Камчатская рапсодия - Владислав Вишневский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так бы всё хорошо и шло в батальоне, если бы не та дирижёрша, вернее, не «яркие» чувства капитана, которые, вспыхнув, требовали удовлетворения как физического, так и морального характера. Физического естественно над дирижёршей, морального над соперником, в которые «нагло», опережая капитана, прописался товарищ прапорщик. Начштаба, как человек логического склада ума, спешно приступил к первой фазе своего победного плана, к устранению соперника.
Легко вычислил – внутри-то периметра – прапорщика. Тот после отбоя «колдовал» в одиночестве в одной из каптёрок над какой-то своей тетрадкой… Над точками, кружочками с палочками, где с хвостиками, где и без… Ерунда какая-то, как отметил капитан. Даже не топографические значки, а что-то сугубо армии инородное.
– Что это за иероглифы? – косо глядя в тетрадку, которую прапорщик с запозданием прикрыл рукой, поинтересовался начштаба.
– Китайская грамота, – пряча её, небрежно сообщил прапорщик.
– Чего? – удивился капитан. – Правда, что ли? Сдвинулся, да, Заходько? Я понимаю – японский язык изучать, американский, это понятно.
Они рядом. А китайский-то зачем? Шутишь?
– Нет, это ноты.
– А-а-а, но-оты! – недобро усмехнувшись, протянул капитан. – Вот оно что! Понятно. За этим я и пришёл, кстати. Поговорить надо. Не возражаешь?
– О чём?
– О Натэлле, о ком же, о дирижёрше.
– А что с ней?
– С ней ничего, а вот с нами… Между нами, вернее. Ерунда какая-то получается, прапорщик. Хреновина.
– Если вы о ней так, она не хреновина, товарищ капитан. О женщине так говорить нельзя. По крайней мере, извините, я не позволю.
– Что? Вот даже как! Извините… Ты влюбился что ли, а, Заходько, втюрился? Мешать мне будешь? Мне мешать, мне?
– А кто вы такой: парторг, мама с папой, муж её, брат… Кто?
– Я знаю кто! А вот тебе на дороге стоять не рекомендую. Понятно?
– Не понятно.
– Я разъясню.
– Давайте…
– Молчать!
– Да перестаньте вы… передо мной тут… паясничать.
– Что ты сказал? Что-о? Мне? Я… паясничаю, я?! Ты кому это говоришь, прапорщик, мне, офицеру?
Заходько не смешался, тема разворачивалась не военная.
– Это же не хорошо, товарищ капитан. Вы же просто так к ней, побаловаться, для «галочки». Вы ж её не любите… И вообще, у вас же жена, дети.
– Ну, и что? Твоё какое дело? Кому это мешает: мне? ей? тебе?.. Кому? Жена есть жена. Это из другой оперы. А женщина есть женщина. Это как новый цветок, прапорщик, ты же мужик, понимать должен, его сорвать надо, для того он и цветёт. Нектар там, флюиды, удовольствие, и всё прочее. Так природой устроено. Основной инстинкт размножения этого требует, продолжения рода. Мне она нравится.
– Я не уступлю. Она не такая.
– Да что ты говоришь, Семёныч, все они такие! У них, как и у нас, одно на уме: как бы, где и с кем. Понял? Сюда, ты думаешь, зачем она пришла, зачем? О музыке она мечтает, об оркестре? Нет, дорогой, о мужиках она думает, об…
– Прекратите… так о ней!.. Ещё слово, и я…
– Ну-ну… И что? Ты мне – офицеру, угрожаешь? Мне? Да я тебя под суд, прапорщик, я на дуэль, в порошок я тебя…
– Да какой вы офицер, если о женщинах такое говорите… Вы… Вы…
– Ну-ну… Говори. Скажи какой я офицер… Ну! Гад! Подонок! Ну, говори… Испугался, струсил?!
– Да нет… Вы по-виду только, оказывается, офицер, а в душе… гнилой!
– Это я гнилой?! – Капитан почти задохнулся от возмущения, едва дар речи не потерял. – Ну всё, – отмахивая рукой, прохрипел он, – ты меня оскорбил. Ты понимаешь, что ты сейчас мне сказал? Понимаешь? Ты честь офицера задел… Задел! Я не прощу! Встать смирно! Ну-ка, повтори…
– И повторять нечего, итак понятно. Не надейтесь, товарищ капитан, драться я с вами не буду… Руки марать…
– Ах даже так…Ну всё…На дуэль, гад, стреляться… На пистолетах…
– Ага, щас! Может, в противогазах ещё! У меня «28» очков по мишеням стабильно. А у вас «25» не всегда. А из «АКа» вообще… И в рукопашной у вас, извините… категория не та.
– Ни хрена! Это мои проблемы, – взвившись на носки сапог, петушился начштаба. – Мне и «20» на тебя хватит, не промахнусь… Ну что, струсил, струсил, прапорщик? Слабо, слабо?
– Не слабо. Я другое предложу… Равное. Если вам, офицеру, не слабо.
– Мне слабо? Мне! офицеру! слабо?! Мне не слабо! Я на спор… Не надейся. Говори, давай, предлагай. Хоть в рулетку, хоть на БТРах… Я согласен.
– Откажетесь.
– Да я тебя размажу… Я… Слово офицера. Говори, хохол, я согласен.
– Ну, если слово офицера… На тромбонах.
