У Бога всегда есть работа для тебя. 50 уроков, которые помогут тебе открыть свой уникальный талант - Регина Бретт

Я знала одного мужчину, который всем сердцем желал быть директором похоронного бюро, но застрял в семейном бизнесе и держал продуктовый магазин, пока, десятилетия спустя, не вырвался на свободу – и тогда только осуществил свою мечту. Я работала под началом директора похоронного бюро, который хотел быть джазовым музыкантом, но, к собственному отвращению, провел всю жизнь, руководя семейным похоронным бизнесом. Освободиться он так и не смог.

Мать Дианы рассказала мне, что когда-то хотела стать художницей, но в конце концов стала изучать химию – и возненавидела ее. Наконец, достигнув средних лет, она вернулась к учебе и начала работать чертежником. Она обожает свое занятие.

Критиков слушать нельзя. В мире их полным-полно. Полагаю, критики – это те самые люди, которые не смогли осуществить собственные мечты, и им больно всякий раз, когда кто-то другой следует своей мечте.

В мире есть место для твоего желания, каково бы оно ни было. Кому-то на свете нужен твой дар. В мире есть место для твоего голоса. Кому-то необходимо его услышать. Я, наконец, сказала сама себе: писательство – это как музыка. Не бывает слишком много песен. Тот, кто терпеть не может музыку в стиле кантри, любит рэп, и наоборот. Человек, которого берет за душу Шекспир, может ненавидеть Джона Гришема. Читателям, которым не нравится мой голос, может понравиться твой.

Люди будут говорить тебе, что в мире полным-полно писателей, но большинство из них таким образом защищаются от собственных идей, отделываются от замыслов своих ненаписанных романов, залпом запивая их очередной стопкой в баре, ибо они слишком боятся рискнуть и потерпеть неудачу. Они прячутся за свои сомнения, вместо того чтобы идти вслед за своей мечтой.

В мире есть место для твоего голоса. Кому-то необходимо его услышать.

Чтобы заниматься в жизни тем, чего хочешь, нужно заглушить критиков, начиная с самого главного критика – самого себя.

Урок 12

Иногда работа твоей мечты – это работа, которая у тебя уже есть

В тот день, когда меня наняли на работу в «Бикон Джорнел», я проплакала всю дорогу домой. Час слез. Целое ведро.

Почему? Я только что согласилась быть бизнес-репортером. Я ненавидела бизнес-новости. Что, если я совершила ужасную ошибку? После полугода написания репортажей о продажах и прибыли мне стало скучно, я лишилась покоя. Местный журнал предложил мне работу – писать статьи. Один мудрый человек в нашей новостной редакции советовал мне остаться, чтобы создать себе рабочее резюме, заработать пенсию и жизненный опыт.

– Ты провела здесь всего несколько месяцев, – убеждал мой коллега. – Дай своей журналистской карьере шанс. Дай себе шанс здесь. Ты никогда об этом не пожалеешь.

Он был прав. Что же это за «скучные» задания, которые мне давали? Этакий винегрет из остатков, которые никому не были нужны: фермерство, страхование здоровья и аэростат. И вот как это было скучно:

Итак, поднимаюсь я в воздух на аэростате Goodyear…

Что?!

Ага!

Я предложила сопроводить заметку об аэростате Goodyear фотографиями. Мы поехали на машине из Экрона в Саут-Бенд, штат Индиана, где я должна была подняться в воздух на аэростате, с которого велась съемка футбольного матча на стадионе «Нотр-Дам». Я провела несколько дней, беря интервью у канатной команды – ребят, работавших на земле, которые оказались совершенно замечательными. Им не достается такой славы, как пилотам, зато именно они здороваются с горожанами и позволяют им почувствовать себя как дома, когда те выстраиваются поглазеть на аэростат.

Полет на аэростате – ни с чем не сравнимое ощущение. Оно совершенно не похоже на полет. Скорее, напоминает лодочные гонки. Поднимаешься в небеса и ныряешь там то вверх, то вниз. Здорово поднимает настроение, но шум ужасный. Телесъемочная группа открыла наружную дверцу, чтобы выдвинуть оттуда большую камеру для съемки игры. Было так шумно, что нам пришлось надеть наушники. Мы летели над университетом Нотр-Дам, махая руками статуе «Иисуса, объявляющего тачдаун»[7], Золотому Собору, наблюдая за игрой «Файтинг Айриш» против «Мичиган Стейт». На середине полета пилот обернулся ко мне и сказал:

– Садись, порули.

Я? Я буду сидеть за рулями управления «Духа Экрона»?!

Ого…

Как я могла отказаться? Я все еще щипала себя, не в силах поверить даже в то, что действительно лечу на аэростате Goodyear. Это редкое баловство, обычно приберегаемое для корпоративных «шишек», которые являются лучшими клиентами этой компании – производителя шин.

Но управлять дирижаблем? ОГО!

