Камчатская рапсодия - Владислав Вишневский

Капитан спохватывается, копается в ушах.

– Это затычки, товарищ майор… Извините! Забываю вытаскивать.

Привык уже. Приказ? Да, смотрел. Почему-то не было… Ещё…

– Не вздыхай… – снова, на взгляд начштаба, как и тогда, майор отвечает не адекватно. – Если придёт – я решил – скажем не получали. Я отвечаю. Беру на себя.

Капитан, не меняя лица, ступорится, с запинкой переспрашивает:

– Как… скажем не получали?! А как же…

Комбат спокойно поясняет:

– А пусть у нас остаются. Я уже привык к ним. Без оркестра не могу.

Без них – батальон не батальон… а чёрте что! Рота анархистов. Как чёрно-белый телевизор. А в службе цвету хочется, начштаба, как в жизни, яркости, вкуса.

Понимаешь? Да и солдатам служить приятнее под музыку, легче… нет? Они тоже, кажется, уже к ним привыкли. Как думаешь?

Капитан восхищённо глянул на комбата, понимая всю тяжесть ответственности, которую берёт на себя майор, отказываясь выполнить приказ Минобороны. Тем более защищать честь родных войск где-то за границей. Это… Это… Сильное решение. Или подполковника можно сходу получить, или звание младшего лейтенанта. Скорее всего второе. Но, с другой стороны, это и вызов, чего это мы всё время другим самое лучшее от себя отдаём, и отдаём… А себе чёрно-белую жизнь оставляем! Не правильно это! Не справедливо! Но на такое замахнуться может только сильный человек, понимал капитан. Сам-то он так бы не смог. Пожалуй, именно майор… Вот оно, позавидовал капитан, молодое поколение русских офицеров, сильное, волевое, с характером…

Ответил:

– Это точно. Я, кстати, уже и без шапки работаю. Уже привык. Правда, с затычками ещё в ушах, но… Забываю выкинуть. А надо уже. Кстати, а как у вас теперь с давлением, товарищ командир… Хотел спросить. Прыгало, вроде. Случайность? Нормализовалось?

– Да, климатическо-климактерическое!.. – весело машет рукой комбат.

И оба офицера коротко хохочут над каламбуром. Комбат широко и заразительно. Капитан скромно, и с присвистом в свою больную «букву «О».

– Абсолютно нормализовалось!.. – отсмеявшись, резюмирует майор. – Так вот, я и говорю, приятно становится с музыкой на душе, когда под оркестр…

Патриотичнее, как бы… Да? Заметил? Вот! И солдаты подтянулись, и мы, и весь состав. Заметил? То-то! Великое дело – музыка! Значит, так, скажи дирижёру… дирижёрше… или как там её правильно положено называть…

– Натэлле Эммануиловне. – Без запинки в звуках, подсказывает начштаба.

– Да, именно, – соглашается майор. – Чтобы с завтрашнего утра все разводы были только под музыку, только под оркестр… И в парадной форме чтоб все… Добро? И офицеры тоже!

– Есть в парадной! – кидает руку к фуражке капитан и уточняет. – А праздник, что ли у нас какой, календарный или месячник, товарищ комбат, я упустил?

Комбат отчего-то смотрит в глубокое небо…

– Зачем именно календарный? Каждый день в жизни человека праздник. Замечать надо жизнь, начштаба. Пусть мы и на окраине Земли…

Жизнь-то в стране, с нас начинается, с нашего настроения, с нашей улыбки…

Вот! Видел по телевизору, японцы всё время, всем и друг другу, улыбаются и улыбаются… Я тоже думал – с чего бы это? Больные что ли, или серия такая – нация улыбчивая… Причём, не они только… И другие, которые на той стороне… А потом понял – они жизни радуются… Радуются, да! Той, которая есть! Она же одна! Понимаешь, начштаба, одна! И себя радуют и других… И это хорошо! Производительно.

– А-а-а, – обрадовано восклицает капитан. – Я понял, товарищ майор.

Хорошая мысль, глубокая. Философская! Есть, развод под музыку и в парадной. И, – мнётся. – Я это, тоже, товарищ майор, хотел вам сказать, не решался. Тоже уже жалел, что грустно будет, если они получат приказ и уедут, и, конечно, останутся где-нибудь там, на материке, на сладком месте, а мы тут опять, с вами… Не в цвете… Как потом улыбаться? Кисло будет. Как сейчас мне, вот, не до улыбок! Я вас полностью в этом поддерживаю. Даже сам могу ответить…

– За что? – удивляется комбат.

– За то, что я приказ потеряю… Мне то уже что…

Комбат хлопает капитана по плечу…

– Вот за это не переживай, капитан, обмоем мы твою звезду… И не просто обмоем, а в цвете, под оркестр, под музыку. Понял? Я обещаю. У нас всё теперь будет только под музыку… Жизнь – она, как говорится, одна. И прожить её нужно… хоть там, хоть здесь… сам понимаешь… Представление на вас я уже подготовил, товарищ капитан.

