Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Русская классическая проза » Рассказы и повести - Виктория Токарева

Рассказы и повести - Виктория Токарева

Читать онлайн Рассказы и повести - Виктория Токарева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 116 117 118 119 120 121 122 123 124 ... 135
Перейти на страницу:

Вторая мысль, следующая за первой и вытекающая из нее, была та, что если Дюк не пойдет с Ниной Георгиевной, то она пойдет одна, потому что сопровождать ее некому. Она жила со старой матерью и маленькой дочкой. Он представил, как она поплетется в ночи, слепая, как кура в очках, как бинокли. Потом одна встретит это известие. И одна пойдет обратно. Как она будет возвращаться?

Зазвенел телефон. Дюк снял трубку и сказал:

- Я выхожу. Встретимся возле автобусной остановки.

- А зачем? - удивилась Нина Георгиевна. - Ведь автобусы же не ходят...

- Для ориентиру, - объяснил Дюк.

Он положил трубку и стал одеваться.

Конечно, жаль было проваливаться после стольких трудов. Да и чем он мог ей помочь? Только тем, что быть рядом... Но ведь он - мужчина. А это есть его сущность.

Замысел природы.

Автобусы начинают ходить в шесть утра, а сейчас была половина второго.

Дюк и Нина Георгиевна шли пешком и все время оборачивались - не покажется ли такси со светящимся зеленым огоньком? И такси действительно показалось, но уже возле самой больницы, когда они дошли и брать машину уже было бессмысленно.

У Дюка всегда было в жизни именно так: все, что он хотел получить, приходило к нему в конце концов. Но приходило поздно. Когда ему уже это было не нужно. Так было с велосипедом. Так, наверное, будет с Машей Архангельской.

Больница была выкрашена в белую краску, как больничный халат, и даже в темноте светилась белизной, и, казалось, что возле нее начало светать. Где-то за стенами, может быть в подвале, лежало мертвое тело.

- Я вас здесь подожду, - сказал Дюк.

Нина Георгиевна кивнула и пошла к широкой стеклянной двери, ведущей в стационар. Обернулась, спросила:

- Ты не уйдешь?

- Ну что вы, - смутился Дюк, поражаясь беспомощности и детству взрослого человека.

- Я никогда ее не понимала, - вдруг сказала Нина Георгиевна. - Не хотела понять...

Она как бы переложила на Дюка немножко своего отчаянья, и он принял его. И поник.

- Ну ладно, - сказала Нина Георгиевна и пошла, неловко ступая, как кенгуру, с мелкой головой и развитым низом.

Дюк остался ждать.

Перед больницей, по другую сторону дороги, был брошен островок леса. К островку примыкали шикарные кирпичные дома. Возле них много машин. И казалось, что в этих домах живут люди, которые не болеют, не умирают и не плачут. Чтобы достать мебель или пластинку, им не надо обзаводиться талисманом. Иди и покупай. Однако Дюк не завидовал им. У него было свойство натуры, как у мамы. Любить то, что мое. Моя шапка с кисточкой. Моя страна. Моя жизнь. И даже эта ночь - тоже моя.

За стационаром строился новый корпус. Стройка неприятно хламно темнела, и, казалось, что оттуда может прибежать крыса. Дюк мистически боялся этого зверя с низкой посадкой и голым, бесстыжим хвостом. Он был убежден, что у крыс - ни стыда, ни совести. А ум есть-значит, крыса сознательно бесстыжая и бессовестная. Она сообразит, что Дюк - один в ночи, взбежит по нему и выкусит кусок лица.

Дюку стало зябко и захотелось громко позвать Нину Георгиевну. В этот момент отворилась стеклянная дверь, и она выбежала - нелепая и радостная, как кенгуру на соревнованиях. Дюк заметил, что такое случается с ним часто. Стоит ему о человеке подумать, внутренне позвать, и он появляется. Встречается на улице либо звонит по телефону.

Нина Георгиевна радостно обхватила Дюка и даже приподняла его на своем сумчатом животе. Потом поставила на место и сообщила, запыхавшись от чувств:

- В понедельник можно забирать...

- В каком виде? - растерялся Дюк.

- В удовлетворительном, - ответила Нина Георгиевна. И пошла по больничной дорожке.

Дюк двинулся следом, недоумевая - что же случилось? Может быть, Нине Георгиевне дали неправильную справку? Не захотели огорчать? А может быть, это ему по телефону неправильно сказали, что-нибудь перепутали? Или пошутили. Хотя вряд ли кто захочет шутить такими вещами. А может быть, все правильно? Просто Ивановых в Москве две тысячи, а Сидоровых человек триста, и почему бы двум Сидоровым не оказаться в одной шестьдесят второй больнице.

- А зачем вам звонили? - перепроверил Дюк.

- Мама потребовала. Заставила дежурную сестру, - недовольно сказала Нина Георгиевна. - Все-таки она эгоистка. Никогда не умела думать о других. А в старости и вовсе как маленькая.

Сейчас, когда миновала Смерть, на сцену выступила сама Жизнь с ее житейскими делами и житейскими претензиями.

