История идеи гражданского общества в англо-американской либеральной политической традиции - Сатнислав Остроумов

В интерпретации Гегеля, гражданское общество «делает членов семьи чуждыми друг другу и признаёт их самостоятельными лицами» [17, С. 268]. Индивид становится «сыном гражданского общества, которое предъявляет ему в такой же мере требования, как он свои права по отношению к нему» [17, С. 268]. По мнению Гегеля, в гражданском обществе семья – «нечто подчинённое и служит лишь основой» [17, С. 268]. Мощь заключается именно в гражданском обществе, которое «завладевает человеком, требует от него, чтобы он на него работал, был всем только посредством него» [17, С. 268]. Корпорация – вторая семья для индивида [17, С. 275]. Гражданское общество – «всеобщая семья» [17, С. 269]. Конечной целью гражданского общества является «обеспечение жизни и собственности индивидов» [17, С. 359]. По Гегелю, члены гражданского общества «относятся друг к другу как самостоятельные лица, объединённые лишь узами потребности друг в друге» [17, С. 95] [55] . В трактовке Гегеля, в гражданском обществе «каждый для себя цель, все остальные для него ничто» [17, С. 228] [56] .

Критериями развития гражданского общества выступают демографические [57] и промышленные показатели [17, С. 271].

Согласно Гегелю, право [58] касается свободы – «самого достойного и священного в человеке» [17, С. 253] [59] . Вместе с тем Гегель подчёркивает, что свобода деятельности индивидов не должна «подвергать опасности всеобщее благо» [17, С. 268]. Поэтому государство первично, а гражданское общество и составляющие его индивиды являются его производными [17, С. 278] [60] . По Гегелю, «индивид обладает объективностью, истиной и нравственностью лишь постольку, поскольку он член государства» [17, С. 308] [61] . Согласно Гегелю, мнение о том, что государство держится на силе ошибочно, его базисом является «чувство необходимости порядка, которым обладают все» [17, С. 293]. Гегель является апологетом идеальной конституционной монархии [см. 153].

Конструктивным является предложение Гегеля об изменении избирательной системы. В демократических странах голос в массе теряется, что ведёт к апатии избирателей и доминированию партийных интересов. По Гегелю, кандидатов на выборные должности должны выдвигать корпорации [17, С. 349–350].

К. Лёвит считает, что у Гегеля средством объединения индивидов служит диалектическое опосредование индивидуалистического принципа гражданского общества с тотальным принципом государства, собственной особенности с политической всеобщностью [327, S. 58–60]. Согласно М. Халлеру, политическая философия Гегеля, лишённая какой либо завершённой концепции и представляющая собой несистематизированный проект, находится вне гегелевской системы философии [245, S. 28–30], с чем можно частично согласиться.

Гегелевская негативистская характеристика гражданского общества как арены борьбы всех против всех создала идеологический базис супрематии властных структур, безусловного доминирования государства над гражданским обществом, контроля хаотичного, якобы раздираемого противоречиями и склонного к насилию человеческого общества всесильным государством Нового времени.

Концепция гражданского общества К. Маркса (1818–1883) является одной из наиболее комплексных в истории политической мысли [62] . Оценки учения К. Маркса в современных западных исследованиях стали более объективными, чем в пик холодной войны [63] . Англо-американские исследователи стремятся выявить корни теории К. Маркса и непредвзято переосмыслить его учение [64] .

По К. Марксу, семья и гражданское общество составляют предпосылки государства. Они сами себя превращают в государство и являются движущей силой [65, С. 224]. Согласно К. Марксу, гражданское общество – «развивающаяся непосредственно из производства и общения общественная организация, которая во все времена образует базис государства и всякой иной идеалистической надстройки» [67, С. 35]. Burgerliche Gesellschaft возникло в XVIII веке, когда отношения собственности уже высвободились из античной и средневековой общности [67, С. 35]. Гражданское общество обнимает всё материальное общение индивидов, всю торговую и промышленную жизнь в рамках определённой ступени развития производительных сил [67, С. 35]. По К. Марксу, право частной собственности есть «jus utendi et abutendi, право произвольного обращения с вещью» [65, С. 347; 66, С. 49] [65] .

Согласно К. Марксу, гражданское общество, санкционированное в правах человека [66, С. 126, 136], есть неполитическое общество [65, С. 349]. Реальной связью между его членами выступает личный интерес, гражданская, а не политическая жизнь [66, С. 134]. Гражданское общество состоит из независимых индивидов, связанными между собой лишь узами частного интереса, естественной необходимости и своекорыстной потребности [66, С. 126], его принципом выступает потребление и способность к потреблению [65, С. 312] [66] .

