Девочка по имени Аме - Анна Аршинова

На этих улицах с ками уже никто не здоровался, на них даже не обращали внимания, будто видеть их было обычным явлением. Отовсюду доносились голоса, но язык не был знакомым. Плавным, напевным, красивым, но совершенно чужим. И Данте казалось, что люди несут какую-то тарабарщину.

— Мы еще прогуляемся по здешним местам. Я же не могу оставить вас невежами, — пообещал родитель Данте. — Эти лошади… — Хорхе скривился. — Меня не будет примерно час.

Вскоре они зашли в таверну. Родитель объяснил, что здесь говорят на языке Поднебесной, не так хорошо, конечно, как хотелось бы, но за неимением… Во всяком случае, когда они будут делать заказ, их поймут. Оставив своих подопечных у одного из столиков, родитель еще раз наказал никуда не уходить. Хорхе пригрозил, что он и пальцем не пошевелит, чтобы их найти, если они потеряются. Не то, чтобы они прониклись предупреждением, но обещание того, что им позже покажут город, как-то поумерило пыл.

Им достался хороший столик у окна. Заказ делал Ебрахий, ведь Данте с улыбкой сообщил, что у него больше опыта в таких делах. А ему все равно, чем обедать. Ебрахий заказал жареного мяса и овощей.

— Интересно, а как в этом теле на меня будет действовать алкоголь? — поинтересовался он.

— Даже и не думай, — отрезал Данте, бросив на него строгий взгляд. Только пьяного Хищника ему не хватало. А вдруг он взбесится? Или Данте взбесится… Нет, лучше не испытывать судьбу.

— Ты — зануда, — отозвался Ебрахий, подперев голову рукой. Он лениво обозрел всех присутствующих.

— Ничего подобного. Как тебе город?

Ебрахий неопределенно пожал плечами.

— Непривычный. Да, это будет самое точное слово. К тому же после долгой изоляции в Госпитале, видеть столько людей — странно.

Данте понимающе закивал.

— Не могу не согласиться. И страшно немного, если честно, — и на вопросительный взгляд ответил. — А вдруг появится йокай? И что тогда делать?

— Да уж, — только и ответил Ебрахий.

Они замолчали, посмотрели в окно, обозрев мостовую и булочную напротив. Некоторое время рассматривали людей, снующих туда-сюда. Данте повернулся первым, ему наскучило, и он решил присмотреться к посетителям.

— Как думаешь, это специальная таверна для ками? — спросил он у Ебрахия.

— Не думаю. Тут люди.

— И Аши… — добавил Данте, едва не подавившись словами. Было бы в него во рту что-то посущественнее воздуха, кашлять ему пришлось бы долго.

Последние слова вырвались непроизвольно, ведь за столиком, почти у самой двери сидел никто иной, как Накатоми Садахару. Прямая спина, расправленные плечи, челка, забранная заколкой назад, и неизменные очки. Как и подобает аристократу, он аккуратно и с достоинством пил кофе, бегло просматривая газету. Именно из-за нее Данте и не увидел этого человека сразу. Ебрахий проследил направление взгляда своего товарища.

— Ты его знаешь?

— Немного. Он — близкий друг моего брата… то есть Акито, — Данте все никак не мог отвыкнуть от привычки называть Акито братом. — Мы встречались перед тем, как их сослали куда-то на окраину. Насколько мне было понятно, у них с Акито сформировано что-то типа блока лучших в Академии Аши. То, что мой бывший брат считается гением среди Сейто Аши, ты знаешь?

Ебрахий скривился.

— Он гордость и краса не только Сарумэ, но и всей Нары. Конечно, знаю.

На такой отзыв Данте нахмурился. Старая вражда… Великая Богиня, неужели она еще не забыта, и Ебрахий по-прежнему питает неприязнь к Акито?

Отпрыск Цукиеми наклонился к своему собеседнику поближе и прошептал:

— Думаешь, он тоже здесь?

Сразу стало ясно, о ком идет речь. О единственном в своем роде и несравненном гении Аши…

— Надеюсь, что нет.

Данте ощущал, что в нем поднимается паника от одной только мысли о том, что Акито может быть здесь. Он еще не готов встретить братика. Никак не готов!

Ебрахий снова посмотрел в сторону Накатоми.

— Не похоже, что он здесь с кем-то. Так увлеченно читает…

Данте кивнул, ощущая некоторое облегчение. Сейчас бы он не отказался попить воды, чтобы успокоиться. Он поднялся и объяснил, за чем пойдет. Надо просто подойти к барной стойке и попросить. Язык Поднебесной здесь знают, потому должны понять.

Данте был уже на полпути к вожделенной цели, как кто-то вдруг схватил его за руку. Не ожидавший такого, он вскрикнул и отшатнулся — нервы явно сдавали. Большими глазами он посмотрел на нарушителя своего спокойствия. Им оказалась немолодая женщина с черным платком на голове. Ее глаза были покрасневшими, будто она долго плакала, и в них горело отчаяние. Заметив, что Данте на нее смотрит, она что-то быстро, но громко затараторила. Эх, знать бы еще что! Ками стоял посреди зала, ощущая, что на него все смотрят, не зная, что ответить.

— Простите. Я не знаю языка, — с сожалением произнес он, но женщина не отстала. Она сильнее вцепилась в руку Данте, и, прислонив к рукаву лоб, начала что-то взахлеб говорить. Плечи ее сотрясались от рыданий. У ками от такого просто разрывалось сердце, но он не знал, чем может помочь.

— Я не понимаю вас… — он стал озираться в поисках помощи. Может, найдется кто-нибудь, кто сможет ему объяснить. Ведь должен же быть!

— Она просит о помощи, — Накатоми отложил в сторону газету и теперь взирал на сцену с некоторым любопытством.

— И что у нее произошло? — спросил Данте, слишком ошеломленный, чтобы еще и удивляться, что помощь пришла с этой стороны.

— Это йокай, — пожал плечами Накатоми и отвернулся, вновь взявшись за газету. Он сделал вид, будто ему наскучил этот разговор. И от этого действия, Данте пришел в себя, почувствовав, что в нем поднимается обжигающая злость.

Он же Аши! А этой женщине нужна помощь! Как он может отворачиваться?! — думал Данте, приказывая себе справиться с дыханием, а своему голосу зазвучать мягко, без резких и истеричных ноток.

— Воды, пожалуйста, — крикнул Данте официанту, притихшему у стены. Он осторожно отцепил рыдающую женщину от себя, а потом обнял за плечи. — Все в порядке, — успокаивающе произнес он. — Все будет в порядке.

Едва не пылая от праведного гнева на Накатоми, этого высокомерного ублюдка, Данте, тем не менее, бережно подвел женщину к столику, за которым сидел ненавистный Аши, и устроил за ним свою подопечную. В этот момент официант принес воды, и юноша всунул в дрожащую руку стакан. Подошел взволнованный Ебрахий, и, повинуясь всего одному взгляду, взял заботу о бедной женщине на себя. Данте же отодвинул второй стул и сел напротив Накатоми, яростным взглядом прожигая его газету.