Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г. - Сборник Статей

Дума предъявила правительству запрос, при обсуждении которого Винавер, в качестве члена Думы, произнес блестящую, горячую речь, в которой он ска­зал:

«...Были пущены в ход средства, которых никогда и нигде в мире не применяла власть, именующая себя государствен­ной. Во всей истории культурного человечества вы не найдете страны, в которой власть дерзнула бы сказать: я, призванная охранять жизнь, спокойствие и порядок, — я, виновная даже если только бездействую, не охраняю жизни граждан, когда на нее посягают другие, — я сама сделаю эту жизнь граждан ору­дием, я принесу ее в жертву для торжества моих политических замыслов, — и сделаю не открыто, а тайно, крадучись, — вло­жу нож в руки одних граждан и сделаю их убийцами других, моих же граждан! Да разве вы не видите, что вы или ваши предшественники сделали взаимное уничтожение граждан нормальным средством политической борьбы?»

Винавер при­вел цитаты из донесения по начальству государственного чи­новника ротмистра Будаговского, распространявшего среди населения воззвания, призывавшие образовывать дружины, вооружаться вилами и косами и подняться против евреев и ре­волюционеров:

«...B деле борьбы с революционным движени­ем», писал Будаговский по начальству, «эти распространяе­мые мною в значительном количестве воззвания окажут суще­ственную пользу. ...Я убежден, что эти воззвания благотворно повлияют на крестьян и удержат их от насилий над помещика­ми». «И этот государственный чиновник, — воскликнул Вина­вер, — не только распространяет, но и доводит до сведения на­чальства, вероятно, зная, что осуществляет нечто желательное наверху. Приведенные цитаты не частная дружеская перепис­ка, не политическая исповедь, это — бумага за номером, писан­ная по начальству и попавшая в надлежащие руки».

А люди, это донесение получившие и стоящие во главе управления, «знали, что подведомственные им чины разбрасывают прокла­мации, возбуждают одну часть населения против другой, зара­жают воздух ядом убийства, и, зная все это, молчали». «Власть может и должна», — продолжал Винавер, — «охранять жизнь и спокойствие граждан. Но для этого она прежде всего не долж­на колебать свои собственные нравственные устои. А вы вы­рвали с корнем эти устои, потворствуя преступлению, как орудию власти; это орудие развратило тех, кто еще не был в конец развращен. ...Далее, вы разрушили устои твердой влас­ти потому, что вам нужно было создать почву бесправия. Там, где приходится управлять путем восстановления граждан против граждан, нужно ослабить одних, чтобы легче выстав­лять их под нож других. И вы это сделали мастерски. Вы раз­водили в течение 20 лет и продолжаете разводить теперь эти бациллы бесправия, ими кишит уже воздух всей России. В этой гнилой атмосфере рождаются те ужасы, смысл которых так страшен для нас и так чужд вам... Тот порядок управления, который вы поддерживаете, не есть проявление власти твер­дой и сильной: имя ему — анархия».

Кроме адвокатской и политической работы на пользу еврей­ского народа Винавер принимал участие в «Обществе для рас­пространения просвещения между евреями в России», возглав­лял Еврейское историко-этнографическое общество, собирав­шее материалы по истории русских евреев, участвовал в русско-еврейском журнале «Восход», председательствовал на съезде ев­рейских общественных деятелей в Вильне в марте 1905 г., на ко­тором был учрежден внепартийный «Союз полноправия еврей­ского народа в России», в деятельности которого он принимал живейшее участие.

Наряду с адвокатским дарованием у Винавера был также не­дюжинный литературный талант, способность увлекательно из­лагать сухие, узкопрофессиональные вопросы. Он обладал да­ром обобщения и от обсуждения индивидуальных положений неизменно восходил к общим выводам. В его уме синтетически сливались формальная логика со здравым смыслом.

В противоположность Пассоверу, Винавер много писал. Его перу принадлежит ряд научных и литературных монографий и статей, один перечень которых занимает 8 печатных страниц большого формата.

Значительную часть своей жизни Винавер посвятил полити­ческой деятельности. Он был одним из основателей конститу­ционно-демократической партии («к.-д.») и членом ее централь­ного комитета. Член Первой Государственной Думы по С.-Петербургу, Винавер был одним из главных руководителей кадет­ской фракции Думы. Он был в числе подписавших Выборгское воззвание, отсидел за это три месяца в Крестах и был лишен пра­ва быть выбранным в последующие Думы. Это, однако, не поме­шало ему принимать активное участие в работах центрального комитета и съездов партии. Он также был избран в Учредитель­ное собрание по гор. Петрограду.

После разгона Учредительного собрания он уехал на юг Рос­сии, где принимал участие в борьбе с большевиками и был на­значен министром внешних сношений Крымского краевого пра­вительства.

В 1919 г. Винавер покинул Россию и поселился в Париже. Свою политическую деятельность он продолжал и в изгнании: в 1920 г. основал вместе с Милюковым демократическую группу «к.-д.» и в 1921 г. участвовал в учреждении «Совещания членов Учредительного собрания».

В Париже он возобновил также адвокатскую деятельность в качестве консультанта и научную работу: читал систематичес­кий курс гражданского права в русском университете при Сор­бонне.

В 1923 г. он начал редактировать литературный журнал «Звено».

Сердечная болезнь унесла его в могилу 10 октября 1926 года.

Адвокат, ученый, политик, литератор, Винавер во всех эти областях проявлял чрезвычайные способности, высокий ум, об­ширные знания и большое ораторское дарование. Он принадле­жал к тем немногим избранным, талантливость которых прояв­ляется на любом поприще, на каком бы ни протекала их деятель­ность, и у которых различные дарования гармонически сплета­ются в одно творческое целое.

Но все же интересно поставить вопрос, в какой области сво­ей деятельности Винавер больше всего отличился. Сам он, по свидетельству М. Л. Кантора, говорил, что в жизни у него бы­ло три интереса: адвокатура, политика и литература, и что во­лею судьбы он лучшие свои силы отдал первой, тогда как все­го больше влекла его к себе последняя. Быть может это и так. По вкусу ближе всего была ему литература, но прославила его адвокатура. Только в ней достиг он вершин и занял одно из первых мест великого мастера адвокатского дела. А его писа­тельский талант дал ему возможность запечатлеть на бумаге свои мысли.

В противоположность Пассоверу, Винавер «не весь умер» и не только осталась по нем неизгладимая память в сердцах его со­временников, но влияние его скажется и на грядущих поколени­ях юристов.

Г. Б. СЛИОЗБЕРГ

Генрих Борисович Слиозберг был «не только вождем своего народа, но и его слугой. И, мне кажется, вот этим именно он дол­жен гордиться больше всего. Сказано: сын, снимающий сапоги с ног усталого отца, будет благословен во веки веков. Благосло­венно будет и имя Генриха Борисовича. Из тысяч мелких дел сложился памятник, равного которому нет ни по величине, ни по красоте, ни по рекам крови и слез, которыми он спаян».

* *