PR-элита России: 157 интервью с высшим эшелоном российского PR - Роман Масленников

Общая задача должна быть сформулирована еще и как сверхзадача, а не просто как индикативно осязаемый ориентир текущих трех месяцев (прошлый, нынешний, следующий). Только тогда возникнет понимание «почему и зачем». Помимо общей задачи, у каждого, естественно, есть своя личная профессиональная и социальная задача. Ради бога, решай. Я, как минимум, ретроспективно, всегда свои неявные задачи команде обозначаю и показываю, каким образом мне их удалось или не удалось решить.

И с теми, кого вы называете контрагентами (что не хуже парикмахерского слова клиент), и с подчиненными мы всегда работаем исключительно за идею (см. выше про сверхзадачу), просто в случае успешного решения задач у денег есть такое хорошее свойство – двигаться не только снизу вверх, но и сверху вниз.

Про подрядчиков все гораздо сложнее. В начале взаимодействия они никогда не понимают твои задачи как свои собственные. Они думают, как с помощью ваших денег заткнуть дыры в личных бюджетах. Так происходит вплоть до того момента, пока ты сначала вместо них, что-то не сделаешь. Если ты решишь, что можешь решить свою задачу и без подрядчика, делай сам. Если ты умнее и понимаешь, что не все надо делать самому то, первый уровень позитивно заряженного и результативного понимания ваших задач возникает, тогда, когда вам вместе удастся адаптировать что-то из того что они умеют под ближайшую процедуру отчета перед контрагентом о проделываемой работе. Там же возникнет и первое негативно заряженное понимание того, что заказчик не считает, что вы все сделали до конца и так как надо. Те, кто проходит через подобные процедуры раз шесть-семь, становятся поставщиками услуг для двух-трех княжеских замков в окрестностях вашей мельницы, если вы и есть тот самый подрядчик.

Как вы отвечаете на вопрос, например, незнакомых людей или родственников, или друзей – «чем вы занимаетесь?» Говорите честно и проводите мини-лекцию «что есть связи с общественностью» или как-то иначе?

У меня мама прочитала и отредактировала мои рукописи кандидатской диссертации и книжки и сказала, что вроде стала немного понимать чем, я занимаюсь. А до этого она две или три кампании записывала для мета разного рода теледебаты в качестве материала для исследований современного политического языка. Папа помогает мне мониторить публичное пространство, связанное, прежде всего, с жизнью регионов, а до этого он отстроил мониторинг федерального административного пространства. Я не всегда даже успеваю все вовремя прочитать. Так что, наверняка, он как-то по-своему представляет себе коммуникативную часть моей нынешней работы. Судя по репликам в переписке, ему замыслы ожидаемых результатов в публичном пространстве вполне очевидны.

Недавно объяснил достаточно коротко старшему сыну, что я в своей нынешней должности участвую в подготовке и реализации управленческих проектов, благодаря которым жизнь людей в нашей стране должна становиться лучше. Младший пока как мама хочет быть юристом.

С бабушками сложнее. Их только одно всякий раз беспокоит: работаю ли я по-прежнему у Христенко. И еще, каковы отношения между двумя министрами в кабинете Владимира Владимировича Путина. Если оба ответа утвердительные, значит у меня все нормально. Дед мною просто тихо гордится. А я им горжусь. Он у нас ветеран Великой отечественной и заслуженный юрист Российской Федерации. Так что мне как статс-секретарю интересно с ним не только про войну, но и про прокурорские дела побеседовать. На этом фоне пиар-делишки.

Сестра Юля еще со времен нашей студенческой юности уверена, что я вечерами пишу книжку про поход. А ее муж Вадим уже не собирается с помощью связей московского родственника стать миллионером на госзаказах. Без меня и без госзаказа, похоже, справляется.

Остальные родственники (дяди, тети, браться сестры) честно мне рассказывают, что они думают о ситуации в своем городе, соседней области, стране в целом. И смотрят в глаза. Проверяют, понял или нет. Такая вот обратная связь – важный принцип в нашем деле.

А читать незнакомым людям мини-лекции… Не уверен что такие спонтанные лекторы понимают предмет своих монологов. Задайте им вопрос, кто они в связях с общественностью. Не как педагоги, а как технологи. С проектами, с конкурентами, неудачами и так далее. И хватит ли смелости рассказывать об всем попутчику в купе поезда.

Определите, пожалуйста, как можно короче, три раза:

Общественные связи – это: то, чем вам как человеку творческому надо попробовать заниматься.

Общественные связи – это: то, чем вам уже давно пора бросить заниматься.

Общественные связи – это: то, чем кроме вас все равно заниматься некому.

А эффективное развитие – это способность пройти все три ступени личностного роста.

Тогда вокруг себя множество интересных примеров общественных связей в целом можно будет обнаружить и предъявить. Чем мы и завершим 31 августа нашу Летнюю школу коммуникативных технологий. Приходите.

От чего вы испытываете кайф в работе? Не потеряли ли еще интерес и вкус к делу? Оно для вас любимое?

Кайф я испытываю от того, что очень часто те риски, об угрозе которых мы с коллегами рассуждали в рабочих группах и понимали, что надо действовать активно и на опережение – начинают осуществляться. И если ты вовремя взял на себя смелость и действуешь, причем на нескольких площадках эшелонах с использованием разных инструментов, то с ними интересно управляться тем или иным технологичным образом. Это значит, ты говоришь окружающим: я сделаю так, и поучится вот это. И даже если жизнь внесла свои обязательные коррективы, ты выглядишь красиво и умно. Вкус горечи возникает, когда вопреки всему, что было успехом раньше, не получается с первого раза доказать свою часть правоты в новом проекте. Но тем важнее все-таки доказать свое право на место под этим солнцем. Очень полезно анализировать причины значимых неудач. Вообще, когда тебя всегда и за все хвалят – это неинтересно. Хуже когда просто не замечают твою позицию, не реагируют на акт коммуникации.

Любимое мое дело слушать людей, которые гораздо умнее меня. К счастью, их вполне достаточно и со многими я еще не успел познакомиться.

Вы бы хотели, чтобы ваши дети пошли по вашим профессиональным стопам? От мамы с папой, правда, много зависит. Но скорее в системном плане – на уровне воспитания, а не подталкивания к повторам и компенсации собственных недоборов. Такой вопрос надо задавать всерьез, если только если оба родителя стоматологи и сын почему-то стоматологом быть не хочет. Потому что бабушка и дедушка были косметологами. Если честно, то в данный момент я не считаю правильным для себя чтобы мой старший сын Илья, которому 15 лет, пошел след в след по моим стопам (младшему Феде 6 лет и у него впереди оценки за чистописание и поведение на переменах). Но если сыновья посчитают это правильным для себя – лично мне придется во время отпусков садиться за обновление образовательных стандартов магистратуры. В чем я точно уверен, что уже через пять-восемь лет профессиональные стандарты в публичных коммуникациях поменяются. Парадигма тех PR, которым мы учились по книжке Блэка, утратит свою жизнеспособность вместе с тем, что не переживет нынешний экономический и будущий социальный кризис.