Имя всего Сущего - Дженн Лайонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я возражаю, – сказала я. – Я очень возражаю.
– Тебя никто не спрашивает.
Релос Вар наклонился вперед:
– Не думаю, что сейчас подходящее время или место. – Но Эксидхар только отмахнулся от него:
– О нет, Релос. Я хочу это услышать.
Все еще ухмыляясь, сэр Орет развернул бумагу и принялся читать:
– «Моему маркриву, Ароту Малкоссиану, от его верного табунщика, Джарина Теранона».
Я напряглась. Джарин Теранон был моим дедушкой.
«Дорогой Арот, я умоляю вас о помощи, потому что я в отчаянии. Со смертью моего сына я вынужден взглянуть в лицо неприятной правде: мой род погиб. Поэтому я должен признаться в секрете, который я собирался унести с собой в могилу: моя внучка, Джанель, не моей крови».
Я покачала головой:
– Это ложь! Ты все это выдумал…
Он повернул бумагу так, что я увидела строчки, написанные на странице, и, хуже того, увидела, что они написаны почерком Джарина.
– Ничуть. Я нашел это среди бумаг отца много лет назад. И это весьма увлекательное чтение.
– О, я просто обожаю хорошие семейные скандалы. – Дарзин откинулся на спинку стула. – Пожалуйста, продолжайте. Я хочу знать все подробности. Хотя можно поступить и получше… – и он выхватил бумагу у сэра Орета.
– Эй!
– Поскольку я не знаю соответствующих имен, заявить, что я все это выдумал, будет гораздо труднее, не так ли?
– Дарзин, ты осел, – пробормотала себе под нос Сенера.
Дарзин только усмехнулся.
– «Я всегда это подозревал. Я любил свою невестку, но я не дурак. После того как она так долго безуспешно пыталась родить ребенка, разве я мог закрыть глаза на то, как Френа вернулась из их поездки по округу с младенцем, которого она никогда не носила? Она никогда не кормила Джанель грудью. Ее девичья фигура никогда не менялась. Я знал, что моему сыну было трудно подарить Френе ребенка. Я знал, как страстно они об этом мечтали. Поэтому я не расспрашивал никого об этом чудесном рождении. Они любили это дитя так же, как и я».
Я почувствовала, как у меня кружится голова. За столом воцарилось молчание: все слушали, как Дарзин читает письмо.
– Пожалуйста, остановись!
Но останавливаться Дарзин не собирался:
– «Но то, что ребенок не джоратец, никак нельзя было отрицать. Я был вынужден отправиться в Дом Де Мон…» — Дарзин на миг оборвал чтение. – О, речь о моем Доме! Но, как бы то ни было… «Дом Де Мон, и они, взяв свой возмутительный гонорар — это правда, мы действительно стоим дорого! – гарантировали, что у девочки есть соответствующие лошадиные отметины. Стоимость услуг была столь велика, что, когда прошел Адский Марш, мы остались в очень плохом состоянии, и в нашей казне было очень мало средств на восстановление после случившегося. Таким образом, я полагаюсь на вашу милость и предлагаю возможное решение. Хотя Джанель и обычной крови, но она весьма миловидна, а потому она может стать прекрасной женой вашему младшему сыну. Таким образом, Толамером по-прежнему будут править люди благородной крови, и это будет правильно и уместно. Подписано с величайшим уважением Джарином Тераноном».
– Нет, – выдохнула я, чувствуя, как внутри нарастает чувство паники. Да, я знала, что мой дед договорился о браке с сэром Оретом. И все же он не протестовал, когда я объявила, что не желаю даже слышать об этом. Мой дедушка всегда относился ко мне как к собственной внучке. Он никогда не относился ко мне как к меньшей.
Это не могло быть правдой.
– Ты должна была просто смириться с судьбой и позволить мне жениться на тебе, – хмыкнул сэр Орет. – Вместо этого мы здесь. – Он обвел рукой вокруг и вдруг замер. – Ничего личного.
– О, видела бы ты выражение своего лица, малышка, – ухмыльнулся Дарзин. – У меня на глазах только что развалился на куски весь твой мир. – Он глянул на Релоса Вара: – Серьезно, назови за нее цену. Чего ты хочешь?
– Чтоб ты был умнее, – огрызнулся Релос Вар. – Но это вряд ли когда получится.
Лысый мужчина в черном, сидевший рядом с ним, за-смеялся[198].
На всякий случай – вдруг Релос Вар попытается меня продать – я запомнила их подшучивания, но в основном мое внимание было сосредоточено на Орете. Изначально он смеялся над моим унижением, но чем дольше Дарзин читал это проклятое письмо, тем сильнее под насмешками Орета проступал гнев. Гнев, причину которого я, наконец, поняла – впервые за эти годы.
Поступки Орета всегда были загадкой для меня. Мы кружились друг вокруг друга с нежным любопытством двух играющих жеребят, с раннего возраста знающих, что мы помолвлены. Но по мере распространения историй о Джанель Данорак стало ясно, что я вырасту жеребцом. Поведение Орета резко изменилось. Он никогда не показывал мне тудадже. Должно быть, он с самого начала знал о моем происхождении и считал это доказательством того, что он лучше меня. То, что я была простой крови, означало, что мне суждено было стать кобылой для него, для жеребца, а не наоборот. Получалось, что все эти годы я отказывалась знать свое место.
– Это просто удивительно! – хмыкнул Дарзин. – Изначально я предполагал, что ты хочешь вкусить новый аромат юности и невинности, но теперь мне кажется, что у тебя могут быть чувства к ней. С другой стороны, Вар, тебе ведь нравится жениться на брошенных женщинах?
Я почувствовала, как рядом со мной напряглась Сенера.
– Хватит, – предупредил герцог Каэн.
Релос Вар поднял бровь:
– Да, конечно. Настоящая мать Джанель была танцовщицей, а ее отец был хорвешским солдатом. – Он наклонился вперед, уставившись на Дарзина: – Намекаешь, что это позор – иметь родителей-хорвешцев? Разве твоя мать не была хорвешкой?[199]
Я заметила, что все, кто до этого не смотрел на Дарзина или Релоса Вара, теперь уставились на сына герцога Каэна. Который явно не был чистокровным йорцем. Судя по коричневой коже и черным волосам Эксидхара, его мать явно была не из Йора.
Эксидхар Каэн заерзал на стуле, от смущения на его лице появился румянец. Юноша заметил, что я тоже смотрю на него, и поспешно сменил выражение лица на надменно-злобное.
Похоже, мне было не суждено завести здесь друзей.
Дарзин, казалось, осознал свою ошибку:
– Конечно, я не это имел
