На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова

едва касался седых волос, выуживая пряди. Толстая прядь еще не отделилась, а ловкие пальцы уже скручивали ее, укладывая не то в корону, не то в волну. И в этот момент Инна вдруг услышала музыку. Не в силах отвести глаз от рук мужа она отчетливо услышала бессмертную «Травиату» Джузеппе Верди. Девушка даже вздрогнула и оглянулась. Вдруг это из какого-то окна доносится проникновенный дуэт «Libiamo ne' lieti calici[1]»? Но стоило только отвести взгляд от тонких пальцев, как музыка исчезла. Инна улыбнулась.

«Наваждение какое-то. Это от жары, должно быть»,—мелькнуло в голове. Однако как только взор упал на руки мастера, в голове бархатистый баритон, исполняющий партию Альфреда, вновь вещал о любви и веселье. Инна стояла, как заворожённая!

— Это искусство, — вырвалось у нее. Вадим оглянулся.

— Ты что-то сказала?

Инна смогла лишь покачать головой: описать словами свои чувства она не могла.

Они возвращались домой, нагруженные сумками с едой. Отказаться было невозможно. Инна хотела, было, напомнить мужу, что их желудки, как и холодильник, имеют ограничения в объеме, но он, встретившись с ней глазами, сунул очередной протянутый контейнер в сумку. Сейчас он напоминал ей вьючного осла, она даже улыбнулась этой мысли: шел впереди, впряженный в баулы. Инна несла его полегчавшую рабочую сумку.

— Они думают, что ты голодаешь? — усмехнулась она.

— Нет, просто каждая из них считает, что нам нужно будет съесть что-то на ужин. Так думает каждая! Их двадцать три. Это они уже кладут понемногу. Раньше можно было телегой увозить!

Инна усмехнулась. Сегодня, пока она смотрела на то, как он работал, ее охватывало непонятное чувство. Только сегодня она обратила внимание на руки Вадима. Даже когда массировала, не заметила, насколько у него широкая ладонь, а пальцы тонкие и очень длинные. И движения будто отрепетированные — ни одного лишнего. Вадим настолько владеет своим мастерством, что ему не пришлось переставлять ни одну шпильку или зажим, словно он делал это всю свою жизнь. И потом музыка… Эта удивительная музыка из-под рук стилиста...

— Зачем тебе это? — спросила Инна, глядя ему в спину.

— Это плата! Я оплачиваю этот долг уже десять лет. Если бы не все они...

— Никогда бы не подумала, что ты такой, — вдруг призналась она.

Вадим опустил свою ношу и встряхнул кистями рук. Его это забавляло.

— Какой такой?

— Твоя мать…

— Ой, не начинай! —перебил он. Настроение в ту же секунду испортилось. Заворочался мерзкий червячок в душе.

— …сказала, что ты гений.

Романов смотрел на нее чернильными озерцами, которые заволакивало злобой. Девушка этого не видела и в голосе не услышала раздражения. Сумка мужа была для нее слишком большой, нести на плече ее было неудобно, а в руке тяжело. Поэтому Инна перебрасывала ношу из рук в руки, пытаясь найти для себя комфортный способ. Вадим сдернул сумку с ее плеча, перебросил ремень наискосок через грудь, и девушка только теперь почувствовала неладное. Она бросилась ему вдогонку.

— Я хотела сказать…

— Ничего не говори! — резко оборвал он, заходя во двор.

— Я просто…

— Инн, ты многого даже не знаешь!

— Я услышала музыку! — крикнула она ему вслед.

— Окна открыты.

— Нет же. Это был Верди! Джузеппе Верди и «Травиата»! Я смотрела на твои руки, а слышала…

В следующий момент она с разгону влетела в спину мужа. Он замер посреди двора, а потом, перебросив баулы в одну руку и круто развернувшись, схватил жену за запястье и потащил обратно.

— Ты чего? — крикнула Инна.

— Там машина Славяна, — бросил через плечо Вадим.

Жена как-то всхлипнула и поспешила за ним. Выскочив из двора он сбросил сумки и выудил телефон.

— Черт. Один от Славяна, двадцать два от Альки, — произнес он удрученно, включая звук.

— У меня восемь и четыре сообщения, — в тон ему сказала девушка, глядя в мобильник.

— Успела, значит, Альке сказать. Как она отреагировала?

— Мне кажется, она не поверила в такое совпадение.

Вадим смотрел на Инну, глядящую куда-то в сторону, и его немного мутило. Как они в этом оказались?

— Я решу этот вопрос, — сказал он.

Инна не то кивнула, не то покачала головой и улыбнулась. А глаза были пустые. Даже грусти в них не было. У Вадима сжалось сердце. Он посмотрел на нее и взял за руку.

— Как ты это решишь? — спросила сухо девушка. — Приведешь меня вот так за руку и скажешь: «Извини, брат, но я женат на твоей невесте, но мы не со зла, просто так сложилось». А фишка-то в том, что мы специально поженились, чтобы он не нашел и от тебя отстали.

— Инн…

— Иди. Альке, наверно, уже застрелиться хочется от беспокойства. Хорошо, что в квартире всё убрала. Вовремя, — проговорила она и запахнулась в плащ.

— А ты?

— Погуляю, не ночевать же он приехал. У него свои хоромы, — прозвучало в ответ. Смотреть в глаза Вадиму было неловко: в памяти навсегда запечатлелось вчерашнее выражение его лица.

Инна потянула пальцы из его ладони, и он почувствовал холод, забирающийся в душу.

— Инн.

— Пока, — сухо сказала она и, развернувшись, ушла.

Романов смотрел ей вслед, а дыхания не хватало. Как он мог оказаться в этом болоте лжи? А ведь Славке нужно будет солгать. Сказать правду вот так Вадим не мог. Он никогда не забудет лицо друга, который едва не плакал, рассказывая о своей похищенной невесте. Не важно, что там было. Не важно, по какой причине Инна и Вадим столкнулись на перипетиях Судьбы, Славке будет больно. Пройдет несколько дней, Славян успокоится, и Вадим ему всё расскажет. Они поговорят один на один, как мужики. Если Славка захочет другу врезать, ну что ж… Лишь бы Инну не задело даже по касательной.

Вадим ввалился домой. Алька включила дурочку. Брату даже стало жаль ее. Девчушка смеялась и хлопала здоровяка по спине. Вадим едва мог улыбаться. Он общался с другом, а из головы не шла Инна, уходящая по проспекту в неизвестность. Где она? Не плакала ли? А если ей тошно? Может она сидит где-то на улице, а вечера в последние дни такие холодные: столица-то