Пилот объяснил мне, как просто это делается, и показал на два измерительных прибора. Альтиметр с цифрами и круговая шкала, поделенная надвое посередине. Верхняя часть была голубой.

– Это – для неба. Удерживай его в небе, – пояснил он. Он имел в виду, не давать стрелке альтиметра подниматься слишком высоко, иначе аэростат полетит вверх, его оболочка нагреется и расширится. Он велел мне также удерживать аэростат в голубом поле. Не давать ему направляться к югу – к земле.

Нет проблем. Неужто это так трудно?

Я справлялась отлично. А потом он оставил меня одну и отправился в туалет. Ага! На аэростате есть туалет. Ну, вроде того. В смысле, не туалет, а просто трубка. Жидкие отходы «рассеиваются» в атмосфере. По крайней мере, так мне сказал пилот. (Добрый совет: никогда не стойте прямо под аэростатами.)

Он пошел по гондоле в заднюю часть аэростата, и я одна осталась за пультом управления. В матче как раз был перерыв. Я наблюдала за выступлением музыкальной команды, когда вдруг, совершенно внезапно, стрелка альтиметра скакнула. Я направила аэростат вниз – совсем капельку. Стрелка поднялась выше, и я направила его еще чуточку вниз. Передняя часть гондолы аэростата целиком стеклянная, так что теперь я смотрела прямо на землю и отчаянно упиралась ногами, чтобы не выпасть сквозь стекло. О Господи! Какой уж там голубой сектор!

Должно быть, с земли это смотрелось как сцена из фильма-катастрофы, когда аэростат вот-вот грянется о землю на 50-ярдовой линии. Пилоту пришлось хвататься за сиденья, когда он пробирался обратно ко мне и перехватывал управление. Он выровнял аэростат и буркнул:

– Знаешь, этой штукой достаточно сложно пользоваться, даже когда не стоишь на голове.

Он заодно пообещал мне, что я больше никогда в жизни не сяду за рули аэростата.

Вот это приключение – как раз на той самой работе, которую я, как мне казалось, терпеть не могла!

Эта работа предоставила мне множество возможностей, выходивших далеко за рамки бизнес-новостей, как только я решила поднять для себя планку. Я вызвалась лететь в Сальвадор, чтобы написать об окончании войны, увидеть ее глазами мальчика, который лишился ноги и получил протез у нас, в Огайо. Я летала в Северную Ирландию, чтобы писать о тамошних «беспорядках» с точки зрения детей, которые на лето приехали в Америку, чтобы избежать опасности.

Секрет любой работы не в том, чтобы уходить с нее, когда скучаешь, не находишь себе места или раздражаешься, но в том, чтобы остаться и сделать ее лучше. Иногда нужно просто сдержать свой порыв и назвать это место землей обетованной. Одна моя близкая подруга когда-то меняла рабочие места каждые шесть месяцев. И под конец ненавидела каждую свою работу. Ее «лекарство от скуки» было географическим. Единственная проблема – ей всякий раз приходилось брать с собой себя. Все мы знакомы с такими людьми. Их решение для любой сложной ситуации – двигаться дальше. Движение разрешает их супружеские конфликты, проблемы с алкоголем и трудоустройством, финансовые трудности, отсутствие энтузиазма, избыток скуки… Лучшее решение – менять себя, а не работу. Когда меняешься сам, работа меняется автоматически.

Переезд может быть подходящим решением для некоторых людей. Но есть один старый анекдот. Новосел в маленьком городке спрашивает старожила: «А какие люди живут в вашем городе?» Старожил отвечает вопросом: «А какие они были в том городе, где ты жил раньше?» Новосел отвечает: «Злобные и мерзкие». Старожил говорит: «Тогда таких же ты найдешь и здесь». На следующий день еще один новосел приходит в тот же бар и спрашивает, каковы люди в этом городке. Старожил и его спрашивает в ответ: «А какие они были в твоем прежнем городе?» Второй новосел отвечает: «Добросердечные и щедрые». Старожил отвечает: «Значит, и здесь ты найдешь таких же».

Когда меняешься сам, работа меняется автоматически.

Каков ты сам, такое к себе и притягиваешь. Или, как говаривал мистер Брэди, отец бесславной семейки Брэди, «Куда пойдешь, там и окажешься».

Простая идея оседлости еще в древности была превращена монахами в священный обет. У св. Бенедикта возникла мысль: ввести обязательство оставаться в одной и той же общине, чтобы удержать монахов от блужданий в поисках лучшего места для служения Богу – как будто такое место существует. Монах-траппист Томас Мертон испытывал больше трудностей с обетом оседлости, чем с обетом бедности. Он постоянно боролся со своим желанием уйти из монастыря в поисках настоящего одиночества и более глубокого переживания Бога. В конечном итоге он провел всю свою жизнь в одном и том же монастыре в Кентукки, где писал книги о святости самой обычной жизни, которая его окружала.