Видящая истину - Деннард Сьюзан

Вывалились почерневшие внутренности.

Вода ринулась на улицу. Хруст корабельного дерева о камни оглушал. Пошла вторая волна, а за ней и третья.

– Куллен! – заорал нубревенец позади Сафи. – Придержи воду!

Мощный поток магии окатил тело Сафи наподобие теплого душа и помчался навстречу наступающей воде.

Заколдованный ветер схлестнулся с водой, волны попятились и закипели пеной.

Но Ведун прилива не обращал внимания на происходящее. Его потемневшие глаза сверлили Сафи. Шипя, как змей, он бросился на нее.

А она могла только стоять и смотреть.

Ведь это был Герог. Рулевой корабля. Уроженец Сводена, сестра которого…

– Прочь! – закричала Ноэль, оттаскивая Сафи в сторону.

Это произошло за секунду до того, как Герог ринулся к ней, подобно вихрю. Его окровавленные руки вцепились в нее. Сафи подпрыгнула, чтобы ударить.

Ее каблук врезался ему в колено. Колдун пошатнулся и наклонился вперед, а Ноэль усугубила падение, нанеся удар снизу и попав сапогом ему по подбородку.

Разрушенный упал на камни. Черные гнойники по всему телу прорвались и залили улицу кровью.

Но Герог был еще жив, еще в сознании. Он оглушительно заревел и попытался принять вертикальное положение.

Но тут вмешался нубревенец. Он подкрадывался к Разрушенному поближе – и тут же разворачивался и оказывался вне досягаемости.

От паники у Сафи перехватило горло.

– Что ты делаешь? – вскрикнула она.

– Я же говорил, я сам! – проревел он. Затем раскинул руки и с порывом магии, вспышкой отозвавшимся у Сафи в груди, ударил по ушам Разрушенного. Воздух взорвался у того в голове. Черные глаза закатились.

Ведун прилива по имени Герог обмяк на мостовой. Мертвый.

Ноэль откинула юбку и спрятала клинки обратно в потайные кожаные ножны. Оказавшиеся рядом далмоттийцы осеняли себя знаком Инан.

Проводя двумя пальцами перед глазами, они просили свою богиню и Эфир спасти их души.

Будто Ноэль было дело до их душ.

Однако ее действительно волновало, чтобы с неприятностями на сегодня было покончено. Поэтому, приближаясь к мертвому ведуну, она поправила косынку на волосах и порадовалась, что та не слетела полностью во время боя.

После того как ведун упал, она сразу сосредоточилась на дыхании, чтобы убедиться, что ее не разрушило. При таком мощном выбросе магии, да еще так близко, собственная сила легко может выйти из-под контроля. Но Ноэль не почувствовала ничего необычного, разве что Нити вокруг светились ярче. Оттенки были резче. Это даже пугало.

Убедившись, что волосы и лицо достаточно прикрыты, а рукава надежно спрятали ее бледную кожу, Ноэль нащупала Нити Сафи, так что теперь могла найти ее среди толпы.

Но ее глаза и магия нащупали что-то еще. Нити, каких она раньше не видела. Прямо рядом с ней… на трупе.

Ее взгляд скользнул по телу Разрушенного. Почерневшая кровь… и кое-что еще сочилось из его ушей на булыжники. Гнойники на коже все еще извергали маслянистую субстанцию, брызнувшую на юбку и промокший от пота лиф Ноэль.

Хотя Разрушенный был несомненно мертв, в его груди, подрагивая и сворачиваясь, еще светились три Нити. Короткие Нити. Порванные Нити.

Это было невозможно: мать Ноэль всегда говорила, что у мертвых не бывает Нитей… Да и на церемониях огненного погребения номаци, куда Ноэль брали ребенком, она ни разу не видела Нитей на трупе.

Она понятия не имела, что не так и с кем именно: с ведуном или с ней самой. Однако Ноэль понимала – это так страшно, что обделаться можно. В буквальном смысле – ее живот будто опустел, а колени ослабели.

Пока она смотрела, толпа начала смыкаться. Зеваки окружили тело со всех сторон, и Ноэль приходилось щуриться, чтобы увидеть что-то через их Нити. Чтобы пробиться через все эмоции.

Да еще над головами парили тонкие, цвета морской волны Нити, которыми до сих пор была связана вся команда пакетбота. Они светились и дрожали, будто от боли.

Теперь Ноэль был слышен их плач. Грубоватый своденский язык наряду с быстрой далмоттийской речью. Они оплакивали павшего товарища; но еще больше боялись того, кем он стал. Боялись стать следующими.

