Звезда Хиоба - Герберт Франке

– Если я не ошибаюсь ты был исключен из группы по собственному желанию, – сказал он наконец. – Зачем сейчас ворошить прошлое? Ты больше не входишь в бюро, а значит, я ничего не могу для тебя сделать.

– Я и не собирался ворошить прошлое. Я был бы донельзя доволен своим настоящим и наслаждался бы заслуженным отдыхом, если бы вам не захотелось превратить меня в инвалида.

– Постой, я уверен, что это какая-то ошибка, – воскликнул Лами. – Подумай обо всех нагрузках, что тебе пришлось перенести. Ты тысячу раз подвергал свою жизнь опасности. Ранения, облучение, яды, вирусы… Я понимаю, как трудно тебе смириться с подобной судьбой, но ты не можешь спорить с очевидным.

– Представь себе, я почти смирился. Моя сиделка – или может быть точнее будет сказать «моя надзирательница» – регулярно давала мне таблетки, я покорно глотал их и чувствовал себя все хуже и хуже. Мой врач делал мне инъекции, от которых я впадал в летаргию. Однако несколько недель назад я стал выбрасывать таблетки и избавился от инъекций. Я все еще чувствовал сильную слабость и быстро уставал, зато в голове у меня прояснилось. И сейчас я в здравом уме и твердой памяти могу заявить следующее: пока вы не прекратите посягать на мои права, я буду бороться.

Лами встал из-за стола, подошел к Йонасу, положил руку ему на плечо.

– Прошу тебя, успокойся. Я думаю, ты борешься с призраками.

Йонас достал из кармана куртки лист бумаги и протянул его бывшему шефу.

– Вот взгляни, чем они меня лечили.

Лами несколько секунд внимательно разглядывал лист, потом пожал плечами:

– Хорошо, я все проверю. Но почему ты заподозрил неладное?

– Я смотрел по телевизору интервью с Хиобом. Такой своеобразный зоопарк на дому для миллионов зрителей. Но я заметил кое-что, что имело значение только для меня. У нас с Хиобом одинаково дрожат пальцы. Одинаковые трудности с мелкими движениями, с артикуляцией. Ты можешь представить себе, что мы оба поражены одной и той же генетической болезнью? Какова вероятность такого совпадения?

Лами задумчиво покачал головой.

– Даже не знаю, что я могу предпринять. Случай с Хиобом не подлежит обсуждению. Он должен был жить частной жизнью, не пытаясь воскресить прошлое. В точности так же, как и ты.

Йонас поднялся на ноги.

– Эта договоренность тоже была нарушена, – возразил он Лами. – Знаешь, где Хиоб сейчас? В тюрьме на планете Лойна.

Лами посмотрел в глаза Йонасу. Сейчас, когда они стояли друг перед другом можно было ясно увидеть разницу между ними. Оба были немногим старше сорока лет, но один все еще оставался полным сил и здоровья, а второй был слабым и больным. Лами снова положил руку на плечо своего старого друга.

– Даже не знаю, что я могу сделать в этой ситуации, – повторил он. – Но обещаю тебе хорошенько подумать.

Йонас несколько секунд внимательно вглядывался в его лицо, затем кивнул. Он вышел из кабинета, прошел по коридору и сел в лифт. На первом этаже правдоискателя уже ждали трое мужчин. Двое толкнули его обратно в кабину, прижали к стене, а третий плеснул ему в лицо какую-то жидкость из пулевизатора. Затем один из нападающих нажал кнопку и лифт пришел в движение.

Йонас еще мог слышать и видеть, но ему казалось, что уши забиты ватой, а не глаза надеты темные очки. Они поднимались все выше и выше, а свет постепенно мерк перед его глазами. Наконец колени Йонаса подкосились и он больше ничего не чувствовал.

Дорффманн: Как вы могли его потерять?

Д-р. Ф.: Я не думал, что он способен передвигаться самостоятельно. Он симулировал слабость, а сам саботировал лечение.

Дорффманн: Разве у вас было недостаточно средств, чтобы успокоить его?

Д-р. Ф.: Я применял все необходимые средства. Но ему каким-то образом удалось отвести нам глаза. Я признаю, что виноват. И все же не забывайте, что я – не тюремный врач. У меня совершенно нет опыта в этой области. К тому же мне претят подобные методы обращения с больными.

Дорффманн: Мне безразлично, что вам претит. Вы должны выполнять задачу, которую перед вами поставили. Я надеюсь, вам все же удалось проследить его маршрут?

Д-р. Ф.: Да, пожалуйста, взгляните на монитор. Сейчас я выведу карту города.

Дорффманн: Висячий мост, затем Променад и Опера. Что он забыл в Опере?

Д-р. Ф.: Сейчас я выведу на экран трехмерный план здания. Вот его координаты.

Дорффманн: Ага, подвал. Что там находится? Я полагаю, нам стоит туда наведаться.

Д-р. Ф.: Он оставался там около получаса, затем в 11.22 вышел, пересек улицу, вот здесь сел на гирокар.

Дорффманн: Что это за здание?

Д-р. Ф.: Торговый центр Сити-Холл. Он посетил различные отделы на различных этажах, но нигде подолгу не задерживался. Затем остановился в ресторане. Возможно, что-то съел.

Дорффманн: Мы сможем выяснить это в кассе.

Д-р. Ф.: Затем пошел сюда, к туалету.

Дорффманн: Или к видеофону. Дальше нам все известно.

Д-р. Ф.: Что мы будем делать?

Дорффманн: Решение еще не принято. Сначала вы должны его осмотреть. И позаботьтесь о том, чтобы на сей раз не было никаких неожиданностей.

Снова на Земле!

Если бы все было как обычно, меня ожидали бы две недели приятного безделья, встреч с друзьями, одиноких прогулок, галантных приключений.

Земля – обитель мира. Столетиями здесь не было ни войн, ни террора. Земляне приложили немало сил для того, чтобы научиться жить без конфликтов, чтобы приверженцы любой философии, религии или политической программы чувствовали себя здесь комфортно.

Все это стало возможным после того, как общество забрало управление из рук безответственных политиков и доверило его структурам, на которых издавна покоится наша цивилизация, – банкам. Они сформировали правительственные советы и заставили могучую земную индустрию служить делу мира и процветания.

Разделение Земли на три экономических зоны: белую, желтую и красную, свобода передвижения и выбора места жительства – все это стало предпосылками установления на Земле подлинного равенства. Эта система стала образцом для всех инопланетных колоний. Во времена самых острых конфликтов и кровопролитных войн их жители всегда помнили, что они могут достичь такого же умиротворения и процветания, которые царят на материнской планете.

Но сегодня все по-другому. Сегодня на Земле Хиоб, и он готовит диверсию.

По небу плывут легкие перистые облака. Мы с Лами стоим на летающей платформе, которая медленно движется над городскими кварталами. В днище платформы вделана огромная линза, и мы можем ясно различить, что происходит внизу. Но мы сами не знаем, что ищем.