Царьград. Гексалогия - Андрей Посняков

– …Не буду называть его имя. Ну, теперь мы можем наконец спокойно поговорить?

Поговорили. Старик оказался хитер и, на словах признавая руководство Алексея, на самом деле противодействовал всем его попыткам установить контроль над шайкой, точнее сказать, тому, что он считал такими попытками. А Лешка вовсе и не пытался никем командовать, единственное, что пока ему было нужно, так это вернуть свои деньги.

Вернул! Правда, не все и с большим трудом. Лопоухий Зевка денежки, конечно, припрятал и ни в чем не хотел признаваться, пока Леонидас не приказал Алкиною взять палку. Вот только тогда и отдал, вытащил из тайника под крыльцом.

Шесть золотых иперпиров, всего шесть – остальные, стервец, потратил. Что ж, можно было с умом распорядиться и этой суммой, не такой уж и маленькой: трехнедельный заработок какого‑нибудь наемного трудяги – грузчика, землекопа, месильщика глины… Месильщик глины… А ведь Владос владел когда‑то керамическими мастерскими у Меландзийских ворот! Да, именно там, и не раз об этом рассказывал еще в татарском плену. Значит…

Лешка подозвал старика:

– Леонидас, завтра мне понадобятся несколько твоих парней. Трое‑четверо самых шустрых.

– Что им нужно будет делать? – насторожился главарь.

– О том я им расскажу утром. – Юноша хохотнул и поспешил успокоить: – Не опасайся, пока ничего сложного. Просто собрать сведения об одном типе… который может понадобиться нашему делу.

– Хорошо, – важно кивнул Леонидас. – Я подберу для тебя самых надежных.

Самыми надежными оказались трое невзрачных пареньков довольно забитого вида, среди которых выделялся смышленым взглядом лишь Тимофей – тот самый, что едва не был забит палками…

Лешка нахмурился. Ну, Леонидас, лиса хитрая, обещал самых шустрых – типа вот, Зевки – а кого дал? Надо думать – самых ненадежных. Избавился от балласта.

– Леонидас сказал нам… – стряхнув с глаз длинную темно‑русую прядь, начал было Тимофей, однако Алексей раздраженно икнул и буркнул:

– Пошли. Объясню по дороге.

Не то чтобы он опасался не в меру любопытного старика. Тому и подслушивать не надо было, эта троица – ну, по крайней мере, двое – точно – ему, конечно же, все доложат в подробностях… А как бы сделать так, чтобы не доложили? Не хотелось бы подставлять Владоса, вдруг да всплывет какой‑нибудь след? А потом, когда Леонидаса возьмут, тут же прознают о том, что некий рыжий предприниматель чем‑то заинтересовал турок. Чем? А может, он уже с ними сотрудничает? Так взять его немедленно!

Такие вот мысли бродили в Лешкиной голове. Слава Богу, вчера удалось снять недорогую комнату в доходном доме у стены Константина, ближе к бухте Золотой Рог. Впрочем, недорогую, это, конечно, как посмотреть – три аспры в день, это, наверное, не так уж и дешево. Зато комната – отдельная, правда маленькая, этакая конура с узким ложем и жаровней в углу. Туалет общий – под лестницей, на первом этаже – харчевня, где Лешка с аппетитом и позавтракал свежими булками с оливковым маслом и сыром. Запил вином, кислым. И – по старому византийскому обычаю – неразбавленным. С вина вот теперь и икалось.

– Значит, парни, – выбрав более‑менее безлюдное место, Лешка остановился под акведуком. – Сейчас отправляетесь к Меландзийским воротам, находите там керамические мастерские и начинаете там шнырять…

– Чего делать, господин? – похлопал белесыми ресницами один из мальчишек.

– Не знаю, чего вы там будете делать. – Юноша снова икнул. – Хотите – глину месите, хотите – разбейте им все горшки, но к вечеру я должен знать всех владельцев мастерских за последние гм… пять лет. Кто владел да куда потом делся. Ясно?

Ребята явно приуныли.

– Ну, чего встали? – поторопил их Лешка. – Пошли! Ах да, уточняю – искать нужно не абы кого, а некоего Владоса Костадиноса, коммерциала, лет двадцати двух, рыжего – это, если нужны особые приметы. Лишнего болтать не надо. Понятно?

– Ага, понятно, – отозвался за всех Тимофей. – Господин… если б вы тогда не вмешались…

Лешка поморщился:

– После благодарить будешь! Сейчас работай.

– Да я… Да я… – у парня, кажется, не было слов для выражения признательности. Однако, с утра, при Леонидасе, он молчал.

Махнув рукой, Лешка пожелал всем удачи и, оглядевшись вокруг, направился к распахнутой двери таверны. Заведение располагалось в небольшом полуподвальчике, куда вели три низенькие ступеньки, то же самое – «Три ступеньки» – было написано на вывеске.

– Что угодно господину? – к едва усевшемуся за стол посетителю тут же метнулся хозяин – горбоносый толстяк с небольшой черной бородкой. – Хорошее вино, жареная рыба, оливки?

