Четыре месяца темноты - Павел Владимирович Волчик

Перед экраном гости завели мудрёные разговоры. Откуда-то возник ящик пива, небольшая группа молодых людей села вокруг него, достали несколько бутылок и настороженно поглядывали по сторонам – не попросит ли кто? Другая группа, молчаливо обидевшись на них, шумной гурьбой отправилась в магазин.

Кириллу стало так скучно и неловко, что он, сидя на диване, стал шарить рукой и нащупал мягкую игрушку. Он достал из-под подушки плюшевую крысу и внимательно посмотрел на неё. Наталья, хозяйка квартиры, заметила это и улыбнулась. Озеров взял крысу и изобразил, как будто она, нападая, вцепляется ему в шею. Хозяйка вдруг взвизгнула и захохотала:

– Ещё, ещё, покажи ещё! Ой, смотрите!

Но Озеров смутился и второй раз ту же шутку не показал.

Он хотел уже было выйти, как в комнату вошла Агата.

Кирилл смотрел на неё, словно не видел давным-давно, и всё пытался понять, что в ней так его привлекает, почему она кажется ему ожившей статуей среди каменных фигур.

Когда она вошла, он не испытал ни восторга, ни прилива страсти, но в тот же миг, словно по щелчку, ему вдруг всего на свете стало хватать, он ни в чём больше не нуждался.

Это было какое-то забытое чувство, похожее на ожидание праздника: как в детстве – сидишь у ёлки и смотришь на тихо гаснущие гирлянды, и скоро двенадцать часов, стол, хлопушки, бенгальские огни и веселье.

В ней ещё было много солнца. Воздух от её присутствия наполнился теплом и ароматом зелёной травы и липовых листьев. А на улице ветер с холодного моря уже вымел весь город, и вода в лужах промёрзла насквозь.

Агата была со всеми приветлива. Она вошла и тихо села с краю, обняв свою давнюю подругу, поцеловав и соприкоснувшись с ней любовно лбами. Они разговаривали шёпотом и от долгой разлуки не замечали, как поправляют друг на дружке складочки одежды и как прикасаются к браслетам и серёжкам, словно две сестры, выросшие вместе и разлучённые волею судеб.

Кирилл глядел и не понимал, почему остальные не обратили на неё внимания.

Озеров машинально подошёл к ней и сел рядом. Агата кивнула ему, и они неторопливо завели разговор.

Однако очень скоро их разлучили – хозяйке срочно нужно было о чём-то поговорить с Агатой, и она увела её за руку в другую комнату.

Кирилл тем временем рассеянно слонялся по квартире.

От нечего делать он пошёл на кухню: молодые люди и девушки заняли здесь все возможные места – некоторые по двое сидели на одном стуле, кто-то на подоконнике.

Рассказывали весёлые и откровенные истории. Рыжий, по имени Олег, который собирался уйти, но не ушёл, не помня даже имени Озерова, похлопывал его по плечу и повторял то и дело:

– А ты что ничего не рассказываешь? Давай-давай!

И из-за этих похлопываний, из-за навязчивости рыжего Кирилл становился ещё более молчаливым.

В конце концов, задумавшись, он только улавливал отдельные фразы сидящих на кухне:

«…я похудела на два килограмма от сельдерея…»

«…да нет, говорю тебе, нужно просто поменять прошивку на твоём телефоне…»

«…люблю работать с железом. Настоящая тренировка – это когда после разминки в глазах потемнело… »

Только атлет со сросшимися бровями, который по возрасту явно был старше других и весь вечер сохранял серьёзный вид, дрожащим басом рассказал о подростке, которого он, будучи школьником, сильно толкнул во время игры в футбол. Тот мальчик в спортивном зале разбил голову о батарею. Долго лежал в больнице, но остался цел, только после падения начал заикаться.

Кто-то из гостей хихикнул – ведь предыдущие истории отличались весёлостью, следовательно, и данный рассказ должен был всех рассмешить.

Кирилл вдруг поймал себя на мысли, что думает о своих учениках. И чем больше старается не думать, тем настойчивее возвращается к этой теме.

Кто эти люди, сидящие сейчас рядом с ним? Какими они были, когда учились в школе? Кто из учителей смог изменить их представление о жизни? Кто открыл им новые миры, а кто убил зарождающиеся таланты? Кем они хотели стать и кем стали?

Среди присутствующих оказалось много дизайнеров и рекламщиков, но ещё больше безработных. Хозяйка, Наталья, была модельером. Ещё среди гостей были психологи и предприниматели – некоторые из них ещё не имели никакого бизнеса, но всё время говорили о своих планах и связях.

Ежедневно сталкиваясь со сложными детьми, с семейными трагедиями, с живыми слезами и исковерканными судьбами, привыкший за это короткое время, что в школе каждый день непредсказуем, утомлённый настоящим трудом и заботами, Озеров слушал вполуха и глядел на своих сверстников, как в полусне. Ему казалось, что на кухне говорит радио на чужом языке.

Он чувствовал себя марсианином, и вечер тянулся долго.

Разговор зашёл о многокомнатной удобной квартире, в которой они находились, о семье и о детях. И тут высказался жених хозяйки, который то и дело поглядывал на свои мускулы, выступающие из-под джемпера:

– Нет, к детям мы не готовы. Для этого нужны средства и столько времени! А у Натальи и у меня слишком много проектов. Мы с ней живём уже три года, я знаю, о чём говорю.

– Что же вам мешает найти время и средства? – не выдержал Озеров.

Молодой человек быстрым движением поправил воротник на джемпере и с недоумением посмотрел на Кирилла:

– Ты хочешь сказать, что готов сейчас, в этом возрасте, завести детей?

Все уставились на Озерова в молчании, потому что это было первое, что он сказал за вечер.

– Когда моим родителям было столько, сколько мне сейчас, они уже воспитывали второго ребёнка.

– Но было другое время…

– Какое другое? – перебил Кирилл ожесточённо, сверкнув глазами. – Когда детей растили в однокомнатных квартирах и были счастливы? Что может мешать, кроме болезни и смерти, завести детей, если двое друг друга любят и уже образовали семью, когда