Царьград. Гексалогия - Андрей Посняков

– Вряд ли она вас устроит… Пять тысяч злотых монет!

– Пять тысяч… угу… – Юноша сделал вид, что задумался. – А кто продает?

– Комитет государственных имуществ.

– А… А прежние хозяева где?

– Где? – Парень внезапно расхохотался. – Известно, где…вернее, как раз – неизвестно. Наделали долгов и сбежали!

– Но… – Лешка удивленно поднял брови. – Я знаю, что этот дом принадлежал духовному лицу…

– Ну да, – согласно кивнул служащий. – Одному монаху из монастыря Хора. Но монах с полгода назад переписал его на некоего коммерсанта, Владоса… ммм… Прозвище запамятовал. Рыжий такой…

Лешка вздрогнул:

– А где он сейчас?

– Я же объяснил – неизвестно. – Парень пожал плечами. – А если вы хотите договориться о цене, можете подойти в приемные дни в секрет госимуществ, к господину Магнезию Авдею, гипологу.

– А он что‑то знает о прежнем хозяине?

– Вряд ли.

Облом!

Вот это грубоватое слово было здесь как нельзя более уместно.

В рассеянности Лешка вышел за ворота и, подумав, направился к монастырю у церкви Хора, располагавшемся на северное окраине города, недалеко от Влахернской гавани. Влахернская гавань… Именно здесь они когда‑то купались с Ксанфией, потом катались по городу в ее лаковой белой коляске, целовались… Нахлынувшие воспоминания накрыли юношу с головой, словно волны – бирюзовые, нежно‑изумрудные, палевые – словно разноцветные, сверкающие расплавленным солнцем, брызги, отражающиеся в синих девичьих глазах… Как тогда, в гавани…

Погруженный в собственные мысли, Лешка нос к носу столкнулся с каким‑то знакомым стариком в грязном рубище и, уже пропустив его мимо себя, вдруг, вспомнив, обернулся. Старик‑то был не кто иной, как турецкий шпион Леонидас Щука, из‑за которого Лешка едва не обрел на свою голову большие неприятности. Впрочем, неприятности – это еще мягко сказано! Если б не хитрость самого Лешки, да не алчность тюремщика Феодора, еще не известно, как бы все оно еще вышло?!

А старик, наверное, может быть полезен… Нет! Нет! Нет! Ведь еще Филимон Гротас – честнейший, преданный своему делу, следователь – обмолвился, что его люди давно следят за стариком. И не берут его, поскольку хотят выловить более крупную рыбу… Да, это так. А раз так, надо не следить за Леонидасом, а бежать от него куда глаза глядят!

Рассудив так, Лешка поспешно свернул за угол, оказавшись на узенькой, усаженной тенистыми платанами, улочке, тихой и милой, застроенной невысокими домиками, окруженными чистенькими выбеленными оградами. В конце улицы маячили мраморные колонны портиков, за ними виднелась старая красно‑коричневая стена Константина, местами давно уже обвалившаяся от времени, а чуть дальше, за стеной, на фоне голубого неба, сверкали золотые кресты церкви Апостолов. Там, в том районе, в доме своего опекуна, протокуратора государственного секрета богоугодных заведений преподобного Иоанна Дамаскина господина Андроника Каллы, жила Ксанфия… Ксанфия…

Юноша вдруг ощутил, как до поры до времени дремавшее в его сердце чувство к этой девушке вспыхнуло с новой силой, вспыхнуло так, будто никогда и не гасло… А ведь, и вправду, не гасло… Лишь тлело. Лешка рванулся было к жилищу любимой… Но почти сразу остановился. Все‑таки, церковь Хора и монастырь располагались почти по пути, ближе. Значит, сначала быстренько заглянуть туда…

Изящный шестиглавый храм с синими полукруглыми куполами был виден издалека. Когда Лешка подошел к нему, на паперти и у притворов уже толпился народ – желающие помолиться горожане, паломники, нищие. В глазах каждого светилась некая одухотворенность, свойственная святым местам, никто никого не толкал, не извергал из себя сквернословие. Славные люди!

Остановившийся у ворот обители юноша тоже почувствовал внутри себя внезапно возникшую потребность в приобщении к таинству, или – лучше сказать – к святости, той самой святости, что, казалось, источали из себя сами камни церкви и монастыря. Повинуясь этому внутреннему порыву, Алексей перекрестился на осененные сияющими крестами купола и, вслед за толпой паломников, вошел внутрь храма. Вошел и замер, не в силах отвести восхищенного взгляда от открывшегося ему великолепия! Подобной красоты он не видел, наверное, никогда и нигде. Мраморный сверкающий пол, такие же стены, высокие окна из цветного стекла, сверкающего в лучах солнца… Мозаики! Чудесные картины, сложенные из разноцветной смальты великим православным ученым Федором Метохитом, о котором – и Лешка это сейчас вспомнил – ему много рассказывала Ксанфия. Проникая сквозь стекла, вспыхивали огнями мозаик солнечные лучи – синие, изумрудно‑зеленые, желтые, бирюзовые, огненно‑красные, малиновые, закатно‑оранжевые, алые, словно закатное небо. Справа от входа во всем своем великолепии сияло величественное изображение Христа Вседержителя, с купола строго, но с некой умиротворенной усмешкой взирали на молящихся фигуры пророков и патриархов, ниже, на стене сверкали мозаичными искрами многочисленные изображения Богородицы…

И еще много было всего!

