Щелкни пальцем только раз - Агата Кристи

Таппенс выбрала три карты, путеводитель и разные другие материалы.

Она уже приблизительно знала, где нужно искать. Большим крестом пометила школу, в которой училась Джейн, – школа находилась на боковой ветке. Она, должно быть, спала, когда поезд с этой боковой ветки перешел на главную.

Район поиска оказался довольно большим: к северу от Медчестера, к юго-востоку от Маркет– Бейзинга – небольшого городка, который тем не менее является крупной узловой станцией, и, вероятно, к западу от Шейлборо.

Она возьмет машину и выедет рано утром.

Таппенс прошла в спальню и стала смотреть на картину, висящую над камином.

Да, сомнений нет. Именно этот дом она видела из окна вагона три года тому назад. Дом, который собиралась непременно когда-нибудь посмотреть вблизи.

Это когда-нибудь наступило. Оно будет завтра.

Книга вторая

ДОМ НА КАНАЛЕ

Глава 7

ДОБРАЯ ВЕДЬМА

На следующее утро, прежде чем выехать, Таппенс еще раз внимательно изучила картину, не столько для того, чтобы закрепить в памяти разные детали, сколько для того, чтобы как следует запомнить положение дома на местности. На этот раз она будет смотреть на него не из окна вагона, а с дороги. Угол зрения будет совсем иной. Ей могут встретиться и другие горбатые мостики через заброшенные каналы, другие дома, похожие на этот (впрочем, этому Таппенс отказывалась верить).

Картина была подписана, но очень неразборчиво, ясно видно было только одно: фамилия начиналась на Б.

Выйдя из спальни, где висела картина, Таппенс проверила все необходимые вещи: железнодорожный алфавитный указатель с прилагаемой к нему картой железных дорог; набор топографических карт местности, где находились города Медчестер, Вестли, Маркет-Бейзинг, Мидлшем, Инчуэлл, – именно этот треугольник она собиралась исследовать. Кроме того, она приготовила сумку со всеми необходимыми вещами на тот случай, если не удастся вернуться домой в этот же день – ведь только до предполагаемого района поисков ей предстояло ехать не менее трех часов, после чего нужно будет без конца блуждать по проселочным дорогам в поисках похожего канала.

Сделав остановку в Медчестере, для того чтобы выпить кофе и перекусить, она, не теряя времени, поехала вдоль железнодорожной линии по проселочной дороге, которая шла по лесистой местности, пересеченной множеством ручьев и речушек.

Как и везде в сельских районах Англии, на дорогах была масса указателей с названиями, которых Таппенс никогда не слышала, причем эти указатели далеко не всегда вели в указанное место. В системе коммуникаций этого района была какая-то особая, непонятная хитрость. Дорога петляла, сворачивая от канала, а когда вы ехали по ней дальше, надеясь, что она снова приведет вас к каналу, из этого ничего не получалось. Если вы направлялись в сторону Грейт-Мичендена, то следующий указатель предлагал вам выбирать из двух дорог, одна из которых вела в Пенингтон– Спэрроу, а другая – в Фарлингфорд. Если вы выбирали Фарлингфорд, вам действительно удавалось попасть в это место, однако следующий же указатель твердо отсылал вас назад в Медчестер, так что вы практически возвращались на исходные позиции. Таппенс так и не удалось добраться до Грейт-Мичендена, и ей понадобилось довольно много времени на то, чтобы найти потерянный канал. Было бы намного легче, если бы она точно знала, какую именно деревню она ищет. Блуждать вдоль каналов, руководствуясь картой, было довольно затруднительно. Время от времени она возвращалась к железной дороге, это придавало ей бодрости, и она с радостью и надеждой устремлялась к какому-нибудь Биз-Хиллу, Саут-Уинтертону и Фаррел-Сент-Эдмунду. В городке Фаррел-Сент-Эдмунд некогда была железнодорожная станция, но ее давным-давно упразднили. Как было бы славно, думала Таппенс, если бы нашлась, наконец, дорога не такая строптивая, как все остальные, которая шла бы себе послушно вдоль канала или по железной дороге, – насколько все было бы легче.

Дело шло к вечеру, и с каждым часом Таппенс все больше становилась в тупик. Иногда ей попадалась ферма, стоящая на канале, однако дорога, приведшая ее на эту ферму, не желала больше иметь что-либо общее с каналом и, взбежав на холмы, приводила в какой-нибудь Уэстпенфолд, где на центральной площади стояла церковь. Ни то, ни другое ей было абсолютно не нужно.