Обратная дорога показалась в три раза короче. Вопервых, они больше не оборачивались, а шли только вперед в обнимку с большой удачей. Нина Георгиевна возвращалась обратно дочкой, а не сироткой. А Дюк - в последний раз блестяще выиграл партию талисмана. Уходить надо непобежденным. Как в спорте. В последний раз выиграть - и уйти.

Подошли к автобусной остановке, откуда начали свой путь, полный тревог.

- Спасибо, Саша, - сказала Нина Георгиевна и посмотрела Дюку в глаза - не как учитель ученику, а как равный равному.

- Не за что, - смутился Дюк.

- Есть за что, - серьезно возразила Нина Георгиевна.

- Учить уроки, участвовать во внеклассной работе и хулиганить могут все. А быть талисманом, давать людям счастье - редкий дар. Я поставлю тебе по литературе пятерку и договорюсь с Львом Семеновичем, у меня с ним хорошие отношения. Он тоже поставит тебе пятерку. И поговорит с Иннесой Даниловной. Максимальный балл - пять и ноль десятых - мы тебе, конечно, не сделаем. Но четыре и семь десятых можно натянуть. Это тоже неплохо. С четырьмя и семью десятыми ты сумеешь поступить куда угодно. Даже в МГУ.

- Да что вы, - смутился Дюк. - Не надо.

- Надо, - с убеждением сказала Нина Георгиевна. - Людей надо беречь. А ты - человек.

Дюк не стал поддерживать это новое мнение. И не стал против него возражать. Он вдруг почувствовал, что хочет спать, и это желание оказалось сильнее всех других желаний. Голову тянуло книзу, будто кто-то положил на затылок тяжелую ладонь.

- Ну, до завтра, - попрощалась Нина Георгиевна. - Хотя уже завтра. Если проспишь, можешь прийти к третьему уроку, - разрешила она.

И пошла от остановки к своему дому. А Дюк - к своему. Короткой дорогой. Через садик.

Садик смотрелся ночью совершенно иначе - как дальний родственник настоящего леса. И лавочка выглядела более самостоятельной. Не зависимой от людей.

Дюк сел на лавочку в привычной позе - лицом к небу.

Темное небо с проколотыми в нем золотыми дырками звезд было похоже на перфокарту. А может, это и есть господня перфокарта, и люди из поколения в поколение пытаются ее расшифровать. Хорошо было бы заложить ее в счетную машину и получить судьбу.

Дюк всматривался в звездный шифр, стараясь прочитать свою судьбу. Но ничего нельзя знать наперед.

И в этом спасение. Какой был бы ужас, если бы человек все знал о себе заранее. Кого полюбит. Когда умрет. Знание убивает надежду.

А если не знать, то кажется: не окончишься никогда. Будешь вечно. И тогда есть смысл искать себя, и найти, и полностью реализовать. Осуществить свое существо. Рыть в себе колодец до родниковых пластов и поить окружающих. Пейте, пожалуйста. И ничего мне не надо взамен, кроме: "Спасибо, Дюк." Или: "Спасибо, Саша". Можно просто "спасибо".

Благодарность - не аморфное чувство, как говорит мама. Оно такое же реальное, как, скажем, бензин. Благодарностью можно заправить душу и двигаться по жизни дальше, как угодно высоко, - до самых звезд, господней перфокарты.

Мама спала. Дюк неслышно разделся. Просочился в свою комнату.

Расстеленная кровать манила, но Дюк почему-то включил настольную лампу, сел за письменный стол. Раскрыл "Что делать?". Вспомнилось, как мама время от времени устраивала себе разгрузку, садилась на диету и три дня подряд ела несоленый рис. И, чтобы как-то протолкнуть эту еду, уговаривала себя: "А что? Очень вкусно. Вполне можно есть". Дюк давился снами Веры Павловны и уговаривал себя: "А что? Очень интересно..." Но ему было не интересно. Ему было скучно, как и раньше. Просто он не мог себе позволить брать пятерки даром. Как говорил Сережка, "на халяву".

Даром он мог брать только двойки.

ЗВЕЗДА В ТУМАНЕ

Это произошло тринадцатого января. В старый Новый год. Вернее, произошло это раньше, но я ни о чем не подозревала. Как говорит в таких случаях моя дочь: ни ухом, ни рылом... Все стало известно тринадцатого января. Вас, наверное, интересует: что именно стало известно? То, что моя Подруга увела моего Мужа и я осталась без Мужа и без Подруги. Без дружбы, без любви и без семьи. Единомоментно.

Вы спросите: как я узнала? Очень просто. По телефону. В наш век все можно спросить и узнать по телефону. Мне позвонила моя Другая Подруга, которая, поздравила меня со старым Новым годом, и сообщила эту новость. Оказывается, все это время она дружила и с ней и со мной и все знала.

Официальная версия состояла в том, что мой Муж улетел в командировку. Оказывается, он ушел из семьи навсегда, но почему-то постеснялся об этом сказать... И не "почему-то", а по вполне понятным причинам. Любой бы постеснялся на его месте. Только некоторые стесняются и не делают. А он постеснялся и предел.

1 ... 116 117 118 119 120 121 122 123 124 ... 135
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Рассказы и повести - Виктория Токарева торрент бесплатно.
Комментарии