История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III - Семен Маркович Дубнов

дискуссии о еврейском вопросе, бесконечные, не менее чем бесплодные, в кулуарах чиновничьих комитетов и подкомитетов, оракулы враждебности губернаторов и генерал-губернаторы о поведении евреев и так далее. Теория реакционной разновидности снова была в большом почете.

Власти снова обсуждали вопрос о том, следует ли считать евреев полезными или вредными для государства, вместо того, чтобы поставить диаметрально противоположный вопрос простой справедливости: является ли государство, призванное служить евреям как часть гражданского организма, России полезна для них в той мере, в какой они могут на законных основаниях требовать.

При Николае I правительственные канцелярии были заняты изобретением новых средств против «сепаратизма» евреев и их «вредных занятий». В первые либеральные годы царствования Александра торговля перестала клеймиться как «вредное занятие». Но как только купцы-евреи, подстрекаемые частичным расширением их права проживания и занятия, проявили более широкую экономическую активность и стали успешными конкурентами «изначальных» русских дельцов, их встретили криками протеста с требованием отменить это еврейское «эксплуатация» может быть эффективно «обуздана».

В связи с этим надо указать, что экономическое развитие евреев было обусловлено не только привилегиями, дарованными им русским законодательством, но скорее следствием общих экономических условий. Большой прогресс в промышленной жизни в «эпоху реформ», особенно расширение железнодорожных предприятий в 60-е и 70-е годы, открыл широкое поле для энергии еврейских капиталистов. Кроме того, с отменой в 1861 году старой системы откупа от продажи спиртного часть крупного еврейского капитала перешла от торговли спиртными напитками к железнодорожному строительству. Еврейские «акцизные фермеры» были превращены в железнодорожников, акционеров, торговцев поставками или подрядчиков. Возникла новая еврейская плутократия, рост которой вызывал ревность и страх у русского торгового класса. Правительство, преисполненное энтузиазма в отношении развития крупной промышленности, еще не было готово дискриминировать евреев, когда дело касалось крупного капитала. Но он внимательно выслушивал «изначальных» русских купцов всякий раз, когда они жаловались на еврейскую конкуренцию в мелкой торговле, от которой зависели средства к существованию низших еврейских классов. Правительство, еще не освободившееся от привычки «сортировать» своих граждан и делить их на охраняемый и терпимый классы, приступило к разработке мер для «обуздания» евреев, принадлежащих к последней категории.

Следующий вопрос, который встал перед правительством, заключался в следующем: в какой мере надежды на слияние евреев с коренным населением оправдались событиями? И здесь ответ был неудовлетворительным. Наивное ожидание, что немногочисленные дары, предложенные евреям в виде привилегий, вызовут у них страстное желание «слиться» с русскими, не оправдались. Как ни сильна была тенденция к русификации в новой еврейской интеллигенции 60-х годов, широкие массы еврейства ничего не знали о такой тенденции.

Власти засомневались: а что, если эти лукавые евреи снова нас одурачат и откажутся платить за подаренные права, слившись с христианами? Российское чиновничество получило новую пищу для размышлений, которой хватило на годы, нет, даже на десятилетия.

2. Информатор Джейкоб Брафман

Несколько событий сыграли важную роль в том, что правительство решило начать новую политику, заключающуюся в усердном расследовании внутренней жизни евреев. В конце шестидесятых годов в Вильно появился человек, который предложил властям свои услуги в качестве сыщика и шпиона среди евреев. Якоб Брафман, уроженец Минской губернии, отказался от своей расы и религии в последние годы призыва Николая, надеясь таким образом избежать сетей бдительных кагаловских «похитителей», которые хотели призвать его в армию. Озлобленный на агентов кагала, которые стали простым полицейским орудием, Брафман хотел отомстить кагалу в целом, более того, самой идее еврейской общинной организации.

Когда «слияние» или ассимиляция евреев стало лозунгом высших официальных кругов, проницательный новообращенный обнаружил, что может добиться своего, разоблачив влияние, которое, по его мнению, сдерживало усилия правительства. Меморандум, поднесенный им Александру II, когда последний проезжал через Минск в 1858 г., открыл ему двери Святейшего Синода. Он был назначен преподавателем иврита в греко-православной семинарии, и ему было поручено найти способы устранить препятствия, чинимые евреями на пути их единоверцев, намеревающихся перейти в христианство. Его миссия по содействию отступничеству среди евреев потерпела неудачу, а его услуги в качестве сыщика еще не были оценены по достоинству в либеральные годы правления Александра.

Однако с реакционным поворотом в российской политике в середине 60-х годов эти услуги вновь стали востребованы. Брафман поспешил в очаг реакционного шовинизма, в город Вильно, прочно удерживаемый железной хваткой Муравьева, и там стал «разоблачать сепаратизм внутренней жизни евреев» перед высшим начальством. провинции. Он утверждал, что Кагал, хотя официально был упразднен в 1844 г., в действительности продолжал существовать и поддерживать широко разветвленную судебную систему (Бет Дин), что он представлял собой тайную, сверхъестественную организацию, которая обладала деспотической властью над общинами посредством используя такое оружие, как herem (отлучение от церкви) и hazakah (еврейская юридическая практика обеспечения прав собственности), что она настраивала еврейские массы против государства, правительства и христианской религии и взращивала в этих массах фанатизм и опасный национальный сепаратизм. По мнению Брафмана, единственным способом искоренить это «тайное еврейское правительство» было уничтожение последних остатков еврейской общинной автономии путем закрытия всех религиозных и благотворительных обществ и братств. Такую же судьбу должна постичь и сама еврейская община, а входящие в нее евреи должны быть включены в число христианских сословий в городах и селах. Одним словом, иудаизм как общинная организация должен вообще исчезнуть.

Главы русской администрации в Литве жадно выслушивали зловещие разоблачения нового Пфефферкорна. В 1866 г.

Генерал-губернатор Кауфман назначил комиссию, в которую также вошли несколько экспертов-евреев, для изучения материалов, собранных Брафманом.

Этот материал состоял из протоколов минского кагала первой половины девятнадцатого века, фиксирующих вполне законные постановления, принятые общинной администрацией в силу автономных прав, предоставленных ей правительством. Брафман опубликовал свой материал в серии статей в официальном органе провинции «Виленский». Вестник, «Виленский вестник»; статьи позже были переизданы отдельным томом под названием «Книга Кагала», «Книга Кагала». Данные, собранные Брафманом, были украшены обычными антисемитскими цитатами из талмудической и раввинистической литературы и представлены в таком свете, что правительство было поставлено перед дилеммой: либо уничтожить одним ударом всю еврейскую общинную организацию и все примыкающие к ней культурные учреждения, иначе рискнуть увидеть Россию захваченной «Всеобщим кагалом». Можно добавить, что Alliance Israélite Universelle, которая незадолго до этого была основана в Париже с целью оказания помощи евреям в различных странах, фигурировала в обвинительном акте Брафмана как составляющее общество универсальной организации еврейского кагала.

«Книга кагала» была напечатана за казенный счет и разослана во все правительственные учреждения, чтобы служить руководством для русских чиновников и помогать им бороться с «внутренним врагом». Напрасно еврейские писатели разоблачали в статьях и монографиях незнание Брафманом раввинистических знаний и полное