться в таком месте. Все в этой комнате создано для комфорта, для роскоши, но она кажется неправильной, неуместной. Как будто я вторглась в чью-то чужую жизнь. Мне здесь не положено быть, но я здесь. Контраст между роскошью этой комнаты и холодной, суровой реальностью ситуации шокирует.

Я сижу на краю кровати, матрас слегка прогибается под моим весом. События последних нескольких дней снова и снова прокручиваются в моей голове, непрекращающийся цикл страха, замешательства и неверия. Я все еще чувствую хватку Ивана на моем запястье, синяки, нежные на моей коже. Я все еще слышу эхо собственного голоса, когда я молила о пощаде, горький привкус отчаяния на моем языке.

Худшая часть, часть, которая не перестает терзать меня, это предательство. Кейс отказался от меня. Человек, которому я служила преданно, ради которого рисковала всем, послал кого-то убить меня. Чтобы заставить меня замолчать, прежде чем я стану обузой. Это мысль, от которой я, похоже, не могу избавиться, как бы я ни старалась. Реальность этого ложится камнем в мой желудок, холодный и тяжелый.

Я лежу на кровати, уставившись в потолок, пытаясь осмыслить все, что произошло. Мое тело кажется тяжелым, отягощенным истощением, которое возникает не только из-за недостатка сна, но и из-за эмоционального груза последних нескольких дней. Роскошь комнаты вокруг меня, не что иное, как жестокая насмешка над хаосом в моем сознании.

Мои мысли возвращаются к человеку, которого я убила. Мои руки дрожат, когда я смотрю на них, все еще чувствуя скользкость его крови, резкое сопротивление, когда нож вошел. Я никогда не думала, что буду способна на что-то подобное. Либо он, либо я. Не было никаких колебаний, никаких сомнений. Это был чистый инстинкт выживания, и меня ужасает то, как быстро я действовала, как легко я стала убийцей.

Я сжимаю кулаки, костяшки пальцев белеют, когда во мне поднимается гнев. Я сделала то, что должна была сделать. Если бы я этого не сделала, я бы не лежала сейчас на этой кровати в доме Ивана. Я была бы трупом в той камере, еще одной жертвой жестокого мира, частью которого я была так долго. Это не делает принятие легче. Это не стирает образ его безжизненных глаз, смотрящих на меня.

А потом появился Кейс. Человек, которому я служила преданно годами, который принял меня, дал мне цель, только чтобы выбросить меня как мусор, как только я стала обузой. Иван был прав. Такова реальность мира мафии. Преданность ничего не значит. Ты ценен ровно настолько, насколько ценен твой последний акт служения, и как только ты перестаешь быть полезным, ты все равно что мертв.

Предательство ранит глубоко. Я отдала все Кейсу, делала то, чего никогда не думала, что смогу, все во имя преданности. Я верила в дело, в извращенное чувство чести, которое связывало нас вместе. Теперь я вижу, что это такое на самом деле, фасад, ложь, которая держала меня прикованной к человеку, который никогда не заботился обо мне, кроме того, как я могла ему служить.

Я чувствую, как горечь поднимается во мне, резкий, кислый привкус в глубине моего горла. Я ненавижу его. Я ненавижу Кейса за то, что он использовал меня, за то, что он послал того человека убить меня без задней мысли. И я ненавижу Ивана тоже за то, что он втянул меня в эту извращенную игру власти и контроля. Он не лучше Кейса, манипулирует мной, использует меня для своей выгоды.