Не от мира сего - Иеромонах Дамаскин (Христенсен)

Монастырские издания

Книги, которые мы печатаем, обретают ценность лишь потому, что рождаются в условиях нашей православной монашеской жизни, к коей мы стараемся привлечь людей.

О. Герман (Подмошенский).

«УКЛОНЯЙСЯ ОТ ЗЛА И ДЕЛАЙ добро», — учит нас один из псалмов (33:15). Именно так и рассчитывали жить в пустыни отцы Серафим и Герман, чтобы без помех и препон мира сего показать молодому поколению образ жизни во Христе — жития святых старцев и стариц, связать их лучиком веры с людьми сегодняшнего дня.

В 1975 году, строя свои кельи в Платине, будущие отцы уже выбрали своеобычную стезю. Найдя в лесной чаще «печальный уголок» (выражаясь словами св. Григория Двоеслова), они хотели полностью приобщиться мира великих святых и отшельников, с тем, чтобы печатать книги для современных богоискателей.

Для уединенных жилищ отцы использовали доски трех полуразвалившихся лачуг, некогда оставленных лесорубами на месте «старой» Платины. В 1973 году отцы получили разрешение разобрать «строения» с тем, чтобы расширить место. Тяжелая работа выпала отцам: старые доски были необструганы, однако о. Серафим каждый день приходил бодрым и в духе. Он еще не забыл свою мечту принести Православие в край ковбоев. Его радовало, что из хижин первопроходцев- мирян вырастают кельи «первопроходцев» — монахов.

Однажды к ним приехал о. Спиридон — справить свои именины. Как раз в этот день отцы закончили келью «Валаам». Хотя у о. Спиридона пошаливало сердце, он отважно полез в гору с отцами — благословить келью. Отец Герман вспоминает: «Поразительно, как по–детски непосредственно обрадовался он, увидев скромную деревянную хибарку — ему она представилась едва ли не отшельническим российским скитом или афонской каливой. Он вошел в нее с трепетом, лицо его озарилось, разрумянилось, он принялся целовать стены, на ходу наставляя нас, сколь необходимы такие скиты и как важно построить их по всей земле. Он задыхался, то и дело прикладывал руку к сердцу. Так состоялось освящение нашего «Валаама», откуда вышло немало монашеских изданий».

ЕЩЕ В 1972 ГОДУ ОТЦЫ начали печатать в «Православном Слове» жития русских пустынников XIV‑XVII веков. Впоследствии 12 из них составили книгу, вышеупомянутую «Северную Фиваиду». 26–го ноября 1975 года она была закончена. Отец Серафим писал в предисловии: «Какое православное сердце не обуяет восторг при воспоминании о египетской Фиваиде, где жил и боролся первый среди Отцов монашества св. Антоний Великий, где расцвело отшельничество, где создавались монашеские общины, где подвизался св. Пахомий, и где Ангел дал ему устав общежительного монашеского жития, где жили и трудились их последователи, тысячи монахов и монахинь, построившие в пустыне целый христианский город, обитатели которого устремлялись всей жизнью своей к небесам, подобно Ангелам.

Однако мало кто знает о Северной Фиваиде — православных русских пустынях, затерянных в лесах и топях, где не меньшее число монахов и монахинь искало спасения, шло ко спасению по стопам других великих святых Отцов, более близких нам по времени: Сергия Радонежского, Кирилла Белозерского, Нила Сорского и сотен других, чьи имена записаны в календаре православных святых».

Восполнить этот пробел и должна была «Северная Фиваида». Отцы посвятили ее «блаженной памяти любимого учителя, Ивана Михайловича Концевича», отдавшего годы трудов исследованию, дабы сравнить русское подвижничество с аскезой древнего Египта. Вступлением к «Северной Фиваиде» послужила глава проф. Концевича из книги «Стяжание Святого Духа в путях древней Руси». Познавательно–поэтичные, в святоотеческом духе написанные строки, настраивали читателей на определенный лад, указывали достойное место русских схимников в истории христианства.

Да и сами жизнеописания изрядно пополнились по сравнению с официальными вариантами. Отцы по крупицам собирали дополнительные сведения и иллюстрации. И святые словно предстали перед нами во плоти, открывая свои жизненные пути. Отцы беседовали о них, молились им, устраивали крестные ходы в их честь в дни поминовения. И святые Северной Фиваиды ответствовали отцам, их молитвам, помогали донести весть о русских подвижниках жителям Нового Света. Показателен случай с публикацией в «Православном Слове» жития валаамского монаха XVI века, преп. Александра Свирского. Отцы сокрушались: они получили редкую рукопись из Финляндии с жизнеописанием святого, но ни одной его иконы у них не было. Шел 1973 год. Вскоре после Пасхи по пути на свою «стройку» они заехали на почту. Там их ждал конверт с иконой преп. Александра! Позади святого на ней были изображены точно такие же хижины, какие замышляли построить братия! Отцы были потрясены — ведь ни у кого они иконы не просили! И, возблагодарив Господа, немедленно присовокупили икону к житию и опубликовали.