– Знаю я ваше вино. – Лешка снова икнул. – Выпил уже с утра, спасибо… Пива, случайно, нету у вас?

– Есть! И преотличное, сварено вчера из отборнейшего зерна. Возьмите сразу две кружки, не пожалеете!

– Да? – Юноша недоверчиво покусал губы. – Пока достаточно и одной.

Пиво и впрямь оказалось вкусным, хоть Лешка и не был большим почитателем сего пенного напитка, так, употреблял время от времени.

С улицы вдруг послышался смех, сопровождаемый градом скабрезностей и ругательств, и, шумно распахнув двери, в таверну вошли трое молодых парней. Все как на подбор – молодец к молодцу – высокие, мускулистые, крепкие. И – чем то (или кем‑то) сильно разозленные.

Двое сразу уселись за стол, а один – светлорусый, с задорной кудрявой бородкой – властно подозвал хозяина заведения.

– Принеси нам вина, да побольше!

– Как вам будет угодно, господа! – Кабатчик прямо‑таки лучился радостью. – Что будете кушать? Есть очень вкусная рыба…

– Ты что, не понял? – Светлорусый с угрозой приподнял бровь. – Я тебя про рыбу спрашивал, что ли? Вина, вина сюда, да побыстрее!

– Понял, господа, – кивнув, кабатчик проворно юркнул в свой закуток, отправив куда‑то служку… по‑видимому, за вином.

В ожидании заказа шумные посетители, ничуть не стесняясь чужого присутствия, продолжали что‑то бурно обсуждать.

– Да я же говорю, козел наш начальничек! – кричал светлорусый. – И нечего выполнять все его указания, как вот сейчас хочешь поступить ты, Панкратий.

– Ничего я и не хочу так поступать! – яростно взвился тот, кого называли Панкратием. – Я просто сказал, что надобно соблюдать субординацию.

Светлорусый язвительно захохотал:

– Кому надобно? Тебе?

– Нам, чудо!

– Это кого ты чудом обозвал?!

– Да хватит вам, наконец! – хватил кулаком по столу третий, узкоглазый, чернявый, и, судя по всему, чуть постарше остальных. – Ругаетесь, как мальчишки на рынке. Еще подеритесь! Панкратий прав, Иоанн, – субординацию мы должны соблюдать. Но… в отношении куратора – лишь видимую. Признаться, есть у меня на счет нашего начальничка некие сомнения – уж слишком ретиво служит.

– Служака! – скептически ухмыльнулся Иоанн. – Вид только делает…

– Он‑то вид делает, а нас пахать заставляет! – Иоанн, шмыгнув носом, пожаловался. – Вчера пристал – сколько, мол, ворюг с Артополиона поймал? Будто сам не знает… Трех, говорит, всего? И гнусно так улыбается… А Феодор Ладит – целый десяток приволок!

При имени «Феодор Ладит» все дружно хмыкнули, а Иоанн так даже и выругался.

– Черт рыжий! А начальничек наш тоже хорош – будто не ведает, кого Феодор выловил, а кого я! Евстафия Хромого Угря – попробуй‑ка, возьми, за обол‑за два! А что Феодор? Мальцов нахватал, и тех не сам – кто‑то ему конкурентов сдал…

– Не сдал, – нахмурившись, поправил чернявый. – А сдает регулярно. Неплохо устроился, рыжий черт!

– Неплохо? – Иоанн снова взвился. – А по мне – так по‑крысиному! Шашни с мошенниками водит, те ему и кидают всякую мелочь… а крупная рыба, между прочим, уходит! А? Что скажешь, Никон?

Чернявый Никон лишь усмехнулся:

– Ну, что ты кричишь, как будто мы ничего не понимаем? Ясно всем все… Только куратора такое положение устраивает – есть чем отчитаться…

– Вот‑вот, – скривился Иоанн. – Только на отчеты и работаем. На бумажки эти гнусные, рука уже устала писать! И этот еще удумали… строевой смотр, будь он неладен! Слыхали, что с утра господин куратор сказал? Чтоб завтра все были в чистых плащах, с мечом или палашом, да еще – с пластинчатым нагрудником! У тебя есть пластинчатый нагрудник, Панкраша? Нет? И у меня нет. Что делать будем?

– Ты еще про шлем забыл. – Никон усмехнулся. – Самая необходимейшая вещь для ловли разбойников!

– Суки! – тоскливо охарактеризовал начальство Иоанн. – Им бы только эпарху пыль в глаза пустить. Турецких лазутчиков в городе – неводом лови, а они парады устраивают! Филимон, небось, на строевой смотр не пойдет.

– Хэ, Филимон! Хватил. Ты поработай с его! Столько и не живут.

Филимон? Феодор?

Лешка навострил уши. А не о его ль знакомцах идет речь? Если так, то эти разозленные парни – нечто вроде местных ментов. Участковые или опера – кто там их разберет…