Лубянская ласточка - Борис Громов

К французам подошел Углов и вежливо пригласил их пройти вперед в пассажирский отсек. Пассажирским его можно было назвать только условно – это были жесткие кресла для воздушного десанта, прикрепленные вдоль борта самолета. Аркадий опять едва сдержал смех. Все иллюминаторы в отсеке были закрашены белой матовой краской, как в машине «скорой помощи».

«Если и в туалете тот же амбулаторный уют, то Басову придется устанавливать свою походную лабораторию через толчок, – ехидно заметил про себя Аркадий. – Так ему и надо, пусть не путает божий дар с яичницей».

Аркадий поудобней, насколько это было возможно, расположился в кресле десантника и попытался заснуть. Сквозь дрему он слышал обрывки разговора Басова с одним из русских технарей, который самозабвенно рассказывал ему о достоинствах Ил-76. Последнее донеслось до него, что по натовской классификации транспортник Ил-76 имел кодовое название «candid», в переводе с английского означающее «искренний».

«Вполне символично: искренности здесь хоть отбавляй», – подумал Аркадий и отключился.

Проснулся он, когда транспортник мягко коснулся взлетно-посадочной полосы в Мукачеве, проехал еще несколько сот метров и застыл, снижая обороты двигателей. Наконец наступила полная тишина.

– Мы долго не задержимся. Сейчас нам дадут перекусить. Машинам тоже надо дозаправиться. Летим через Венгрию, Австрию и ФРГ. Около 11.00 по местному времени будем в Ивердоне… – вещал неизвестно для кого Углов.

Дело в том, что Аркадий и Басов вместе с русскими согласовывали маршрут полета и другие транзитные документы через посольства этих государств в Москве. Это они передали официальное приглашение швейцарцев с указанием типа самолетов, документами участников показательных выступлений и обслуживающего персонала.

Труднее было с немцами – они никак не могли понять, зачем русским МиГам и транспортнику лететь на любительский чемпионат в Швейцарию. Однако, получив недвусмысленные указания из Бонна, они, наконец, дали официальное согласие на пересечение их территории в заданном коридоре.

За два дня до вылета Аркадий собрал около 20 российских загранпаспортов и отнес их, мелким оптом, в швейцарское посольство, где в них тут же были проставлены визы. За кадром осталась лишь титаническая работа Натали, пустившей в ход свои связи, через которые была полностью организована швейцарская часть операции. Но главное было все же впереди.

Наконец Ил-76 снова взлетел. За ним поочередно отрывались от земли красавцы МиГи. Через какое-то время, набрав высоту, они выстроились, образовав эскорт. С земли это было впечатляющее зрелище. К сожалению, пассажиры Ил-76 не могли всего этого видеть даже через иллюминаторы и провели остаток полета в разговорах и травле авиационных баек. Басов, так же как и в автобусе, не выпускал из рук свой атташе-кейс, не сомкнул глаз и так и не сделал ни одной ходки в туалет.

Возле небольшой утопающей в зелени виллы остановился автомобиль. Высокий статный мужчина вышел из машины, подошел к домофону, укрепленному на воротах, и уверенно набрал комбинацию из нескольких цифр. Створки ворот плавно отворились, освобождая проезд, и мужчина, вновь сев за руль, загнал автомобиль во дворик.

По тому как он уверенно поставил машину в гаражную пристройку и домовито прихватил забытую на скамейке книжку, становилось ясно – этот человек здесь частый и желанный гость. Ему очень шел светлый твидовый пиджак, а расстегнутый ворот рубашки без галстука говорил о том, что день был воскресный. Мужчина, прижимая левой рукой букет, который он вытащил из автомобиля, быстрым шагом подошел к вилле, поднялся на крыльцо и тут же скрылся за массивной дверью. Он торопливо миновал холл и очутился в просторной гостиной. Не выпуская букет, он подошел к бару, открыл дверцу: сверкающий хрусталем и стеклом вместительный бар радовал обилием бутылок различной конфигурации и емкости. Помедлив пару секунд, мужчина взял начатую бутылку шотландского виски и, налив на два пальца янтарной жидкости, устроился в одном из кресел рядом с журнальным столиком, уложив букет на колени.

Послышались легкие шаги, мужчина быстро отставил стакан и с цветами в руке пошел навстречу Натали. В прозрачном шелковом одеянии она вошла – нет, вплыла – в гостиную, и вслед за ней аромат ее духов.

– Питер, дорогой… – только и успела сказать она, как железные объятия мужчины стиснули ее все еще хрупкие по-девичьи плечи. Они так и стояли посреди комнаты несколько мгновений, тесно прижавшись друг к другу. Чудесные розы, наконец-то освободившиеся от рук Питера, посыпались на ковер.

