Память огня - Роберт Джордан

Нет. Это не яма. Перрин изумился. Весь мир, казалось, заканчивался здесь, разлом открывался в громадное небытиё. Вечное пространство, подобное черноте Путей, только это казалось втягивало его внутрь. Его и все прочее. Он привык к буре, идущей снаружи, поэтому он не заметил ветер в тоннеле. Теперь, когда он обратил внимание, он мог чувствовать как он струится через разлом в эту дыру.

Глядя в ущелье, он осознал, что он никогда не понимал черноту ранее, не на самом деле. Это была чернота. Это было небытие. Абсолютный конец всего. Другая темнота была пугающей, из-за того, что она могла скрывать. Эта тёмнота была другой; если это охватит вас, вы прекратитесь полнстью.

Перрин отшатнулся, хотя ветер, дующий вниз по туннелю не был сильным. Просто… постоянным, подобно потоку, бегущему вникуда. Перрин сжал Шип Снов, затем заставил себя отвернуться от Ранда. Кто-то приклонил колени на полу поблизости, её голова склонена, собранная, как будто против какой-то великой силы приходящей из небытия. Морейн? Да, а вот и Найнив, стоящая на коленях справа от неё.

Завеса между мирами была очень тонкой в этом месте. Если он мог видеть Найнив и Морейн, возможно они могли видеть или слышать его.

Он подошёл к Найнив. — Найнив? Ты слышишь меня?

Она мигнула, поворачивая голову. Да она могла его слышать! Но, казалось, она не могла его видеть. Она оглядывалась вокруг, запутавшаяся, потому как вцепилась в каменные зубы на полу, как за саму жизнь.

— Найнив! — вскричал Перрин.

— Перрин? — прошептала она осматриваясь. — Ты где?

— Я собираюсь кое-что сделать, Найнив, — сказал он. — Я сделаю невозможным создавать врата в это место. Если ты захочешь переместиться в или из этой области, тебе понадобится создать твои врата прямо напротив разлома. Понятно?

Она кивнула, все еще высматривая его. Очевидно, что хотя реальный мир отображался в волчьем сне, это не работало наоборот. Перрин вбил Шип Снов в землю, затем активировал его как показала Ланфир, создавая фиолетовый пузырь прямо вокруг самого разлома. Он поспешил назад в тоннель, продавливаясь через стену фиолетового стекла, чтобы заново присоединиться к Гаулу и волкам.

— Свет, — сказал Гаул. — Я почти пошёл натвои поиски. Почему это заняло так много времени?

— Так много? — спросил Перрин.

— Тебя не было по крайней мере два часа.

Перрин покачал головой.

— Это Скважина играет нашим чувством времени. Хорошо, по крайней мере с этим Шипом Снов в том месте, у Губителя будут проблемы с достиженим Ранда.

После того, как Губитель использовал Шип Снов против него, было удовлетворением повернуть тер'ангриал против него самого. Перрин сделал защитный пузырь именно такого размера, чтобы он поместился внутри разлома и накрыл Ранда, Скважину и тех кто рядом с ним. Размещение подразумевало, все границы купола, сохраняли его здесь спереди, находились внутри скалы.

Губитель не сможет прыгнуть в центр разлома и ударить; он будет вынужден войти с переднего входа. Или так, или найти способ прорыть ход в скале, что как ожидал Перрин было возможным в волчьем сне. Однако, это замедлит его, и это было именно то, что нужно Ранду.

«Мне нужно, чтобы вы защищали это место», послал Перрин собравшимся волкам, многие из которых всё ещё зализывали раны. «Убийца Тени сражается внутри, охотясь на самую опасную добычу, которую знал этот мир. Мы не должны позволить Губителю достичь его».

«Мы будем охранять это место, Юный Бык», послал один из них. Другие собрались. «Он не пройдет мимо нас».

«Вы сделаете это?» Перрин послал образ волков, распределённых по Порубежью, быстро распространяющих сообщения между собой. Их было тысячи и тысячи, блуждающих по территории.

Перрин гордился своими посланиями. Он не посылал слова, или изображения, но концепцию смешанную с запахами, с долей инстинкта. С волками, расположенными как он передал, они смогут послать ему по сети, фактически удалённо, если Губитель вернётся.

«Мы можем это сделать», прислали волки.

Перрин кивнул, затем махнул Гаулу.

— Мы не остаемся? — спросил он.

— Здесь произошло слишком многое, — сказал Перрин. — Время здесь движется слишком медленно. Я не хочу, чтобы война прошла мимо нас стороной.

Кроме того, всё ещё оставался вопрос, что же здесь делала Грендаль.