В гражданском обществе нуллифицированы привилегии и легитимизирована свободная промышленность и торговля [см. 172, Р. 23–52], что порождает всеобщую борьбу человека против человека [66, С. 129]. Согласно К. Марксу, современное гражданское общество – «общество промышленности, всеобщей конкуренции, свободно преследующих свои цели частных интересов, анархии, самоотчуждённой природной и духовной индивидуальности…» [66, С. 136]. По К. Марксу, гражданское общество характеризуется либерализмом и политическим идеализмом [66, С. 137]. В гражданском обществе индивидуальное существование есть последняя цель, деятельность и труд – лишь средства [65, С. 312]. В интерпретации К. Маркса, оно характеризуется отчуждением [см. 360, Р. 131–150] и иллюзорностью всеобщего интереса [68, С. 75].

Для К. Маркса дихотомия государства и гражданского общества – отличительный признак современности [65, С. 301, 303, 358, см. также 172, Р. 23]. Универсальность государства К. Маркс противопоставляет партикулярности гражданского общества. Противоположность государства и гражданского общества есть завершение классической противоположности публично-правового союза и рабства [66, С. 129]. Согласно К. Марксу, гражданское общество – эмансипированное рабство и противоположность человечности [66, С. 129–130, 136]. В трактовке К. Маркса, гражданское общество до бесконечности дробится на разнообразные касты, противостоящие друг другу, что позволяет правителям обращаться с гражданами как с существами, живущими лишь по милости начальства [65, С. 417].

Согласно Дж. Кохэну, марксово восприятие гражданского общества характеризуется амбивалентностью и антиномичностью. С одной стороны, гражданское общество – это сфера свободы, автономии, индивидуальности и общественного правосудия, а с другой – отчуждения, доминирования, ограничений и неравенства [172, Р. 23]. Дж. Кохэн прав, но лишь отчасти.

Так называемая двойственность восприятия обусловлена диалектической методологией, и она бросается в глаза, но следует подчеркнуть, что именно индивидуализм, автономия, свобода и конкуренция способствует усилению имущественного неравенства, ведь в конкурентной борьбе побеждает сильнейший, что в свою очередь создает предпосылки для некоторого отчуждения индивидов. Следовательно, антиномичности в теории гражданского общества К. Маркса нет.

К. Маркс не отрицает гражданское общество, а лишь критикует буржуазное общество и противопоставляет ему более человечное, с его точки зрения, коммунистическое общество, скрепленное не частными интересами, а узами подлинного человеческого бытия.

Р. Хант считает К. Маркса апологетом тоталитарной демократии [283, Р. 337–344]. Д. Ховард утверждает, что социологический редукционизм К. Маркса и его концепция пролетарского единства нивелируют непредсказуемый, партикулярный, комплексный, плюралистичный характер политики, а его историцистские идеи и негативные оценки буржуазного общества и либеральных учений сформировали базис протототалитарной идеологии [281, Р. 77–80, 116–118, 166, 209–210,327] [67]

Когда дело доходит до конкретных предложений по управлению делами государства пропонент материалистического детерминизма не в состоянии ничего порекомендовать и заявляет, что на капиталистической ступени развития общества ничего нельзя сделать, нужна социальная революция.

Теория К. Маркса адекватно отображает архитектонику гражданского общества, экономический базис капиталистического строя, но теоретик научного коммунизма не понимает сущности политической власти. В человеческом обществе есть могущественные силы, которые, скорее всего, никогда не допустят нуллификацию института частной собственности и построение коммунистического общества. На их стороне все капиталы мира, государственные и негосударственные структуры, современные виды вооружений [см. 28]. Правящая элита может пойти на уступки обществу пропорционально своему уровню политической культуры и гуманизма, инициировать социальные программы, сглаживать антагонизмы в обществе, примером чему является относительно благополучное развитие стран Запада в XX веке, но status quo, возможно, не изменится никогда.* * *

Классическая концепция гражданского общества, ведущая свое начало от Платона и нашедшая отражение в учениях Дж. Локка, Ж. Ж. Руссо, И. Канта в рамках которой государство, защищающее граждан от внешних вторжений, гарантирующее правопорядок внутри страны, соблюдающее права и свободы граждан в соответствии с законом, отождествлялось с цивилизованным или гражданским обществом эволюционировала в концептуализацию дихотомии гражданское общество / государство, зачатки которой можно обнаружить в концепции Т. Гоббса, но которая наиболее явно проявилась в этатистской, а в некотором отношении и прото-тоталитаристской концепции Г.В.Ф. Гегеля. Еще более циничная, чем гоббесианская, гегелевская трактовка человеческой природы в рамках которой человек не является человеком вне государства и коррелирующая с данным тезисом негативистская характеристика гражданского общества как арены борьбы всех против всех создала идейный базис для безусловного доминирования государства над гражданским обществом, контроля хаотичного, якобы раздираемого противоречиями и склонного к насилию общества мощнейшим государством Нового времени.