Стерегущие золото грифы - Анастасия Перкова

одинокую Старую Шаманку этим словом. И она легла, послушная, укрывшись овчиной. Обе знали, что не уснут до утра. Обе смотрели в дыру в верхушке аила, где сходились бревна стен, выпуская в небо тонкую струйку дыма от тлеющего очага.

Ночь была звездная, и конь поначалу легко находил дорогу. Темир надеялся добраться до перевала к рассвету. Когда дорога пойдет вниз, в темноте ехать опасно.

Внутри у Темира было пусто. Он чувствовал себя трусом. И, наверное, ему не очень везло в жизни. Что станет делать он в стане отца? Ведь он хотел побродить по миру. Может, поехать сейчас куда глаза глядят? Нет, лучше вернуться домой, подыскать себе жену и жить, как все остальные. Да и сердце его истосковалось по любви.

Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, Темир принялся сочинять новую сказку. Ею он порадует Дочку Шаманки при следующей встрече. Ему хотелось верить, что встреча эта обязательно случится. Сказка выходила короткой и грустной, и это злило Темира, не любившего печальных развязок.

Непредсказуемый равнинный ветер быстро менял погоду, затягивая небо тяжелыми тучами. Стало темно, только белел летящий в лицо снег. Темир поднял руку, прикрывая глаза от колючей вьюги. Снег набивался в конскую гриву, облеплял шубу и волосы. Конь встал. У Темира упало сердце – он не знал, куда ехать. Заметно холодало. Он понимал, что не сможет развести костер на таком ветру и уже не найдет пути назад. Все вокруг слилось в единый водоворот, какие бывают на порогах горных рек. Но стоять на месте нельзя.

– Вперед, ну же, дружок, – шептал он в ухо коню, улегшись на него животом. – Нам нужно двигаться. Неважно куда, лишь бы идти. Не подводи меня, выручай.

Снег уже доходил коню до колен, и тут Темир понял: что-то не так. Конь, его длинноногий породистый скакун, едва шагал, глубоко завязая в сугробах. Откуда они взялись? Как их могло намести так быстро? Откуда вообще на малоснежном плоскогорье эта белая погибель? Вспотевший конь под ним заржал мучительно и опустился на землю, подогнув под себя ноги. Темир спешился. Он и уговаривал животное, и кричал на него, и даже несколько раз вытянул плетью по крупу. Потом сел рядом и растер горячие, тяжело вздымавшиеся бока коня снегом, но тот больше не поднялся.

Темир уже не чувствовал окоченевших ног. Войлочные сапоги намокли. Главное – дотянуть до рассвета. Под солнцем он сразу найдет дорогу. Да и кончится же когда-нибудь эта метель.

Он перевернул тяжелую тушу на бок, пока та не окоченела. Отдышался, стер рукавом пот со лба, достал длинный железный нож и распорол коню брюхо одним движением. От вывалившихся на снег внутренностей образовалось облачко горячего пара, и Темир улегся рядом с теплой тушей, борясь с подступившей дурнотой. Теперь ветер чувствовался не так резко – мертвый верный товарищ сослужил последнюю службу, прикрывая от метели и делясь остатками тепла. Укрывшись конским чепраком и положив под голову седло, Темир забылся тяжелым сном.

Ему казалось, что спал он долго, но, открыв глаза, увидел все ту же черноту вокруг. Все тот же снег. Мир стал черно-белым и холодным. Но чернее ночи была стоявшая вдали огромная фигура. «Это скала. Просто скала. Откуда здесь скала?» Краем глаза Темир заметил, что лежащий рядом остывший труп коня уже замело снегом.

Темир поднялся, сжимая рукоять чекана и не отводя взгляда от силуэта. Тот был весь черный, тогда как у человека выделялись бы светлым лицо и, может быть, детали одежды. Но и камнем стоявшее впереди не было – оно шевельнулось. Грузно, грубо, неуклюже.

«Адыган», – всплыло в голове Темира. Он слабо улыбнулся, вспоминая тяжелые шаги, слышанные однажды в потусторонней тайге. Сказочный скакун на плече не подсказал верную дорогу, и Шаманка не придет, чтобы увести Темира обратно в подлунный мир. Сражаться? «Я воин!» – тонкий голосок из прошлого зазвучал в его ушах. «Какой ты воин? Ты сам не знаешь, кто ты», – ответил себе Темир.