Лешка молился, не чувствуя, как катятся по щекам слезы…

Впрочем, здесь, кажется, плакали все…

– Господи, Иисусе Христе…

– Пресвятая Богородица!

– Святой Георгий…

– Святитель Николай…

– Святый Боже!

– Помоги…

– Помоги…

– Наставь на путь истинный…

– Пошли успокоение и любовь…

Вот! Вот, верные слова – юноша даже обернулся на истово молящегося рядом человека и тихо повторил следом:

– Пошли успокоение и любовь!

Много ли человеку надо?

Господи!

И вот эту всю красоту разрушат – непременно разрушат! – коварные турки! Нет, такого не должно случиться. Никогда!

– Святой Георгий… Георгий Победоносец… Как ты поразил змия, так помоги поразить турок! Святой Георгий…

Выходящие из храма рыдали… Как и Лешка…

Меж тем солнце уже поднялось высоко в небо и сияло, жарко, словно бы летом, впрочем, осень в Константинополе мало отличалось от русского лета. В тени платанов, на прилегающей к церкви улице мальчишки‑разносчики торговали водою из акведука – не жадились, брали по мелочи, а уж совсем нищему могли и так налить – пей!

Разменяв золотой на четырнадцать мелких серебрях – аспр, Лешка напился, получив на сдачу целую горсть медных оболов, и, спрятав деньги в поясной кошель, направился к воротам монастыря. Выглянувший на стук послушник в рясе был явно удивлен вопросу о брате Георгии.

– У нас много братьев с такими именем, – негромко пояснил он. – Какой именно брат вам нужен?

– Такой… – Лешка попытался описать приятеля. – Молодой, даже очень. Светловолосый, светлоглазый, тонок в кости…

– А‑а‑а! – понятливо протянул служка. – Его мирское имя – Георгий Кардай, так?

– Да, да, именно так! Так где я могу его отыскать?

– В Эпире, брат мой!

– В Эпире?! – Юноша похлопал глазами и конфузливо словно двоечник, переспросил: – А где это?

– Где и Албания. Есть там такой монастырь Святого Луки, недалеко от Никополя.

– Никополь? – где‑то Лешка это уже слышал. – Но там же турки!

– Как раз нет. И, даст Боже, не будут.

– Вот как, значит… – Юноша задумался. – И надолго он там, в монастыре?

– Еще год точно пробудет, а может, и больше…

– Жаль, жаль…

Лешка хотел было спросить, был ли хоть кто‑нибудь в курсе имущественных дел Георгия, но, подумав, не стал этого делать – откуда мог это знать послушник?

Жаль…

Юноша с минуту шел, словно потерянный, но потом настроение его улучшилось. В конце концов, оставалась еще Ксанфия! Вот к ней‑то он сейчас и направился!

В синем небе весело сверкало солнце, с моря дул легкий ветерок, по краям улиц ярко белели мраморные статуи и украшенные пышными коринфскими капителями колонны многочисленных портиков. У стены Константина зеленели рощицы лип и платанов, вкусно пахло жареными каштанами и печеной на уличных жаровнях рыбой. Даже развалины какого‑то дворца – и те выглядели весело.

Купив на обол горсть каштанов, Лешка жевал их на ходу и думал о Ксанфии. Как она еще его встретит? Сердце тревожно билось…

Особняк Андроника Каллы встретил юношу холодностью наглухо закрытых ворот. Напрасно сбив в кровь кулаки, Лешка перестал стучать и, оглянувшись, забрался на ближайшее дерево – раскидистый старый платан. Заглянул на просторный двор – пуст! Абсолютно пуст! Ни хозяев, ни слуг, даже собак с кошками не видно. Спросить соседей?

Спрыгнув с дерева, Лешка отряхнулся и, пройдя несколько шагов, постучал в первые попавшиеся ворота. Слава Богу, хоть маленькое окошечко, да открылось!

– Андроник Калла? – переспросил седоватый привратник. – Как же, знаю – сосед. Важный чиновник. Три дня назад выехал вместе со всем своим двором к новому месту службы!

– Как выехал? – Лешка похолодел. – Куда?

– А черт его знает, куда? Кому интересны чужие люди? – Привратник смачно зевнул.