– Радость моя, – произнесла Натали. – У нас, к счастью, впереди целый день. Сейчас я тебя буду кормить, ведь время обеда, а потом… Пока я тебя угощу изумительной форелью, – пообещала, улыбаясь, Натали, выскальзывая из железных рук любовника. – Жаннин, моя приходящая служанка, сделала прекрасный соус, осталось только поджарить чудо-рыбу на огне. А зато салат я приготовила сама, – похвалилась Натали. – Пойдем, мой дорогой. В виде исключения я позволю тебе помогать мне.

Питер с обожанием следил за каждым движением Натали. Удивительно, но после пятнадцати лет знакомства с мадам Легаре он не утратил ни пыла первой безумной страсти, ни желания обладать ее прекрасным телом, казалось, не имеющим возраста. А Натали, глядя на любовника, вспоминала тот день, когда молодой помощник военного атташе Швейцарии появился в ее салоне на улице Мозар в Париже.

Она устраивала прием, где в центре внимания, помимо самой хозяйки салона, находилась удачно приобретенная картина раннего Шагала. Натали справедливо решила, что сначала работу следует показать в узком кругу, но с приглашением критики и прессы, – провести нечто вроде рекламной акции, а потом уже, выставляя ее в галерее, выгодно продать на лондонском аукционе «Сотбис». В конце концов, это был ее бизнес. Присутствующие по достоинству оценили приобретение Натали.

– Ну и что в нем такого особенного? – вдруг услышала она негромкий голос. – Примитивный художник, примитивные местечковые сюжеты. Не понимаю: почему вокруг его имени столько шума?

Голос неожиданного критика принадлежал молодому военному, которого она видела в салоне впервые Он стоял рядом с швейцарским советником по культуре и скептически разглядывал произведение витебского гения. Затем военный покинул своего собеседника и направился к столику, за которым стоял официант, наливавший гостям напитки. Натали про себя усмехнулась, поставив диагноз: «Фрондерство молодости и желание пооригинальничать».

Добросовестно выполняя обязанности хозяйки, она обошла по кругу гостей, задержалась пару минут с Джоном Риттером – старым другом и сотрудником Секретариата ЮНЕСКО, перекинулась парой слов с ведущим критиком раздела искусств «Фигаро» Мадлен Пико.

– Я еще не решила, как поступить с Шагалом, Мадлен. Жалко продавать – уж очень хорош.

Убедившись, что вечер пущен и вертится по раз и навсегда заведенному порядку, Натали с бокалом вина подошла к «новичку».

– Итак, чем же вам не угодил Шагал, молодой человек?..

Натали слегка коснулась пальчиками плеча молодого военного. Он явился в парадной форме швейцарских ВВС, которая ему необычайно шла.

– Я сторонник традиционной классической школы. Мне не нравятся все эти эксперименты, – смутившись, произнес новичок и тут же шутливо, чтобы скрыть свое смущение, добавил: – Надеюсь, это не скажется на вашем отношении ко мне и мне не запретят появляться у вас впредь?

– Упаси боже! – засмеялась Натали.—Любой человек в этом помещении имеет право на собственное мнение по любому вопросу и поводу Мы бы все умерли от тоски, если бы придерживались одинаковых вкусов и пристрастий. Вы не находите? – лукаво улыбнулась Натали, прищурив изумрудные глаза.

Питер к живописи относился довольно равнодушно и пришел на улицу Мозар вместе с советником по культуре посольства, частым гостем салона.

Ну не он первый и не он последний. Питер понял одно – с этой минуты единственной целью его посещения салона будет возможность вновь увидеться с прелестной хозяйкой.

В то же время постоянно действующий калькулятор в мозгу Натали просчитал с точностью до дня, когда молодой офицер окажется в ее постели. О чем, кстати, Питер пока еще и мечтать не смел. Он держал наполненный вином бокал и пожирал глазами хозяйку.

– Никоим образом не желая повлиять на ваше мнение, я все же рискну пригласить вас к себе в галерею. – Натали, как часто бывает, начала «военные действия» с подписания мирного договора. – Просто мне хотелось бы познакомить вас с некоторыми работами не только Марка Шагала, но и других художников. Надеюсь, ваши обязанности позволят уделить время небольшой экскурсии по моей скромной экспозиции? А почему вы пренебрегаете божоле, я прикажу заменить, если…

– О нет, мадам. – Питер залпом осушил бокал и что-то пробормотал насчет «букета» и «послевкусия».