Он разжал пальцы, и чекан упал в снег, пробив в неплотном сугробе длинную тонкую полосу до стылой земли. Темир медленно отвернулся от едва различимой в снежной круговерти фигуры и побрел прочь. Он чувствовал взгляд спиной. Чувствовал позвоночником, всем телом. Между лопатками свербело, пот крупными каплями катился по телу, несмотря на холод. «То, что стоит там, не тронет», – внезапно понял Темир. Это только страж невидимых границ, и ничего более.

Ветер стихал, унося с собой и тучи, вновь обнажая звезды на небе. Снега под ногами стало совсем мало. Темир поскользнулся и упал на колени. Удар отдался во всем теле. Темир осторожно разгреб снег, под которым оказался толстый слой льда. Замерзшая вода серебрилась и блестела до самого горизонта, лишь кое-где припорошенная снегом.

– Кальджин-Кель, – прошептал Темир, прекрасно зная, что Кальджин никогда не замерзает таким толстым слоем льда, чтобы человек мог упасть с размаху и не провалиться.

Произнесенное вслух привычное название не сработало, не сделало мир вокруг знакомым. Страх липким языком облизывал холодные пальцы Темира, сводя их судорогой. Волосы на голове шевелились, в груди все остыло. Его мутило, и ледяная равнина вращалась вокруг. Он обернулся. Страж то ли следовал за ним, то ли сам Темир не двигался, хотя ему казалось, что он отошел далеко от того места, где проснулся. Огромное и темное нечто стояло на прежнем расстоянии.

Темир посмотрел немного левее нового знакомца, туда, где под снежным одеялом остался лежать конь. И увидел рядом с животным себя самого, навечно застывшего в позе спящего и превращающегося в такой же белый холмик. Согнутые в коленях ноги, одна рука на животе, другая вытянута вдоль тела, голова бессильно опущена на правое плечо.

Темир закрыл глаза, чтобы ужасная картина исчезла. Руки, опиравшиеся о лед, подломились, и он упал лицом вниз, до крови ссадив кожу на скуле о шероховатую поверхность застывшего озера. Новая сказка осталась неуслышанной.

Шаманке не спалось. Она вышла на улицу и присела у аила, дымя неизменной трубкой. Подняла голову к ясному звездному небу, и в этот момент там зажглась новая яркая звездочка, мигнув и разгоревшись, словно невидимая рука на том берегу небесной Молочной реки подкинула хворосту в костер. Зажглась она на севере, в конце привычного строя Скакунов, принадлежащих Семи каанам[22], что стерегут покой небесных пастбищ.

– Богатая охота у духов этой зимой, – заговорила Шаманка сама с собой. – Лучших берут. Молодых просят.

Трясущейся не то от старости, не то от волнения рукой она переложила трубку из одного уголка рта в другой.

– Темир… – сказала Шаманка, вглядываясь в ясную новорожденную звезду. – Сбился с пути все-таки. Как же ты так? Ведь какая ночь светлая, даже ветер стих. Так теперь уж не давай заблудиться другим. Пусть, глядя на тебя, находят верную дорогу.

Ровным надежным светом горела звезда. Верный спутник и проводник, она и по сей день на небе. Полярная звезда, которую алтайцы зовут Алтын Казык – Золотой Кол – и считают центром неба, осью мира. Соседние же народы Железным Колом кличут, будто правду подсказал им кто[23].

Таёжная дева. Сказка, рассказанная Темиром

Снаружи послышались оживленные голоса, и Ойгор[24] выглянул из своего небольшого, крытого корой аила, скорее напоминавшего шалаш. Охотники толпились на улице, обступив кого-то. Ойгору отсюда не было видно, что их так заинтересовало. Охваченный любопытством, он вышел из аила и поковылял к сборищу так быстро, как только позволяли непослушные, неестественно выгнутые ноги. Сегодня болели они нестерпимо – на смену погоды.

Еще в раннем детстве Ойгор переболел кочевой болезнью[25] и чудом остался жив. Вот только ноги его не выросли до нормальной длины. Кости на них стали толстыми, узловатыми, а суставы – вывернутыми. Несмотря на такое