– Спасибо, товарищ майор. Служу Российской Федерации.

– Кому ж ещё… Как говорит наш Верховный…

Оркестр в это время продолжил репетицию. Дунул… Капитан как испарился, комбат удалился с достоинством…

Прошла неделя. Мухой можно сказать пролетела. Наступил час «Х».

Не для батальона, слава Богу, для капитана и прапорщика.

Время и место «дуэлянты» выбрали безлюдное, в клубе, между ужином и отбоем. Так товарищ капитан определил, мол, только здесь, коли время подошло, и сейчас. Правда перед этим три раза оббежал все углы и закутки и сцены, и зала, на предмет выявления спрятавшегося какого «папарацци», вернее, загасившегося для подглядывания военного служащего.

Ох, и шустрые есть среди солдат «образцы», да и среди коллег офицеров попадаются, просто кошмар. Капитан, начштаба, лично проверил все двери, плотность прилегания светомаскировочных полотен на окнах, выключил свет, оставил только на сцене. Прапорщик Заходько, тоже непривычно суетливый, возбуждённый, приготовил один стул на авансцене, в центре её.

На стул положил белый, томпакового сплава «тренировочный» тромбон. С некоторой долей воображения конструкция эта могла представлять собой элементарно электрический стул с гильотиной в одном исполнении. Но только для «дуэлянтов», только для них. Соперники взволнованы, но вида друг другу не показывают.

– Так, а судьи, судьи кто? Кто? Где они, твои арбитры, где? Ты обещал. – Нервно интересуется товарищ капитан.

– Сейчас будут… Должны быть. – Бурчит товарищ прапорщик.

– А кто первый? – как о понятном, спрашивает капитан.

Заходько усмехается.

– Можно бы и по старшинству, но лучше по жребию… На спичках.

Или вы, как офицер, первым предпочитаете? – капитан в вопросе слышит иронию в свой адрес. Но игнорирует пока. Сдерживается.

– Нет-нет, всё должно быть по-честному, – говорит он, и требует. – Спички давай, у меня зажигалка.

Прапорщик хлопает себя по карманам, из глубины зала, от дверей, доносится громкий голос сержанта Малыгина.

– Эээ… товарищ капитан, разрешите обратиться к товарищу прапорщику?

– Ты что там делаешь, Малыгин? – испуганно вскрикивает товарищ капитан. – Откуда у тебя ключ?

– А я не ключом, я гвоздиком… Надо же было, это… – бодро говорит фигура, голосом сержанта Малыгина.

– А ну-ка, немедленно отсюда в расположение, – грозным тоном командует капитан, но тут же простецки интересуется. – Чего тебе?

Малыгин совсем не испуган, наоборот, он скромно, примиряюще, улыбается, тон голоса это выдаёт, и с жаром доводит до сведения как заинтересованных, так и не заинтересованных сторон цель своего неожиданного появления.

– Там это, к товарищу прапорщику люди пришли… Я их на КПП встретил, и сюда привёл, как он просил. А тут закрыто… Ну я и открыл… А как же… Всё. А можно мне посмотреть, а, товарищ капитан, интересно? В роте порядок. Я проверил. Молодые готовятся к вечерней прогулке, старики контролируют. Всё путём, всё абгемахт.

– Ни в коем случает. Немедленно в роту. – Резко командует капитан.

– Есть в роту, – нисколько не удивившись и не обидевшись, тем же бодрым тоном отвечает сержант Малыгин, и спрашивает. – А этих, которые пришли, гражданских, куда? На КПП послать, или как?

– Нет. Пусть проходят. Пропусти. – Подаёт голос прапорщик. – Закрой двери и иди в роту.

– Есть, пропустить и закрыть двери. – Опустив главный наказ идти в роту, вторит сержант и исчезает.

Вместо него, в глубине зала появляются две тёмные фигуры. Похоже женские. Одна за другой. В дальней стороне зала темно, свет только на сцене.

Лиц женщин не видно, только фигуры слегка. Заходько с капитаном сощурившись всматриваются… Фигуры, привыкая к темноте, задевая за кресла, это слышно, медленно движутся по проходу…

– К вам можно, да? – медовым голосом спрашивает издалека одна.

– Здравия желаем товарищи военные, – вторит другая, и весело добавляет. – Большие, здоровенные. Приглашали?

– Кто это? – не понимая, напряжённым голосом спрашивает у прапорщика капитан.

– Это? Комиссия… – сухо отвечает тот. – Народ. Независимые наблюдатели… эээ… Эксперты. – И уже экспертам, другим тоном, вежливо. – Проходите, пожалуйста, ждём.

– Это комиссия? – всматриваясь, не верит капитан. Он, похоже, сильно удивлён.

– Да. Я ж говорю, народ. Независимые наблюдатели. Эксперты. Но если хотите, можно и наших, батальонных кого позвать, хоть наряд, хоть штабных…