Энигма. Беседы с героями современного музыкального мира - Ирина Анатольевна Никитина

какие-то ещё инструменты?» Я навсегда запомнил эти замечательные строки, но я сам расширяю возможности своих оркестров и в свои симфонии добавляю и ударные инструменты. Я расширяю границы восточной музыки возможностями симфонического оркестра. Так я сделал в «Страстях по Матфею» или «Страстях по Будде».

Ирина: Вы имеете в виду «Страсти по Будде», ваше последнее произведение? Впервые появились «Страсти» не по христианским, библейским, а по буддийским мотивам.

Тан Дун: Мне кажется, последние 2000 лет все от Леонардо Да Винчи до Микеланджело, от Баха до Бетховена – все работали на Иисуса, но никто не работал на Будду! И я считаю большой честью, что я оказался первым, кто поработал на Будду, сочинив философское музыкальное произведение о жизни и душе. Мне интересно представить себе, как Будда две тысячи лет назад размышлял о этом; о душе, связанной с природой, о смерти, связанной с возрождением. Небеса всегда напрямую связаны с людьми, с деревней. Мне думается, что это замечательный ход мысли для людей будущего – соединить наш современный мир технологий с миром духовным. Природа, особенно с точки зрения дзен, – это основа нашего существования, наш постоянный партнёр. То же самое мы слышим и в Девятой симфонии Бетховена – все люди на земле братья. Лао-цзы говорил, что вообще все планеты во вселенной связаны между собой. Небеса и Земля, люди, всё человечество – друзья. Вечные друзья! Очень интересная мысль. Именно поэтому моё самое свежее произведение, которое я сочиняю сейчас, будет посвящено 250-летнему юбилею Бетховена. Я написал новый хоровой концерт, который посвящён Девятой симфонии Бетховена, хоровую симфонию.

Ирина: Хоровую симфонию?

Тан Дун: Да. И когда меня спрашивают, как описать одной ключевой фразой Девятую симфонию Бетховена, я отвечаю, ключевая фраза – все люди братья. А если спросить меня, какова ключевая фраза моего хорового концерта, я отвечу: все планеты, Земля, Небо, человек – братья. Вот такой у меня диалог с Бетховеном.

Ирина: И снова вы объединяете весь мир! Вы планируете сами дирижировать?

Тан Дун: Я много дирижирую. Считаю, что мне нужно тренироваться, потому что дирижирование – идеальное упражнение, чтобы отвлечься от сочинения музыки. Когда я был шаманом-музыкантом в своей деревне, я ведь всегда дирижировал. В английском слова «дирижёр» и «композитор» начинаются с одной буквы. Не знаю, почему? Но мне кажется, что это идеальная реализация формулы один плюс один равно один. Я, как композитор, очень многому учусь, когда дирижирую. Но я, кстати, заметил, что всем дирижёрам приходится учиться дирижированию на основе композиции. Как иначе понять партитуру, стиль?

Ирина: Да, Малер был дирижёром и композитором, Рахманинов, как вы знаете, тоже.

Тан Дун: Вы действительно правы! Все величайшие дирижёры, почти все, были композиторами. От Малера до Бернстайна, Рахманинов, Рихард Штраус, Бенджамин Бриттен. Они все великие, замечательные дирижёры. Поэтому я считаю, что сочинение музыки должно происходить в действии. Это не только интеллектуальное, мысленное напряжение. Сочинение музыки – это действие. Я люблю дирижировать и исполнять не только свою музыку, я обожаю Стравинского, Бартока, Рихарда Штрауса, музыку XX века, много исполняю Прокофьева, люблю Шостаковича. Мне кажется, дирижирование даёт огромную силу, это как ритуальный танец под музыку. Сочинение музыки тоже даёт тебе силу – силу ума, мышления, философии. И эти две силы должны работать вместе. В этом будущее. Мы перешли в гораздо более абстрактную эру – к 5Джи к трёхмерному изображению, в связи с этим наша классическая музыка или любая другая музыка теперь вообще не имеют границ, потому что мы обладаем гораздо большими возможностями. Но мы должны жить в гармонии с природой, и не можем терять наше наследие, традицию. Видите, у нас появляется всё больше задач. Во времена Бетховена не было ни электричества, ни радио, ни телевидения. Это был мир Бетховена. Сегодня нам нужно соединить вместе пять миров Бетховена, чтобы получить один свой. Мир стал меньше, но при этом значительно больше. Нам нужно совершенно новое сознание.

Ирина: Тан Дун, вы очень быстро стали знамениты. Вы получили Оскара за фильм «Крадущийся тигр, затаившийся дракон». Музыка для кино – что она для вас? Многим кажется, что музыка кино – это нечто вторичное, неважное. Но мы же знаем, что Шостакович, Корнгольд, Прокофьев…

Тан Дун: Это всё гении!

Ирина: Эти гении сочиняли музыку для кино! Шнитке. И вы доказали, что музыка для кино – это очень серьёзно. В случае с «Тигром», сколько времени у вас было? Как родилась эта музыка?

Тан Дун: Это заняло где-то 9 дней, 19 минут музыки.

Ирина: А вы видели сам материал? Читали сценарий, говорили с режиссёром?

Тан Дун: Если хочешь сочинять музыку для кино, самое главное – ни о чём не думать, потому что времени всегда в обрез. Обычно, когда доходят до музыкального оформления, это самый последний этап. Уже пора ехать на фестивали или выпускать фильм в кинотеатры. Последний этап всегда делается впопыхах, и, как правило, весь бюджет уже потрачен. Денег на оркестр и прочее нет. Так всегда бывает. Чтобы сочинять для кино, нужно проявить самую гениальную сторону своей подготовки. Например, у тебя должен быть отработан инстинкт, позволяющий переводить слова в мелодию. Если ты видишь любую историю, картину, любой цвет, ты должен уметь говорить об этом на языке мелодии, причём – мгновенно! Не задумываясь. Вы знаете, будучи ещё шаманом-музыкантом у себя в Хунани, я научился от своего наставника каждый день вести музыкальный дневник: вот,