Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Русская классическая проза » Рассказы и повести - Виктория Токарева

Рассказы и повести - Виктория Токарева

Читать онлайн Рассказы и повести - Виктория Токарева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 115 116 117 118 119 120 121 122 123 ... 135
Перейти на страницу:

Мама грела губами его лицо. Ее любовь перетекала в Дюка, и он чувствовал себя защищенным, как зверек в норке возле теплого материнского живота.

- Ну что? - настаивала мама.

- А ты никому не скажешь?

- Нет. Никому.

- Поклянись.

- Клянусь.

- Чем?

- А я не знаю, чем клянутся?

- Поклянись моим здоровьем, - предложил Дюк.

- Еще чего... - не согласилась мама.

- Тогда я тебе ничего не скажу.

- Не говори, - согласилась мама, и это было обиднее всего. Он не ожидал такого хода с маминой стороны.

Потребность рассказать распирала его изнутри, и он почувствовал, что лопнет, если не расскажет. Дюк полежал еще несколько секунд, потом стал рассказывать - с самого начала, с того классного часа, до самого конца совершения государственного преступления.

Но мама почему-то не испугалась.

- Идиотка, - сказала она раздумчиво.

- Кто? - не понял Дюк.

- Твоя Нина Георгиевна, кто же еще? Кто это воспитывает унижением? Хочешь, я ей скажу?

- Что? - испугался Дюк.

- Что она идиотка?

- Да ты что! У меня и так общий балл по аттестату будет три и три десятых. Куда я с ним поступлю?

- Хочешь, я тебя в другую школу переведу?

- Мама! Я тебя умоляю! Если ты будешь грубо вмешиваться, я ничего не буду тебе рассказывать, - расстроился Дюк.

- Хорошо, - пообещала мама. - Я не буду грубо вмешиваться.

Дюк лежал в теплой, уютной темноте и думал о том, что другая школа это другие друзья. Другие враги. А он хотел, чтобы друзья и даже враги были прежними. Он к ним привык. Он в них вложился, в конце концов. Машу Архангельскую он сделал счастливой. Марееву - стройной. Тете Зине выразил свой протест. Лариске обеспечил летний отдых в Прибалтике с садом и огородом.

- Знаешь, в чем твоя ошибка? - спросила мама. - В том, что ты живешь не своей жизнью. Ты ведь не талисман.

- Не известно, - слабо возразил Дюк.

- Известно, известно, - мама поцеловала его, как бы скрашивая развенчание нежностью. - Ты не талисман. А живешь как талисман. Значит, ты живешь не своей жизнью. Поэтому ты воруешь, врешь, блюешь и воешь.

Дюк внимательно слушал и даже дышать старался потише.

- Знаешь, почему я развелась с твоим отцом? Он хотел, чтобы я жила его жизнью. А я не могла. И ты не можешь.

- А это хорошо или плохо? - не понял Дюк.

- В библии сказано: "Ни сыну, ни жене, ни брату, ни другу не давай власти над тобой при жизни твоей. Доколе ты жив и дыхание в тебе, не заменяй себя никем..." Надо быть тем, кто ты есть. Самое главное в жизни найти себя и полностью реализовать.

- А как я себя найду, если меня нет?

- Кто сказал?

- Нина Георгиевна. Она сказала, что я безынициативный, как баран в стаде.

- Ну и что? Даже если так. Не всем же быть лидерами... Есть лидеры, а есть ведомые. Жанна Д'Арк, например, вела войско, чтобы спасти Орлеан, а за ней шел солдат. И так же боролся и погибал, когда надо было. Дело не в том, кто ведет, а кто ведомый. Дело в том, куда они идут и с какой целью. Ты меня понял?

- Не очень, - сознался Дюк.

- Будь порядочным человеком. Будь мужчиной. И хватит с меня.

- Почему с тебя? - не понял Дюк.

- Потому что ты - моя реализация.

- И это все?

- Нет, - сказала мама. - Не все.

- А как ты себя реализовала?

- В любви.

- К кому? - насторожился Дюк.

- Ко всему. Я даже этот стул люблю, на котором сижу. И кошку соседскую. Я никого не презираю. Не считаю хуже себя.

Дюк перевел глаза на стул. В темноте он выглядел иначе, чем при свете, - как бы обрел таинственный дополнительный смысл.

- А без отца тебе лучше? - спросил Дюк, проникая в мамину жизнь.

Они впервые говорили об этом. И так. Дюку всегда казалось, что мама это его мама. И все. А оказывается, она еще и женщина, и отдельный человек со своей реализацией.

- Он хотел, чтобы я осуществляла его существо. Была при нем.

- А может быть, не так плохо осуществлять другого человека, если он стоит того, - предположил Дюк. - Чехова, например...

- Нет, - решительно сказала мама. - Каждый человек неповторим. Поэтому надо быть собой и больше никем. Дай слово, что перестанешь талисманить.

- Даю слово, - пообещал Дюк.

- Это талисманство - замкнутый порочный круг. Все, кого ты облагодетельствовал, придут к тебе завтра и снова станут в очередь. И если ты им откажешь, они тебя же и возненавидят, и будут помнить не то, что ты для них сделал, а то, что ты для них не сделал. Благодарность - аморфное чувство.

Дюк представил себе, как к нему снова пришли.