Глава 26. Соображения

— Мне не нравится сражаться рядом с этими Шончан, — тихо сказал Гавин, подходя вплотную к Эгвейн.

Ей это тоже не нравилось и она знала, что Гавин способен это чувствовать. Что она могла сказать? Она не могла отвергнуть Шончан. Тень привлекла под свои знамена шаранцев. Эгвейн должна использовать всех, кого только возможно. Кого угодно.

Ее шея зазудела, когда она пересекла поле к месту встречи, примерно в миле или около того, восточнее брода через Арафеле. Брин уже собрал большую часть ее сил у брода. Айз Седай можно было разглядеть на вершине горы, расположенной к югу от брода, и крупные отряды лучников и копейщиков были расположены под ними на склонах. Войска чувствовали себя свежее. Дни, которые Эгвейн провела отступая, несколько ослабило давление войны, несмотря на попытки врага заставить их вступить в бой.

Шансы Эгвейн зависят от вступления в бой Шончан и захвата ими направляющих у Шаран. Ее желудок скрутило. Когда-то она слышала, что в Кэймлине, недобросовестные люди бросали голодных собак в яму вместе и делали ставки на тех, кто выживет после драки. Сейчас она чувствовала то же самое. Дамани Шончан не свободные женщины, они не могут отказаться от сражения. В направляющих мужчинах Шаран она видела то, что они были чуть больше, чем животные.

Эгвейн должна бороться с Шончан до последнего вздоха, а не объединяться с ними. Ее инстинкты восстали, когда она подошла к месту встречи Шончан. Предводитель Шончан потребовала этой встречи с Эгвейн. Да ниспошлёт Свет чтобы это произошло быстро.

Эгвейн получила отчеты о Фортуоне, так что она знала, чего ожидать. Миниатюрная императрица Шончан стояла на небольшой площадке, наблюдая за подготовкой к бою. Она была одета в сверкающее платье, шлеф от которого потешно растянулся на приличное расстояние позади нее. Восемь да ковале в ужасно нескромной одежде поддерживали его. Группы Высокородных стояли в настороженных позах. Стражи Последнего Часа в неповоротливых черных доспехах, стояли, как валуны вокруг императрицы.

Эгвейн приблизилась в сопровождении собственных солдат и большей части Совета Башни. Вначале Фортуона настаивала, чтобы Эгвейн прибыла в ее лагерь. Естественно, что она отказалась. Для достижения соглашения потребовалось несколько часов. Они встретятся здесь, в Арафеле, и, чтобы не возникало чувства превосходства одного над другим, обе будут стоять. И тем не менее Эгвейн почувствовала раздражение обнаружив уже ожидающую ее Императрицу. Она хотела, чтобы на эту встречу они прибыли одновременно.

Фортуона оставила в покое подготовку к сражению и повернулась к Эгвейн. Оказалось, что многое в сведениях Суан было неверно. Действительно, Фортуона, с ее хрупким телосложением и тонкими чертами, выглядела как ребенок. Но внешность была второстепенной деталью. Ни у одного ребенка не бывает таких глаз — проницательных и расчетливых. Эгвейн изменила свое мнение. Она представляла Фортуону изнеженным жизнью избалованным подростком.

— Я раздумывала, — сказала Фортуона, — будет ли приемлемым говорить с тобой персонально, моим собственным голосом.

Некоторые из Высокородных — с лакированными ногтями и частично выбритыми головами — ахнули. Эгвейн не обратила на них внимания. Рядом с ними находилось несколько сулдам с дамани. Если она будет обращать на них внимание, то самообладание может ей изменить.

— Я сама раздумывала, — сказала Эгвейн, — будет ли приемлемым говорить с такой как ты, кто совершает такие страшные зверства.

— Я решила, что буду говорить с тобой, — продолжила Фортуона, игнорируя замечание Эгвейн. — Я подумала, что навремя, будет лучше, если я буду рассматривать тебя не как марат'дамани, но как королеву среди людей этой земли.

— Нет, — сказала Эгвейн. — Ты будешь рассматривать меня просто как женщину. Я требую этого.

Фортуона поджала губы.

— Очень хорошо, — сказала она наконец. — Я говорила с дамани раньше, их обучение было моим увлечением. Видение тебя в качестве таковой не нарушит протокол, поскольку Императрица может говорить напрямую с домашними зверушками.

— Тогда я также буду говорить с тобой напрямую, — сказала Эгвейн, сохранив лицо бесстрастным. — Поскольку Амерлин выступает часто судьей. Она должна быть в состоянии говорить с убийцами и насильниками, чтобы вынести им приговор. Я думаю, что ты почувствовала бы себя как дома в их компании, хотя подозреваю что они нашли бы твое общество противным.