– Добро! Стой! Каких это… тромбонах? Что это за оруж… Я не понял… Ты что, ох…
– Я ж говорил «слабо». Назад отработаете.
– Нет. Не отработаю… Но…
– Вы слово офицера дали.
– Да, дал, гад, дал, я не отказываюсь. Но что это за… и как это?
– Это инструмент музыкальный такой…
– Музыкальный!.. – подскакивая на месте, опасно уже для своего здоровья вскипел капитан, аж задохнулся. – Ты издеваешься, да? Смеёшься, да?
– Нет.
– А почему на тром… бонах, а не на… трубах или на… пианино?
– У нас стартовые условия будут одинаковыми. И на тромбоне клавиш нету. Значит, проще. У вас и фора будет.
– Какая ещё фора, прапорщик, ты идиота из меня делаешь? Чтобы потешались потом надо мной, да?
– Нет, в батальоне не узнают. А фора… – прапорщик вздохнул. – Слуха, говорят, у меня нет, вот и…
– А-а, вон ты куда клонишь… Ага!.. А что результатом будет, я не понял, … Кто кого тромбоном что ли с ног собьёт или на уши натянет… Что за херня такая? В чём подвох?
– Никакого подвоха. Всё по-честному. Кто за неделю сможет, я не знаю, «Собачий вальс», например, или «Польку бабочку» какую правильно сыграть, тот и победил…
– «Польку бабочку», говоришь, «Танец с саблями»?! Идиота из меня перед всеми хочешь сделать? Дурака, да? Кретина?
– Я ж говорил «слабо». А ещё туда же: слово офицера, слово офицера…
– Не лови меня! Не зли! Я говорил, да, говорил… И я не отказываюсь… Только не думал, что ты такой…
– Какой? Говорите, товарищ капитан, говорите.
– Ч-чёрт!.. Твою мать! Припёр ты меня к стенке, гад, поймал.
Подловил, хохол чёртов… Я согласен. Покажи мне его.
– Кого?
– Ну тромбон твой, кого…
– А, это, влёгкую. Завтра с утра и начнём, в смысле время пойдёт. Вы что изучать будете?
– Пошёл ты… Устройство изучать буду.
– И я тоже. А играть будете что?
– А ты что?
– Я… «Дывлюсь я на небо, тай думку…» Украинская народна писня.
– А я… другую… писню… – передразнил, вконец уже растерявшийся и обозлённый капитан. – Русскую… Эээ…
– «Ой, мороз, мороз», пойдёт?
– Чего ты мне тут… подсказываешь? Без тебя решу. Она и будет – про мороз!
– Слово офицера?
– Пошёл ты знаешь куда, Заходько?
– Через неделю и посмотрим, кто куда пойдёт. Только уговор: кто проиграет… в смысле с ошибками сыграет, к дирижёрше не подходит…
– Ты не её, случаем, в арбитры пригласить хочешь, а? Чтоб посмеялась?
– Нет, конечно. Вообще не наших. Другие нас рассудят.
Независимые… эти, судьи.
– Вот как!
– Да, чтоб по-честному!
– Ну, Заходько, ну, чёртов хохол… Подловил, гад!.. У-у-ум… – капитан бешено крутил головой, глазами, руками, наконец сдался, похоже выдохся, утих, как подловленный сом. – Добро, я согласен. Включай часы.
– Ладно, время пошло.
7Окружающую природу на этот момент описывать, пожалуй, и не нужно – как всегда, прелестная картинка. Радость жизни и восторг. Камчатка же, мы помним. Изменения если и случаются – то чудесный дождь, то снова нежное солнце, – только украшают состояние жизни и обаяние природы.
Подчёркивают. «У природы, нет…» ничего плохого (включая разные цунами и прочие перестроечные социально-политические проблемы). Наоборот, только всё к лучшему.
Так и в батальоне. Оркестр как-то незаметно, исподволь, взял и подчеркнул непреложную необходимость и высокий смысл армейской службы, выявил её, округлил и выделил. Последние глаголы можно сколько угодно переставлять местами… смысл не изменится. А можно и другой пример привести, из школьной арифметики. Помните? Числитель есть, знаменатель есть, а черты нету… Дробь не дробь… Что это? Нонсенс, скажете вы, парадокс. И правы будете. Чёрте что! Недоразумение! А провели черту под числителем, вот тебе и она самая дробь и появилась или проявилась. Полный ажур получился. Порядок. Так и в случае с нашим оркестром. Появился оркестр, появился смысл – черта та самая… Или как мы её назовём…
Кстати, сейчас у музыкантов перерыв. Кто курит, прогуливаясь в сторонке, кто продолжает на инструменте тихонько наигрывать, повторять партию, кто цветочек нюхает, радуется, жизнью наслаждается.
Внешний вид музыкантов может быть и не особо изменился, но некий лоск всё же есть. Штаны почти подогнаны и утром в стрелках (!).
Гимнастёрки, где кителя, уже в талию (!). Хотя все без погон, но с портупеями (!). Обувь у всех теперь уже стандартная – высокие ботинки, полностью зашнурованы и начищены (!). Головные уборы – фуражки, – и как, одна, строго по уставу (!). Дирижёр… ша… просто с иголочки (!). Осилил таки проблему армейский кутюрье, сшил юбку. Причём, два варианта. Одна похоже для дефиле по высокому подиуму – много выше колен, и с разрезиками. О-о-о! Личный состав очень бы это дефиле приветствовал.