Память огня - Роберт Джордан

— Тогда я также буду говорить с тобой напрямую, — сказала Эгвейн, сохранив лицо бесстрастным. — Поскольку Амерлин выступает часто судьей. Она должна быть в состоянии говорить с убийцами и насильниками, чтобы вынести им приговор. Я думаю, что ты почувствовала бы себя как дома в их компании, хотя подозреваю что они нашли бы твое общество противным.

— Я вижу это будет непростой альянс.

— Ты ожидала иного? — спросила Эгвейн. — Вы держите моих сестер в плену. То, что вы сделали для них это хуже, чем убийство. Вы замучали их, сломали их волю. Я пожелала бы, по воле Света, чтобы вы просто убили их вместо этого.

— Я не ожидаю от тебя понимания, из каких потребностей это делается, — сказала Фортуона, оглядываясь назад к полю битвы. — Вы маратдамани. Это… естественно для вас — искать вашу собственную пользу, какой вы видите ее.

— Действительно естественно, — сказала тихо Эгвейн. — Именно поэтому я настаиваю на том, чтобы ты смотрела на меня как я есть, ибо я представляю последнее доказательство того, что ваше общество и империя построены на лжи. Здесь стою я — женщина, которая, как вы настаиваете, должна быть схвачена для общественной пользы. И все же я не показываю ни одну из диких или опасных тенденций, которые как вы утверждаете, я должна иметь. Пока я свободна от ваших ошейников, я доказываю каждому мужчине и женщине, которые дышат, что вы — лгуны.

Один из Шончан что то пробормотал. Сама Фортуона сохранила сосредоточенное лицо.

— Ты была бы гораздо счастливей с нами, — сказала Фортуна.

— О, правда? — сказала Эгвейн.

— Да. Ты говоришь, что ненавидишь ошейники, но если бы ты поносила его, ты бы обнаружила, что сним жизнь более мирная. Мы не пытаем наших дамани. Мы заботимся о них и позволяем им проводить их жизни в привелегиях.

— Вы не знаете, неправда ли? — спросила Эгвейн.

— Я императрица, — сказала Фортуона. — Мое господство простирается через море, и царство моей защиты охватывает все, что человечество знает и о чем думает. Если есть вещи, которых я не знаю, они известны в моей империи, ибо Я и есть Империя.

— Восхитительно, — сказала Эгвейн. — А ваша Империя понимает, что я носила один из ваших ошейников? Что однажды я была обучена вашей сулдам?

Фортуона напряглась, затем вознаградила Эгвейн шокированным взглядом, хотя она немедленно его скрыла.

— Я была в Фалме, — сказала Эгвейн. — Дамани, обученная Ренной. Да, я носила ваш ошейник, женщина. Я не нашла там мира. Я нашла боль, унижение и ужас.

— Почему я не знала этого? — оборачиваясь громко спросила Фортуона — Почему вы не сказали мне?

Эгвейн окинула взглядом Высокородных. Ей показалось, что Фортуона обращается конкретно к одному из них — человеку в дорогих отделанным белыми кружевами черных с золотом одеждах. Один его глаз скрывала черная, в тон костюма, повязка, ногти на руках были покрыты темным лаком.

— Мэт? — поразилась Эгвейн.

Он, смутившись, скользнул взглядом.

О, Свет! Во что он ввязался? Все ее мысли перемешались. Мэт изображал шончанского Высокородного. Они не должны узнать кто он на самом деле. Что она может сделать для его спасения?

— Приблизься. — сказала Фортуона.

— Этот человек не… — начала было Эгвейн, но Фортуона ее перебила.

— Нотай, ты знал, что эта женщина беглая дамани? Я полагала, что вы знакомы с детства.

— Ты знаешь кто он? — спросила Эгвейн.

— Конечно да, — сказала Фортуона. — Он именован Нотаем, но однажды был назван Мэтримом Коутоном. Не думай, что он будет служить тебе, марат'дамани, хотя вы выросли вместе. Сейчас он Принц Воронов, положение, которого он достиг, женившись на мне. Он служит Шончан, Хрустальному Трону и Императрице.

— Да живет она вечно, — заметил Мэт. — Привет, Эгвейн. Рад слышать, что ты сбежала от этих Шарцев. Как Белая Башня? Все ещё… белая, я надеюсь? — Эгвейн перевела взгляд с Мэта на Имератрицу Шончан, затем назад на неё. Наконец, не имея возможности сделать что-либо еще, она взорвалась от смеха.

— Ты женился Мэтрим Коутон?

— Пророчества предопределили это, — сказала Фортуона.

— Ты позволила себе приблизиться слишком близко к та'верену, — сказала Эгвейн, — И поэтому Узор связал тебя с ним!

— Глупые суеверия, — сказала Фортуона.

Эгвейн уставилась на Мэта.

— Та'верен из меня так себе, — кисло отозвался Мэт. — Полагаю, я должен благодарить Узор за то, что он не забросил мою задницу в Шайол Гул. Спасибо и на этом.