Потом рядом мелькнула одна Нить – малиновая, сердитая. Ее сопровождало осиное жужжание.

– Ты кем себя возомнил? – спросила Сафи. – У нас все было под контролем.

– Под контролем? – переспросил мужской голос с резким акцентом. – Я только что спас вам жизнь!

– Ты не разрушен? – Голос Сафи прозвучал резко, а Ноэль поморщилась от неудачно подобранного слова. Особенно учитывая, что магия этого человека их действительно спасла.

Но, конечно, Сафи еще не освободилась от своего ужаса и боли. От своих бушующих Нитей.

Она всегда была такой, когда происходило что-то по-настоящему плохое. Она либо убегала со всех ног, либо подавляла нежелательные эмоции.

Для этого существовали разрушенные Нити. Короткие Нити оборванной связи, глубокой душевной боли, злости и ярости такой силы, что они поглощали человека целиком. Сафи так горевала из-за разрушенного Ведуна прилива, что нубревенцу стоило быть поаккуратнее, если он не хотел остаться без потомства.

Или еще чего похуже.

– Твои глупые кренделя с магией воздуха, – продолжила Сафи, почти срываясь на крик, – чуть нас не убили! Надеюсь, тебя ждет весь огонь вашего нубревенского ада!

– Нубревенский ад мокрый, – ответил молодой человек.

Ноэль принялась проталкиваться через толпу. Ей нужно было добраться до Сафи, пока Нити той не начали рваться. Пока Сафи не стала еще опустошеннее и злее, чем была.

Когда Ноэль наконец проскользнула поближе и отстранила заплаканного моряка, загородившего ей путь, она увидела, как Сафи сгребла в горсть расстегнутую рубашку нубревенца.

– Все нубревенцы так одеваются? – Сафи потянула за другую полу его рубашки. – Вот это должно быть продето сюда.

К своей чести, юноша стоял неподвижно. Но его лицо вспыхнуло румянцем – как и его Нити, – а губы плотно сжались.

– Я знаю, – выдавил он, – что делать с пуговицами. – Он надавил на запястья Сафи, чтоб убрать ее руки.

Плохая идея, подумала Ноэль и открыла было рот, чтобы предупр…

На руке Ноэль сомкнулись пальцы. Прежде чем она успела освободиться, человек вывернул ее руку за спину.

Боковым зрением она видела пульсирующую Нить терракотового оттенка. Это был знакомый оттенок раздражения, который годами сопровождал все истерики Сафи. Это был Хабим.

Искра воодушевления, не покидавшая Ноэль с тех пор, как они покинули Онтигуа, пару раз мигнула и угасла полностью.

Раз Хабим здесь, до пристани им не добраться. Не добыть денег мошенничеством и игрой в таро.

И никакой Сотни островов.

Хабим еще плотнее прижал запястье девушки к спине и прорычал:

– Пошли, Ноэль. Туда, в проулок.

– Ты можешь меня отпустить, – сказала она бесцветным голосом. Она видела Хабима только краешком глаза. На нем почему-то была серо-синяя ливрея дома Хасстрель… или, во всяком случае, что-то очень похожее.

Хабим снова крутанул ее руку, и в горле Ноэль образовался горячий комок. Но она пошла. К узкому проходу между грязным трактиром и еще более грязным магазином поношенной одежды.

– Демон Пустоты? Ты назвал меня Демоном пустоты?! – разнесся над толпой вопль Сафи. – Я говорю по-нубревенски, ты, конская задница!

Остаток проклятий Сафи прозвучал на нубревенском языке и был поглощен шумом толпы.

Ноэль ненавидела, когда Нити Сафи начинали сверкать так ярко, что застилали все остальное и в глазах Ноэль, и в ее сердце.

– Она сейчас кому-то навредит, – сказала она Хабиму.

– Нет, она этого не сделает. – Он вел ее мимо одноногого нищего, воспевающего Великую войну. – Этот Ведун воздуха в состоянии с ней справиться.

Они достигли входа в проулок, и Хабим грубо втолкнул туда девушку.

Она шагнула на небольшой темный пятачок, под сапогами захлюпали невидимые лужи, а в нос ударила вонь кошачьей мочи.

Ноэль высвободила запястье и повернулась к своему наставнику. Такое поведение не было характерно для вежливого Хабима. Безусловно, он был смертельно опасен. Его отправили охранять Сафи в университете именно из-за многолетнего опыта в убийствах людей, а его Знак магии был закрашенным треугольником Огня. Но при этом Хабим обладал мягким голосом и хорошими манерами. Всегда был спокойным и сдержанным.