Аэлита - за новым ребенком в новой семье. Тетя Зина - за ковром, Виталька Резников - за институтом, Маша - за Виталькой. Кияшко захочет вернуть все, что когда-то раздарила.

- Даю слово, - поклялся Дюк.

- А теперь иди к себе и спи. И не бойся. Ничего с тобой не будет.

- А с Аэлитой?

- И с ней тоже ничего не случится. Просто будет жить не в своем возрасте. Пока не устанет. И все. Иди, а то я не высплюсь.

Дюк побежал трусцой к себе в комнату, обгоняя холод. Влез под одеяло. Положил голову на подушку. И в эту же секунду устремился по какой-то незнакомой лестнице. Подпрыгнул, напружинился и полетел в прыжке. И знал, что, если напружинится изо всех сил, может лететь выше и дальше. Но не позволял себе этого. Побаивался. Такое чувство бывает, наверное, у собаки, играющей с хозяином, когда она легко покусывает его руку и у нее даже зубы чешутся - так хочется хватит посильнее. Но нельзя. И Дюк, как собака, чувствует нетерпение. И вот не выдерживает-напрягается до того, что весь дрожит. И летит к небу. К розовым облакам. Счастье! Вот оно! И вдруг пугается: а как обратно?

И в этот момент взвенел телефон.

Дюк оторвал голову от подушки, обалдело смотрел на телефон, переживая одновременно сон, и явь, и ощущение тревоги, звенящей вокруг телефона.

Он снял трубку. Хрипло отозвался:

- Я слушаю...

Там молчали. Но за молчанием чувствовалась не пустота, а человек. Кто это? Аэлита? Зомби? Маша Архангельская? Кому он понадобился...

- Я слушаю, - окрепшим голосом потребовал Дюк.

- Саша... Это ты? Извини, пожалуйста, что я тебя разбудила...

Дюк с величайшим недоумением узнал голос воспитательницы Нины Георгиевны. И представил себе ее лицо с часто и нервно мигающими глазами.

- Мне только что позвонили из больницы и сказали, что мама плохо себя чувствует. И чтобы я пришла. Я очень боюсь.

Дюк молчал.

- Ты понимаешь, они так подготавливают родственников, когда больной умирает. Они ведь прямо не могут сказать. Это антигуманно...

Волнение Нины Георгиевны перекинулось на Дюка, как пожар в лесу.

- Я тебя очень прошу. Сходи со мной в больницу. Пожалуйста.

- Сейчас? - спросил Дюк.

- Да. Прямо сейчас. Я, конечно, понимаю, что ты должен спать. Но...

- А какая больница? - спросил Дюк.

- Шестьдесят вторая. Это недалеко.

- А как зовут вашу маму?

- Сидорова Анна Михайловна. А зачем тебе?

- Перезвоните мне через пятнадцать минут, - попросил Дюк.

- Хорошо, - согласилась Нина Георгиевна убитым голосом.

Дюк положил трубку. Набрал 09. Там сразу отозвались, и слышимость была замечательная, поскольку линия не перегружена. Дюку сразу дали телефон шестьдесят второй больницы. И в шестьдесят второй отозвались сразу, и чувствовалось, что больница рядом, потому что голос звучал совсем близко.

- Рабочий день кончился, - сказал голос. - Звоните завтра с девяти утра.

- Я не могу завтра! - вскричал Дюк. - Мне надо сейчас! Я вас очень прошу...

- А ты кто? - спросил голос. - Мальчик или девочка?

- Мальчик.

- Как фамилия? - спросил голос.

- Моя?

- Да нет. При чем тут ты? Фамилия больного: Про кого ты спрашиваешь?

- Сидорова Анна Михайловна.

Голос куда-то канул. Дюк даже подумал, что телефон отключили.

- Алло! - крикнул он.

- Не кричи, - попросил голос. - Я ищу.

- А вы мужчина или женщина? - полюбопытствовал Дюк, потому что голос был низкий и мог принадлежать представителю того и другого пола.

- Я старуха, - сказал голос. И снова канул.

Потом снова возник и спросил:

- А она тебе кто? Бабушка?

- Не моя, - уклончиво ответил Дюк.

- Скончалась... - не сразу сказал голос.

Дюк был поражен словом "скончалась". Значит, была, была и скончалась.

- Спасибо... - прошептал он.

Там вздохнули и положили трубку.

И этот вздох как бы остался в его комнате. Дюк с ужасом всматривался в черное окно, как будто там могло возникнуть мертвое лицо. Он сидел без единой конкретной мысли. Существовал как бы на верхушке вздоха.

Потом мысли стали просачиваться в его голову одна за другой.

Первая мысль была та, что сейчас позвонит Нина Георгиевна и надо что-то придумать и не ходить. Потому что пойти с ней в больницу - значит провалиться, порушить конструкцию талисмана, выстроенную такими усилиями. Нина Георгиевна увидит, что Дюк не просто нуль. Это было бы еще ничего. Нуль, в конце концов, нейтрален и никому не мешает. Она увидит, что он - минус единица. Врун и самозванец, с преступным потенциалом. И если он таков в пятнадцать лет, то что же выйдет из него дальше? И наверняка следующее классное собрание будет посвящено именно этой теме.

1 ... 115 116 117 118 119 120 121 122 123 ... 135
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Рассказы и повести - Виктория Токарева торрент бесплатно.
Комментарии