Камень. Книга пятая (СИ) - Минин Станислав

— Да понимаю я всё! — вскочил Пафнутьев. — И знал, что это когда-нибудь произойдёт, но старался об этом не думать! А тут этот еб@ный колдун выскакивает, как из пuzды на лыжах! — он сжал кулаки. — Ты же понимаешь, Петрович, что я всегда хотела Леське другой судьбы, а не работы в Тайной канцелярии! Я что, не имею на это права? Мало я раз на службе чуть ли не сдыхал во славу Рода Романовых и Империи в целом? Я своих других детей в Канцелярию отдал, а Леська там в качестве колдуньи долго не протянет. Ты статистику смертей колдунов по итогам войны не хуже меня знаешь, и твоя Иринка тому прямое подтверждение! — Пафнутьев осекся. — Прохор, прости… — он сел обратно.

— Отболело, Виталя… — отмахнулся тот.

— А это заявление Государя о том, что Леська переходит в подчинении к тебе, вместе с Иваном? — продолжил Пафнутьев. — Вернее, в подчинение к Алексею, который постоянно влипает в разные истории? А это мутное покушение на него? Как мне к этому прикажешь относиться?

— Виталя, мне кажется, ты сгущаешь краски. — попытался Прохор успокоить друга. — Алексия твоя девочка уже взрослая и вполне способная за себя постоять, а ты в ней постоянно ребёнка видишь и избыточно опекаешь. Может тебе попытаться ситуацию как-то отпустить?

— Может быть… — буркнул тот. — Я как раз, когда на киче сидел, много про это думал… Думаешь, я не понимаю, что излишне дочь опекаю? Что мне постоянно докладывают обо всех её передвижениях, встречах, контактах, делают распечатки звонков и переписки в мессенджерах. Я так за своими родными детьми не слежу и не переживаю за них, как за Леську…

— Борисыч, может это у тебя чувство вины перед дочерью? За ее маму? — прищурился Белобородов.

— Может быть… Не знаю, но сделать собой ничего не могу.

— Короче, Борисыч, моё мнение таково. Деваться вам с Иваном все равно некуда, надо садиться, спокойно разговаривать под водочку с селедочкой, и решать, как вы будете жить дальше. Не думаю, что Иван хочет зла своей дочери, и твою позицию тоже должен прекрасно понимать, а уж как вы дальше будете строить свои отношения с Алексией и между собой, жизнь покажет. И еще, Виталя… Не обижайся, я тебе только добра желаю, но если ты сам с этой проблемой не обратишься к канцелярскому психиатру, мы с Сашкой тебя к мозгоправу этому за ручку отведем. Ты меня услышал?

— Услышал… — буркнул Пафнутьев.

Еще когда Пафнутьева привезли из Бутырки, Михеев его разместил в покоях на втором этаже, рядом с покоями Прохора. Когда Алексия узнала, что ее отец с матерью останутся до завтра, то сразу мне заявила, что ночевать она ляжет на диване в гостиной у родителей. Так что сегодня я спал только с Вяземской, которая весь вечер, вместе с Сашкой Петровым, наблюдала за всем тем бардаком, которые творился у нас в особняке.

— Лёшка, что хоть случилось? — спросила она у меня, когда мы готовились ко сну.

— Государь-Император изволил развлекаться. — хмыкнул я. — Пафнутьева в пятницу вечером в профилактических целях посадили в Бутырку, а его жене, Елизавете Прокопьевне, сегодня позвонили «доброжелатели» и сообщили, что ни в какой наш Виталий Борисович не в командировке, а сидит в Бутырке, и вечером его казнят. А теперь догадайся, Вика, кому Алексия стала звонить, когда Елизавета Прокопьевна не дозвонилась до Цесаревича?

— Тебе? — девушка смотрела на меня круглыми глазами.

— Точно. — кивнул я. — А теперь догадайся что сделал я, когда тоже не дозвонился до папаши? Как и до царственного деда, и даже до Прохора?

— Так вот что за бардак с тревогой сегодня в районе Бутырки был… — глаза Вяземской стали ещё больше. — Неужели?..

— Ага… — я опять кивнул. — А когда мне Алексия позвонила, я… скажем так, совсем чутка разволновался и напугал своим гневом половину Университета. Да ещё и умудрился пожар устроить в столовой. — я хмыкнул. — И теперь, Викуся, репутации моей пришел полный и законченный кобзец. Думаю вот, застрелиться, как Георгиевский кавалер, или утопиться, как та Му-му. Что посоветуешь?

— Лёшка! — девушка прикрыла рот рукой.