— Ответь на мой вопрос, Нотай, — сказала Фортуона. — Знал ли ты, что эта женщина сбежавшая дамани? Если это так, почему ты не сказал мне об этом мне?

— Я думаю это не важно, — сказал Мат. — Она не долго была дамани, Туон.

— Мы поговорим об этом позднее, — сказала Фортуона мягко. — Не обещаю, что это будет приятно. — Она возвратилась к Эгвейн. — Разговаривать с бывшей Дамани, не то же самое как говорить с недавно захваченным или тем, кто всегда был свободен. Известия об этом не утаишь. Вы причинили мне… неудобство.

Эгвейн видела перед сбой женщину, сбитую с толку. Свет! Эти люди были совершенно безумные.

— С какой целью Вы настаивали на этой встрече? Возрожденный Дракон просил Вас помочь нашей борьбе. Помогите нам тогда.

— Я должна была встретится с Вами, — сказала Фортуона. — Вы — моя противоположность. Я согласилась присоединиться к этому миру Дракона, но есть условия.

О, Свет, Рэнд, задумалась Эгвейн. Что ты пообещал им? Она напряглась.

— Присоединившись к последней битве, — сказала Фортуона, — Я готова признать незыбленность границ наций, так как в настоящее время они находятся на карте. Мы не будем захватывать новых марат'дамани, кроме тех, что нарушат наши границы.

— И эти границы? — спросила Эгвейн.

— Как ныне очерченные, как я…

— Будь более конкретной, — сказала Эгвейн. — Скажи мне своим собственным голосом, женщина. Какие границы?

Фортуона сжала губы в линию. Обычно, она не привыкла что её прерывают.

— Мы контроллируем Алтару, Амадицию, Тарабон и Равнину Алмот.

— Тремалкин, — сказала Эгвейн. — Вы освободите Тремалкин и другие острова Морского Народа?

— Я не перечислила их, потому, что они не ваши земли, а морские территории. Они вас не касаются. Кроме того, они не были частью соглашения с Драконом Возрождённым. Он не упомянул их.

— У него слишком многое в мозгу. Тремалкин будет частью соглашения со мной.

— Я не была предупреждена, что мы заключим подобное соглашение, — спокойно сказала Фортуона. — Вы нуждаетесь в нашей помощи. Мы можем оставить вас в любой момент, стоит мне только приказать. Как вы выстоите против этой армии без нашей помощи, которю вы так недавно попросили меня одолжить?

«Просила?» — подумала Эгвейн.

— Вы понимаете, что произойдет, если мы проиграем Последнюю Битву? Темный сломает Колесо, убъет Великого Змея, все закончится. В случае, если нам повезет. Если нет — Темный перекроит мир по собственному извращенному разумению. Человечество навечно будет связано с ним — порабощенное и страдающее от мук.

— Я знаю это. — ответила Фортуона, — Вы ведете себя так, будто именно эта ваша конкретная битва, здесь, на этом поле — решающая.

— Если моя армия будет уничтожена — парировала Эгвейн — все наши усилия могут подвергнуться риску. От того, что здесь произойдет, действительно, может зависеть все.

— Я не согласна — сказала Фортуона, — Ваши армии не имеют решающего значения. Они состоят из потомков клятвопреступников. Вы сражатесь с Тенью, поэтому я оказала вам честь. Если вы проиграете, я хочу вернуться в Шончан и собрав все силы Всегда Побеждающей Армии поведу их против этой… мерзости. Мы смогли бы выиграть Последнюю Битву. Без вас это будет труднее — я не хочу зря тратить времени или потенциальных дамани, но уверена, нам по силам противостоять Тени самостоятельною.

Она встретила взгляд Эгвейн.

«Такой холодный», думала Эгвейн. «Она блефует. Должна. Доклады глаз-и-ушей Суан говорили, что родина Шончан была в хаосе. Кризис наследования.»

Возможно Фортуона в самом деле полагала, что Империя сможет выстоять против Тени в одиночку. Если так, то она ошибалась.

— Вы будете сражаться рядом с нами, — сказала Эгвейн. — Вы заключили соглашение с Рандом, дали ему свою клятву, я полагаю.

— Тремалкин наш.

— О? — сказала Эгвейн. — И вы оставили там правителя? Кто-то из Морского Народа признал вашу власть?

Фортуона ничего не сказала.

— Большинство завоеванных вами стран вам лояльны. — сказала Эгвейн. — Как бы там ни было, алтарцы и амадицийцы поддерживают вас. Тарабонцы кажется тоже. Но Морской Народ… Мне неизвестно, чтобы вас поддержал или смирился и жил под вашей властью хоть один из его кланов.

— Границы…

— Границы которые вы только что упомянули, как они существуют на картах, показывают Тремалкин, как землю Морского Народа. Они не ваши. Если наше соглашение оставляет границы на своих местах, вам понадобится правитель в Тремалкине, признающий вас.