Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1 - Анатолий Гейнцельман

ТАНЕЦ

Я скорбящая монада,Ничего мне уж не надо!Слово вещее наградаМне на дне кровавом ада,Слово русское, простое,Всем понятное, живое,Голубое, золотое,В рубище самом святое.И когда оно струится,Райская я только птица,Золотая мира спица,Что юдоли не боится.И пока оно душистоИ, как снежный саван, чисто,Жизнь моя еще лучиста,Как небесные мониста.И никто не может словоОбезглавить мне сурово.Слово – вещая сирена,Брызги радужные, пена,Слово – снежная морена,Ключ бессмертья, Гиппокрена.Кто словами лишь живет,Не испытывает гнет,Для того и эшафот –Вечности лазурный рот.Я скорбящая монада,Я словесная менада,Ничего мне уж не надо!

СКАЗКА О БАБУШКЕ И ВНУЧКЕ

В землю вросшая избушкаГде­то есть в степи.В ней столетняя старушкаС шавкой на цепи.Но милее шавки внучек,Маленький такой,Что овечек он от тучекОтличить поройНе умеет в чистом поле.Солнце ж и лунуЗа попа в лучистой столе,Подойдя к окну,Принимает и, колениПреклоня, глядит,И боится всякой тени,Что к избе бежит.Словом, глупый был ребенок,Бабка не умней:Та уж от святых иконокТысячи ночейНе отходит, хоть боитсяМаслица зажечь,Хищная в степи чтоб птицаНе могла притечь.А в степи ее немало,Привалило, страсть,От великого до малаПожирает пасть.Что за пасть? А кто запомнитВсе их имена?Ведь народец в избах темный,Царь же СатанаСто имеет всяких кличек,Сущность же одна!Крылышек же, как у птичек,Нет, чтоб из окнаУлететь за сине море.Ну, вот и сидишь,Мыкаешь земное гореМеж сожженных крыш.Были красных, белых шайки,Черный был Махно,Пулеметы и нагайки,Но уж так давно!Были немцы, австрияки,Грабили на всехЭти языках вояки,Так что плач и смех.Но теперь уж взятки гладки,Шавка что за суп?Ни одной нет в поле грядки,Вшивый же тулупДедушкин для генералаУнесли. Что взять?Некого погнать за рало,Черную печатьПосадили на ворота...Знайте, мол: тут Смерть!Ни одна с тех пор уж ротаНе глядит за жердь.Стало хорошо, спокойно,Словно всё опятьПравославно и пристойно,Как при букве ять.Но как жить? Живут же звериВовсе без огня,На замке не держат двери,Не имеют пня.Летом бабушка и внучекТе же муравьи,И, не покладая ручек,В роще, меж травыСобирают, зарываютВ чистом поле всё,Даже немцев ограбляютСпящих. Эх, житье!Но зато страна родная,Неба же никтоНе испакостил, сжигаяРусское Ничто.Но зато, как прежде, степиБезоглядны там,Страшные на теле цепиНе вредят мечтам.Внучек, внучек, оставайсяТы навек таким,По родным полям скитайсяМаленьким таким.Ты ж, бабуся, не старейся,Хватит сотни лет,Да на русском солнце грейся,Лучшего ведь нет!Ты ж, избушка, не валися,Бури перестой,Чтоб отсюда началисяДни страны святой,Той страны, что кровью чистойМы полили все,Силой распяты нечистойВ дней своих красе.

У БАССЕЙНА

Зеленый, мутный глаз бассейна,Над ним мой черный силуэт.Вокруг стоят благоговейно,Незримо те, кого уж нет.Я чувствую, что мертвых душиСо мною на воду глядят,Как будто от кровавой сушиСпастись на мутном дне хотят.А там без мысли, без улыбки,Лениво шевеля хвостом,Кружатся золотые рыбкиС бессмысленно раскрытым ртом.Глаза их только отражают,Как зеркало, юдольный мир,Они не жаждут и не знают,И жизнь их – безразличный пир.

