Карусель душ - Пенн Кэссиди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если он еще не пытался остановить меня, значит, и не собирался, а это означало, что я не нарушала никаких правил. Я восприняла это как знак продолжать.
Перед моим мысленным взором возникла веве Агве. Я нарисовала это тщательно, кусочек за кусочком, чтобы ничего не упустить. Я могла ясно видеть это: лодка с парусами, раскрашенными раковинами и веслами. Она ожила в считанные секунды, как только я начала говорить.
— Agwe, ноу rele w pou tanpri beni nou ak sajès ou… — С каждым слогом в комнате становилось все темнее, а снаружи зловеще гремел гром, словно аплодисменты какой-то потусторонней аудитории.
Когда раскаты грома стали громче, я почувствовала, как Лиам крепче сжал мою руку. Он был напуган, но не отпустил. Это показало мне, что он доверяет мне, несмотря на то, что мы только что встретились.
Я продолжила свое заклинание, призывая Агве благословить нас и направить своей мудростью. Я попросила его показать Лиаму дорогу и помочь ему преодолеть смятение и нерешительность. Внезапно Лафайет заволновался, как будто почувствовав что-то, чего мы не могли видеть. В комнате стало так темно, что я едва могла разглядеть что-либо вокруг нас, кроме светящихся вевес, отбрасывающих фиолетовое сияние в темноту.
И вот оно — фигура, стоящая на краю нашего невидимого круга. Но это был не тот, кого мы призвали.
Теодор появился без предупреждения или звука — он просто материализовался перед нами, как призрачное привидение. Череп, который сиял на его поразительном лице, заставил мое сердце подпрыгнуть к горлу. Мое тело покалывало, как будто его взгляд был физическим прикосновением.
Лиам ахнул рядом со мной, в то время как Теодор просто стоял и молча наблюдал за нами с непроницаемыми глазами и непроницаемым выражением лица. Именно тогда я заметила еще одну фигуру, стоящую прямо за ним.
Этот человек был мне так же знаком, как мое собственное отражение, хотя я никогда не видела его во плоти — или, наверное, в духе. У него была более бледная кожа, чем у меня, хотя все еще коричневато-загорелая, и зеленые глаза. У него были седеющие волосы, заплетенные в дреды, и одежда, которая напоминала старого морского капитана. С его дредов свисали ракушки, спутанные с кусочками морских водорослей.
Агве.
Срань господня. Срань господня, срань господня…
Я не знала, какого черта я ожидала, но то, что Агве появился в буквальном смысле, было не тем. Я не была новичком в Лоа, но это становилось безумием.
— Впечатляет, — медленно произнес Теодор, словно тщательно взвешивая каждое слово, прежде чем продолжить, — но ты же знаешь, что вызывать других в мои владения без моего разрешения строго запрещено.
Черт, он был прав. Как я могла быть такой идиоткой? Я позволила себе забыть, что Теодор на самом деле был Калфу, и это сопровождалось определенным набором правил. Первое заключалось в том, что он имел полный контроль над тем, кто приходил и уходил из его владений. Даже его брату папе Легбе это было разрешено только при особых обстоятельствах.
Я встала, потянув за собой дрожащего Лиама.
— Прости меня, Калфу, — сказала я шепотом, отводя от него взгляд. — Мне следовало бы догадаться.
Молчание Теодора было оглушительным. Он постоял еще мгновение, рассматривая нас обоих с такой пристальностью, что у меня волосы на руках встали дыбом. Я знала, что в этот момент он полностью контролировал нашу судьбу, и мое сердце бешено колотилось от страха и предвкушения.
Но я больше не могла сдерживаться. Медленная улыбка заиграла на моих губах, когда я снова посмотрела на него сквозь ресницы. Не было никакого способа объяснить, почему мне захотелось рассмеяться, но смех клокотал у меня в груди, и мне потребовалось все силы, чтобы подавить его. Может быть, я могла бы списать это на «Эйфорию», которую старуха убедила меня выпить.
Я должна была бы дрожать от ужаса под пристальным взглядом Мета Калфу. Любой здравомыслящий человек так бы и поступил, и все же, чем дольше я оставалась здесь с ним и Баэлем, тем комфортнее ощущала его присутствие. Мой взгляд метнулся к его губам, и мое тело затрепетало при воспоминании о его поцелуе.
Целовать его было глупой идеей, но во всем моем теле не было ни единой молекулы, которая сожалела бы об этом. Я хотела поцеловать его снова. Я хотела сделать гораздо больше, чем это.
Теодор, должно быть, заметил, как что-то изменилось в моих глазах, потому что губы, которые я так пристально изучала, внезапно изогнулись в злобной усмешке. Мой желудок перевернулся, а грудь наполнилась жужжащими вибрациями.
— Тебе повезло, что Агве не так уж нежеланен в этих краях, — медленно произнес он. Лоа воды просто уважительно кивнул ему вслед, но ничего не сказал. Мои глаза встретились с глазами Теодора, когда он шагнул в фиолетовое сияние. — И ты проявила уважение, извинившись за свое превышение полномочий. Я принимаю твои извинения, Мори.
Я облегченно вздохнула, глядя в его глаза, которые были такими же черными, как и комната вокруг нас, только в их глубине отражалась фиолетовая версия меня самой. Было трудно сдержать приятную дрожь, которая прокатилась по мне при звуке моего прозвища на губах Теодора. Я хотела услышать, как он простонал бы его.
Черт… Что, черт возьми, со мной происходит? Откуда берутся эти безумные желания?
Я попыталась отогнать свои неуместные мысли, когда Теодор придвинулся ближе, его рука, украшенная кольцом, потянулась, чтобы провести по изгибу моей щеки. У меня перехватило дыхание от ощущения его грубых пальцев на моей коже. Из-за «Эйфории» мне было трудно мыслить здраво, но в глубине души я знала, чего хочу.
Теодор наклонился и завладел моими губами с яростным голодом, который застал меня врасплох. Его язык танцевал вдоль моего, посылая дрожь по каждому дюйму моего тела. В этот момент меня не волновало, что за нами наблюдают. Меня не волновало ничего, кроме темного бога передо мной.
Я застонала ему в рот, когда он отстранился слишком быстро, на мой взгляд.
— Если ты продолжишь давить на меня, я с радостью приму все, — хрипло прошептал он. Его дыхание было холодным, как туман, когда ласкало мои губы. От него пахло сладким вином.
Чувствуя себя необычайно смелой, я сделала шаг ближе, прижимаясь к нему. Его кожа была гладкой и упругой под моими пальцами, когда я положила руку на его обнаженную грудь.
— Ты говоришь это так,