Следуя оттуда по разбитой, в глубоких колеях, дороге – единственной, по которой можно было выбраться из Уэстпенфолда и которая, согласно ее ощущению местности (надо сказать, оно становилось все менее надежным), вела в направлении, прямо противоположном тому, куда ей нужно было ехать, она внезапно оказалась в таком месте, где узкая дорога разветвлялась на две, ведущие направо и налево. Там еще сохранились остатки указателя, обе стрелки которого были отломаны.

«Куда же ехать? – спросила себя Таппенс. – Никому не известно. И мне тоже».

Она повернула налево.

Дорога извивалась, сворачивая то вправо, то влево. Наконец, сделав крутой поворот, она расширилась и стала подниматься вверх по высокому безлесному холму. Достигнув вершины, дорога круто пошла вниз. Где-то невдалеке раздался жалобный свисток, похожий...

«Похоже на поезд», – с надеждой сказала себе Таппенс.

Это действительнобыл поезд, и минутой позже она увидела внизу рельсы, а на них – товарный поезд, который двигался вперед, жалобно гудя. А позади железной дороги был канал, на противоположном берегу которого стоял дом, и Таппенс тут же его узнала; рядом был виден горбатый мостик из розового кирпича. Дорога нырнула под железнодорожные пути, потом вышла на поверхность; она вела прямо к мостику, такому узкому, что Таппенс пришлось ехать с величайшей осторожностью. За мостом дорога шла слева от дома. Таппенс проехала дальше, отыскивая подъезд. Его не было видно – дом отделяла от дороги достаточно высокая стена.

Итак, дом находился справа от нее. Она остановила машину, вернулась к мосту и стала смотреть на дом с этой стороны.

Почти все его высокие окна были закрыты зелеными ставнями. Дом выглядел пустым и заброшенным. Однако ласковые лучи заходящего солнца придавали ему мирный приятный вид. Не было никаких признаков, говорящих о том, что в доме кто-то живет. Таппенс вернулась к машине и проехала немного дальше. Справа тянулась высокая стена, с левой стороны дорогу окаймляла живая изгородь, за которой виднелись зеленые поля.

Наконец Таппенс увидела в стене сквозные ворота из кованого железа. Остановив машину на краю дороги, она вышла и заглянула сквозь решетку ворот внутрь. Встав на цыпочки, можно было заглянуть и поверх них. Она увидела сад. Теперь это, конечно, не ферма, хотя в прошлом, возможно, было именно так. Садом явно занимались. Нельзя сказать, чтобы там все было в полном порядке, однако очевидно, что кто-то старается за ним следить, хотя и не всегда успешно.

К дому от ворот через сад вела аллея, огибая дом и подходя к самой двери. По идее, это должен бы быть парадный вход, однако, судя по виду двери – она была ничем не примечательна, но достаточно крепка, – это была задняя дверь и соответственно черный ход. С этой стороны дом выглядел совсем иначе. Начать с того, что он не был пустым. В нем жили люди. Окна были открыты, на них от ветра развевались занавески, у двери стоял бак для мусора. В дальнем конце сада Таппенс заметила человеческую фигуру – немолодой грузный мужчина что-то копал, медленно и сосредоточенно. Если смотреть с этой стороны, дом не таил в себе никакого очарования. Ни одному художнику не пришло бы в голову его рисовать. Самый обыкновенный дом, в котором живут люди. Таппенс не знала, как ей быть. Может, вернуться восвояси и навсегда забыть этот дом? После того как она потратила столько труда, чтобы его найти? Ну уж нет. Который теперь час? Она посмотрела на свои часики, но они остановились. Внутри дома послышался звук открываемой двери. Таппенс снова заглянула через решетку ворот.

Дверь дома распахнулась, и оттуда вышла женщина. Увидев Таппенс, она остановилась, но потом пошла к воротам по аллее. «О, да это добрая ведьма!» – подумала Таппенс.

Женщине было около пятидесяти лет. Ее длинные, не убранные в прическу волосы развевались на ветру. Она напомнила Таппенс картину (кажется, Невинсона), на которой изображена молодая ведьма на метле. Потому, наверное, Таппенс и пришло в голову это слово. Однако в женщине не было ничего от молодости или красоты. Она была далеко не молода, лицо ее покрывали морщины, и одета она была неряшливо и небрежно. На голове у нее торчала остроконечная шляпа, нос едва не сходился с подбородком. Казалось бы, вид у нее должен быть зловещий, однако ничего зловещего в ней не было. Она прямо-таки излучала бесконечную доброжелательность. «Да, – думала Таппенс, – ты, конечно, похожа на ведьму, но ты добраяведьма. Таких, как ты, кажется, называли «белыми ведьмами».