АГАТОДЕМОН

Агатодемон я, Дух МоряОтныне, позабывший горе,Покрытый кружевом алмазнымИ зыбким жемчугом экстазным.Итак, свободен я совсем,И никакой не нужен шлемМне для защиты от врагов.Ничьих не страшно мне шагов,Ничьих звериных голосов.Не нужен мне теперь засов,Ни шапка­невидимка,Ни Иудины ефимки.Я сам себе и царь и раб.И ни один уже мне краб,Ни спрут, ни жадные акулы,Ни человеческие скулыНе страшны. Я сильнее всех,Я голубой вселенной смех,Я серебро и киноварь,Я самый древний в мире царь.Я мантией своею землюОпоясал, я звездам внемлю,Сестрам своим, но я звучнейГармоний сфер, я всех слышней,Когда алмазные полкиМоих коней идут на приступ,Когда пустынные пескиИль фьорда пасмурного выступЯ покрываю жемчугом.Я в измерении другом,Я вечно старый, вечно новый,Я ласковый, как мать, суровый,Как в Иосафате Бог­Судья,Я Альфа и Омега я.

Смотри! Из­за плеча мне солнцеГлянуло в синее оконце.Оно мой друг, оно мой брат,А я оранжевый брокат,Сверкающий миллионом свеч,Как исполинский Божий меч,Как серебристая фата,Как белых ангелов чета!Вдали камеи­острова,Росистая на них трава.Вблизи игривые дельфиныНыряют в синие кувшины,Вблизи чернеющий фрегатС коралловым крестовым лесом,Но он мне милый, младший брат,Хоть и не служит он принцессамДавно, хотя Руделей нет.Но всё ж я и теперь поэт,Хотя зыбучий и безбрежный,Бесформенный совсем и нежный,Как ожерелье перламутра,Как нега солнечного утра.

Но вот я вдруг забушевал.Дыбится озлобленный вал,Не кони это уж, а горы.Куда ни обращаешь взоры,Всё исполинские гряды,Всё богатырские ряды,Седые всё бородачи.Булатные вокруг мечи,И грохот, шум, зубовный скрежетТакой, как будто Гитлер режетНичем не винные народы,Как будто адские исподыЗаклокотали из вулкановДля укрощенья океанов.А! Сколько пенистых сиренПоет средь голубых морен!А! Сколько дерзостных тритоновПовылезало из затонов!Всё яростней морские глоткиПодводные ломают лодкиИ боевые крейсера:Что ни удар в кузов – дыра!Сильней, сильней вздымаю плечи,Мне надоели эти сечи:Риторики военной грохотПусть поглотит мой синий хохот!

Смотри! Полярный, вечный мрак.Поля необозримых льдин.Забытый корабельный прах.Живого только я один.Полярный свет луны милей,Природы строгий мавзолей.Кой­где меж льдинами вода,Казачья морда иногдаНедоуменного моржа,Слоновой кости два ножа,Лениво пляшущий медведь,В зеленую глядящий медьПромоины, смешной пингвин,Да я один, совсем один.Как хорошо, что всё мертво,Как девственное естество,Как Хаос, вечный наш Отец.Как возвращенье наконецВ него отрадно для души!Как звезды снега хороши!Я сам такая уж звезда,Замерзнувшая навсегда,Геометрический цветок,Словесных атомов моток,Исчезнувшее в вечность я,Лазурный символ бытия!

ПОЛДНЕВНЫЙ НОКТЮРН

Зеленый, мутный глаз бассейна.Ликующий весенний день.Деревья шепчут тиховейно.Один лишь я – ночная тень.Как синие в лазури стрелы,Касаток быстрых карусель.Вблизи, от солнца угорелый,Скворец налаживает трель.Но вот комок какой­то серыйНа перепонках из слюды,Из ближней где­либо пещеры,Слетел на серебро воды.Что это ты, ночная мышка,На солнечный явилась свет?Ослепнешь вовсе от излишка,Как, видишь, уж ослеп поэт.Но вот она вокруг бассейнаКружиться стала, как юла,Бессмысленно и бесколейно,Как будто век уж не пила.Потом, заметив черный, мрачныйМой на бассейне силуэт,Ко мне всё ближе, всё удачнейПрицеливалась, как на свет.И вдруг упала мне на сердце,Как нежно любящая дочь:Она в полдневном, видно, скерцоПочувствовала, что там ночь.1941

ИЗ ТАЙНИКА ДУШИ