— Вот и я про это… Мне, по большому счету, плевать, конечно, на то, как обо мне думают другие, кроме близких конечно, но, тем не менее… Так что ты там особо слухам никаким не удивляйся, думаю, там и половины про меня плохого не скажут, чем есть на самом деле. Зато Род мной явно гордится! Ведь Великий князь Алексей Александрович в очередной раз всем доказал, что Романовы не зря обзываются Императорским родом.

— Ты это сейчас серьезно? — сейчас Виктория прикрывала рот уже обеими ладошками.

— Более чем. — кивнул я. — Уверен, что среди Дворцовой полиции и Тайной канцелярии я сейчас самая популярная фигура, с такими-то продемонстрированными навыками. Уверен, и те, и другие по достоинству оценили отсутствие не только трупов, но и покалеченных среди доблестных защитников Бутырки. А вот в Свете, боюсь, все обстоит как раз наоборот — открыто из домов выставлять не будут, но и лишний раз приглашать не станут.

— Лёшка, не сгущай краски! — отмахнулась от меня Вика. — Через неделю все про это забудут, как с той записью, где ты троих Никпаев голыми руками убиваешь. Вот увидишь!

— Ну, разве что… А вообще… Хрен с ними!

Во вторник утром, после общего завтрака, на котором присутствовали все мои «постояльцы» и полноправные жители, мы с Прохором и Владимиром Ивановичем пошли провожать на стоянку Сашку Петрова в его Суриковку, Вику Вяземскую в Ясенево, а Пафнутьевых к ним домой.

— Лёш, я с мамой сегодня побуду? — отвела меня в сторону Алексия. — А то она, сам понимаешь, испереживалась вся, мне надо с ней побыть.

— Конечно, Лесенька, я все понимаю. Давай вечером созвонимся, а то у меня тоже сегодня день очень напряженный.

— Хорошо. — она чмокнул у меня в щеку. — Так и поступим. Леш, еще раз спасибо за папу!

В Ясенево выдвинулись на двух «Волгах». На мою попытку заявить, что мы бы спокойно доехали и на «Нивке» моего воспитателя, и не «палили» секретный объект кортежем с гербами Романовых, Прохор в очередной раз мне заявил:

— Повышенные меры безопасности. И это не мой каприз, а требования Императора.

— Да понял я. А вчера никто про меры безопасности не думал, когда я в Бутырке развлекался? — хмыкнул я.

— Вопрос не ко мне. — отвернулся Прохор.

— Ладно… — вздохнул я. — Ты мне лучше скажи, о чем вы там с Орловым договорились, и как мне все эти эксперименты над Волкодавами ему преподносить?

— Орлов получил приказ лишнего не спрашивать и ничему не удивляться. И вообще, Лёшка, давай лучше я с генералом беседу проведу, а ты, очень тебя прошу, не болтай лишнего. Волкодавам хватит и того, что их поправят, а технологию правила, даже теоретически, им знать совершенно необязательно.

— Кто бы возражал, а я нет. — со словами воспитателя я был полностью согласен.

В кабинете Орлова нас, помимо самого генерала, уже ждали его замки — Смолов, Пасек и Вяземская. После обмена приветствиями, Прохор сразу же приступил к делу:

— Господа офицеры, госпожа штаб-ротмистр, вводную вы уже получили, как и приказ не задавать лишних вопросов. А посему, объясню вам в двух словах то, что будет происходить ближайшую неделю, может даже больше. Наш глубокоуважаемый Алексей Александрович, — воспитатель мотнул головой в мою сторону, — обладает… скажем так, способностью правки доспеха. — генерал удивленно переглянулся с подчиненными. — Скажу сразу, я лично прошел через эту… процедуру, и прекрасно себя чувствую. Эту же процедуру Алексей планирует сделать с вами. По собственному опыту могу сказать, что ваш доспех станет крепче, да и владение стихиями перейдёт на другой качественный уровень. Из приятных бонусов можно отметить повышение общего тонуса и внешнее омоложение. — Прохор сначала выразительно глянул на Орлова, а потом на Вяземскую. — Эффект, как говорится, будет на лицо. Согласитесь, на свои пятьдесят два я не выгляжу. — присутствующие закивали. — Предупреждаю сразу, после сеанса Алексея вам потребуется не меньше недели на то, чтобы организм приспособился к новым условиям существования. В течение этой недели сотрудники, прошедшие сеанс, будут проходить курс реабилитации, так что, Иван Васильевич, вам предстоит спланировать все сеансы ваших сотрудников таким образом, чтобы подразделение не осталась совсем без бойцов на случай чрезвычайной ситуации вашего профиля. И напоследок… Желательно, как вас уже предупреждали, этот период реабилитации провести здесь, на базе корпуса. И, с каждого сотрудника мне надо будет взять подписку о неразглашении.