Восемь бессмертных - Людмила Ивановна Исаева

А нечисть бежала и летела по воздуху за ним, цепляясь пальцами и когтями за его одежду.

И вот уже река близко; прыгнул он прямо в одежде и хотел поплыть, но из воды показались руки-кости скелетов давно утонувших людей, которые хватали его за ноги и тянули ко дну. Отовсюду раздавался визг:

— Ты должен заплатить своей жизнью!!!

На пике кошмара Цхао вдруг услышал спокойный голос:

— Оставьте его в покое!

Он открыл глаза и увидел даоса, довольно полного, с круглыми щеками. Одежда на нем была чистой, аккуратной, и казалось, от головы его с пучком волос исходило сияние.

Цхао почему-то сразу успокоился, а нечисть всю как ветром сдуло. Цхао упал на колени и сложил руки на груди, однако он ничего не успел сказать.

— Раскаиваться слишком поздно! — Произнес даос, и исчез.

После пережитого Цхао Го-цзю решил исправить все плохое, что он совершил в прошлом. Если видел, что крестьянам трудно переправляться через реку, он строил им мост. Если где-то был неурожай, и люди голодали, он устраивал общественные столовые, где бесплатно раздавал еду. Люди протягивали поварам свои пустые плошки и отходили с наполненными, очень довольные: и малые дети, и беззубые старики с губами, стянутыми в "куриную гузочку". Но больше всех радовался при этом сам Цхао Го-цзю.

А еще он открывал аптеки, где бесплатно оказывали медицинскую помощь тем, у кого совсем не было денег на лечение. И встревоженные матери с надеждой несли туда своих детей, благодаря "доброго доктора".

Но и это не все. Он строил приюты — добротные дома с мебелью для тех, кто не мог себя обеспечить. Старые и больные со всей округи, опираясь на посохи, стягивались туда, благодаря благодетеля со слезами на глазах.

И только его братья не желали понять устремлений его души, не хотели присоединяться к нему в добрых делах. Сложив руки на груди и поджав губы, они, порой, наблюдали со стороны и говорили:

— Нам непременно повезет! Удача найдет нас и без этой ерунды-суеты!

На самом же деле они страшно завидовали.

Однажды утром, когда только взошло солнышко, и настроение было радостным в преддверии нового трудового дня, полного хлопот и забот, вбежал слуга:

— Господин! Страшная беда! Это ужасно!

В одном из ближайших к его дому приютов были отравлены все жители! Когда Цхао явился на место трагедии, он увидел длинный ряд тел, уложенных на полу и накрытых простынями. Надо ли описывать, как был убит горем Цхао… Ему очень быстро удалось разобраться в преступлении; оказалось, виновники — его братья.

Арестованные и грубо подталкиваемые в спины рукоятками мечей, они просили брата о пощаде. Но Цхао отвернулся и пошел по своим делам, предоставив совершить экзекуцию тому, кому полагалось, и по законам, которые существовали.

После этого случая Цхао отправился пешком по стране в поисках учителей Дао. Он занимался, учился много лет, и когда Люй Дун-бинь убедился, что Цхао действительно раскаивается во всем плохом, что содеял, убедился, что он во всем искренен, он помог ему стать бессмертным.

И последняя легенда о Цхао Го-цзю.

Как Цхао одолел торговца мануфактурой

Однажды Цхао собрался в Бень-лян, столицу сунской империи, следуя из пров. Хэ-бэй. Он отправился в путь от большого мола на берегу Желтой реки, Хуан-хэ. Вместе с ним лодку арендовали еще два человека. Один был ремесленником, другой — торговцем. А еще на борту, естественно, был сам лодочник, пожилой человек с усами и бородой, в широкополой соломенной шляпе.

У торговца было при себе три сундука с товарами, у ремесленника — лишь небольшой плетеный чемодан, а Цхао Го-цзю отправился в путь налегке, с пустыми руками. Лодочник поставил условие:

— Каждый из вас должен заплатить мне по тридцать монет, такова такса. Однако у торговца — три больших сундука, так что он, я считаю, должен заплатить больше. Остальные заплатят меньше, а в общей сложности я все равно получу свои девяносто монет.

Однако торговец был страшно жадным, и он высказал иное мнение:

— Пусть дополнительную плату за мой багаж разделят на троих пассажиров.

Положив руку на плечо барышнику, ремесленник возразил:

— Но ведь у третьего пассажира вообще нет багажа, давай разделим дополнительную плату на двоих.

Цхао Го-цзю не вмешивался, молча слушал.

Торговец, выпучив глаза, стал настаивать, пусть, мол, и третий пассажир заплатит свою долю. Ведь они, все трое, едут в одно место.

Ремесленник еще никогда не встречал таких жадных и несправедливых. Он тоже расширил глаза и даже вынул платок, чтобы промокнуть пот на лбу.

Не желая спорить и решив положить конец всему этому безобразию, Цхао положил в ладонь лодочнику шестьдесят монет.

Ремесленнику стало неловко; он считал, что такое решение неправильно, несправедливо, и хотел вернуть двадцать монет Цхао Го-цзю. Что же касается владельца трех сундуков, то он помалкивал, потому что рад был извлечь маленькую выгоду.

Не жаль было Цхао лишних денег, просто хотелось проучить наглеца. Когда лодка достигла середины Желтой реки, он, заложив руки за спину, незаметно дунул в северо-западную часть неба. Небо тотчас же разорвала молния, и грянул гром. Волны, казалось, доставали до небес, все вокруг почернело так, что уже трудно было понять, где вода с небес, а где — речная. Лодку швыряло, и казалось, нет никакой надежды на спасение. Двое из пассажиров запаниковали:

— О, нет, нет! Мы, кажется, тонем…

И только Цхао стоял спокойно, заложив руки за спину и слегка приподняв подбородок. А старик-лодочник не то, чтобы испугался, он просто сильно изумился:

— Как это Среди ясного неба, как говорится С чего бы это? В жизни такого явления не встречал, хотя все годы провел на реке…

И он старался, как мог, спасти положение. Потом, вспомнив о багаже, закричал, зажмурив глаза и широко открывая рот:

— Немедленно