Уже работая над «Северной Фиваидой», отцы заметили существенный пробел: у них не было ни единого жития святых подвижниц. Будучи знакомы с такой ревнительницей веры, как Барбара, отцы считали, что надо исправлять положение. Отец Герман обратился к Е. Ю. Концевич, нет ли каких‑нибудь сведений о пустынницах на Руси? Увы, у нее ничего не нашлось. Тогда о. Герман занялся первоисточниками: пересмотрел множество книг, иногда уникальных, и наконец обрел то, что искал. На этом материале родилась поэтичная статья (на 30–ти страницах!) «Жены Святой Руси», рассказ о более чем сорока русских подвижницах, особенно подробно говорилось о жизненном пути пустынниц: Дорофеи Кашинской, Анастасии Паданской, Параскевы Пинежской. Особенно радовалась это работе Елена Концевич. Не оставила ее вниманием и игуменья Ариадна, поблагодарившая о. Германа «за Дорофею Кашинскую».

Заключение к «Северной Фиваиде» написал о. Серафим. Кратко описал положение монашества на Руси за последние три века (этот период не вошел в книгу), остановился на прозападных реформах Петра I и императрицы Екатерины II в XVIII веке, при которых монастыри либо закрывались, либо становились «государственными учреждениями», что, бесспорно, имело целью сокрушить самую суть монашества. Однако реформы эти не достигли конечной цели: монашеский дух пронизал все слои общества и убить его не удалось. Жившие ранее в пустынях не отказывались от своего подвига, лишь некоторые ушли за пределы России, не захотев идти в «правительственные» монастыри. Новые монашеские общины зарождались, несмотря на все препоны. Появились и Отцы монашества, не убоявшиеся открытого неподчинения властям ради сохранения монашеского духа».

Рассказав о нескольких воистину героических фигурах монашества в XVIII веке, о. Серафим остановился на веке XIX — наиболее благоприятной поре российского монашества. Период этот по своему значению мало чем уступает временам Северной Фиваиды. В это время наблюдается расцвет монастырей в России в отличие от Греции, где благодаря русским поднялось и тоже расцвело афонское монашество, ведомое великими старцами Иеремией и Арсением, чья духовность питалась российскими истоками.

И, наконец, о. Серафим обозрел перспективы монашества в современной России. Условия в порабощенной России, по его мнению, куда более благоприятные, чем на свободном Западе, «потому что невзгоды и страдания, выпадающие людям каждый день, более способны породить духовное начало. Многое свидетельствует о том, что религиозное пробуждение России началось, и итог его нам не предсказать, но не исключено, что возродятся некоторые былые центры монашества, о которых рассказывается в книге».

Сегодня, годы спустя, мы видим, что его надежды были не совсем беспочвенны. Снова появились монахи на Валааме, в монастырях, основанных святыми Трифоном Вятским, Иосифом Волоцким, Мартирием Зеленецким, Арсением Коневским. Даже монастырь на Соловках, где долгие годы был концентрационный лагерь, сегодня реставрируется — миллионы долларов на это пожертвовал Александр Солженицын. Еще более ста монастырей на Севере России также обустраиваются.

«Северная Фиваида» с бесценными фотографиями и литографиями, свидетельствующими о славном духовном прошлом России, явилась подлинным праздником для читателей. Открыв книгу, они попадали в средоточие православного подвижничества. Удалось осуществить лишь два небольших издания книги, но и этого хватило, чтобы возжечь сердца ревнителей православного монашества во всем мире. Особенно полюбилась книга монахам Святой Горы Афон. В 1980 году благочестивые православные перевели книгу на греческий и издали у себя на родине большим тиражом. «Северная Фиваида» читаема и почитаема там и сегодня.

ДУХОВНОЕ НАСЛЕДИЕ СВЯТЫХ Северной Фиваиды, писал о. Серафим, помогло расчистить русло для мощного потока Православия, нахлынувшего позже — с XVIII века и по XX — это пора преп. Паисия Величковского и других близких нам по времени святых старцев. Именно этому и хотели посвятить отцы следующую книгу, как бы продолжение «Северной Фиваиды». Долго не могли решить: знакомить американцев сперва с преп. Паисием Величковским или с оптинскими старцами — продолжателями его традиции. После некоторых колебаний решили начать с преп. Паисия. Пусть читатель познакомится сначала с духовным основателем Оптиной, а уж потом с ее старцами. Платинские отцы справедливо полагали, что преп. Паисий Величковский — ключ к разгадке всей русской духовности, а не только такого необычайного явления, как Оптина. Преп. Паисий всю жизнь изучал святоотеческие труды. Отцы попросили своего духовного наставника, связующего их с традицией Оптиной, еп. Нектария написать предисловие к англоязычному изданию жития преп. Паисия, дополнив его воспоминаниями епископа об Оптиной пустыни.