Лотосовый Терем - Тэн Пин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Разумеется, ни в коем случае не нарочно… — с серьёзным видом ответил Ли Ляньхуа.
Посёлок Сяоюань, трактир “Доухуа”*.
Доухуа — китайская сладкая или соленая закуска, приготовленная из очень нежного тофу. Его также называют доуфухуа, пудинг из тофу, соевый пудинг или мозги из тофу.
Фан Добин хотел заказать все блюда, которые готовили в этом заведении, но Ли Ляньхуа сказал, что хочет лапшу с луком. В итоге он за компанию с другом сердито съел миску лапши за восемь медяков. Расплатившись, он заказал кувшин жёлтого рисового вина и понюхал его.
— Кстати, так что с а-Хуаном?
Ли Ляньхуа покачал головой.
— В смысле? — поразился Фан Добин.
— Не знаю… — вздохнул Ли Ляньхуа.
— Опять не знаешь? — вскричал Фан Добин. — Как это ты не знаешь, что стало с живым и здоровым человеком?
— Когда Хэй Сишуая убило стрелой, от резкого движения воздуха мой факел погас, — смущённо объяснил Ли Ляньхуа. — Тело Хэй Сишуая я нашёл на ощупь, но ни следа а-Хуана. После того, как вытащил Хэй Сишуая наружу, снова спустился, но так и не нашёл, и с тех пор он пропал.
— Подозрительно! Может, этот торговец румянами а-Хуан и есть злодей, застреливший Хэй Сишуая!
Ли Ляньхуа снова покачал головой.
— Совершенно исключено.
С сомнением на лице Фан Добин смерил Ли Ляньхуа взглядом и, помолчав, спросил:
— Выходит, у тебя никаких догадок по этому поводу?
Ли Ляньхуа вздохнул раз, другой, но ничего не ответил.
Пока они ели лапшу и пили вино, рядом вдруг раздался грохот, соседний стол перевернули, вино и еда полетели в разные стороны, старика в засаленном платье повалили на пол, а здоровенный детина с грудью, густо покрытой чёрными волосами, наступил на него и разразился бранью:
— Никчёмный старикашка! Не отпирайся, я знаю, что у тебя дома спрятаны сокровища, а ты должен мне сотню лянов серебра, пока не вернёшь — не отпущу! — Он схватил старика и высоко поднял. — Тащи сюда свои жемчуг и жадеит или распрощайся с жизнью!
— Нет у меня ни жемчуга, ни жадеита… — едва проскрипел перепачканный старик.
Верзила зло расхохотался.
— Кто не знает, что несколько десятков лет назад семья Янь была богатейшей в посёлке? Пусть твоя женщина и забрала себе большую часть, неужто ты не припрятал себе немного? Ни за что не поверю в такую глупость! Ты сломал мой, Гао Даханя, мясницкий нож, доставшийся мне от предков! А ну плати сто лянов за ущерб! Иначе доложу о тебе в приказ, а чинуша — родич семьи моего двоюродного брата…
— Кто это такой? — нахмурился Фан Добин, глядя на верзилу.
— Местный мясник, — ответил Ли Ляньхуа, — говорят, несколько лет назад занимался недоходным делом, но однажды кто-то унизил его в пути, и он вернулся на родину резать свиней.
— Очевидно, что это прежнее занятие, и всё так же не приносит прибыли, — пробормотал Фан Добин. — Судя по всему, он бесчинствует уже давно, и никто не положил этому конец?
Ли Ляньхуа медленно перевёл на него взгляд.
— Потому что большинство юных героев, искореняющих зло и помогающих слабым, предпочитают путешествовать в Цзяннани, мало кто забредает в такие места.
Пока они говорили, Гао Дахань собрался швырнуть старика по фамилии Янь. Видя, что дела плохи, Фан Добин подскочил и схватил его.
— А ну прекращай! Приятель, как можно так издеваться над человеком, смотреть противно.
Этот Гао Дахань едва увидел ловкость, с которой он подскочил, тут же переменился в лице — пусть и не знал, откуда этот мастер, но понимал, что ему его ни за что не одолеть, а потому лишь фыркнул и ушёл не оглядываясь. Фан Добин взмахнул рукавами, с довольным видом вернулся к Ли Ляньхуа и степенно уселся. В роскошных белых одеждах, с нефритовой флейтой, различимой за поясом, элегантностью и изяществом в каждом движении, он был несравненно великолепен, и если бы перед ним не стояла пустая миска из под лапши, то непременно привлёк бы множество восхищённых взглядов.
Старик, которого чуть не бросили, поднялся на ноги, всё лицо у него было в морщинах и пятнах, очень неприятное взгляду. Ли Ляньхуа тут же поддержал его и мягко сказал:
— Присядьте, почтеннейший, вы не пострадали?
С трудом отдышавшись, старик прохрипел:
— Полвека не видал добрых людей, благодарю вас за милосердие… кхэ-кхэ-кхэ…
Ли Ляньхуа налил ему рисового вина и подал ему, старик взял чашку трясущимися руками и осушил одним глотком, не переводя дух.
— Почтеннейший, как вы с ним разругались? — полюбопытствовал Фан Добин.
Старик вздохнул, но ничего не сказал.
— Почтеннейший — кузнец? — спросил Ли Ляньхуа.
Старик кивнул и хрипло проговорил:
— Гао Дахань принёс ко мне свой мясницкий нож, сказал, что хочет сделать жёлоб, по которому бы стекала кровь при резке мяса. Мне уже много лет, глаза слабые, случайно испортил его нож. Он сразу потребовал сотню лянов серебром за ущерб, да где ж я возьму такие деньги? Нынче всё только кулаки решают, никто не решается вмешаться. Тяжко в старости одному.
Преисполнившись сочувствия, Фан Добин покивал.
— Этот человек и правда омерзителен, подождите, вечером я задам ему трёпку.
Однако Ли Ляньхуа спросил:
— Почему этот Гао Дахань так настойчиво вымогает у вас деньги?
— Семья Янь прежде была самой богатой в посёлке, только несколько десятков лет назад жена хозяина попала под суд, вся семья разбежалась, остался только я, одинокий старик… кхэ-кхэ… Многие в посёлке считают, что я ещё прячу серебро, но будь у меня деньги, разве я докатился бы до такого? Кхэ-кхэ-кхэ…
Фан Добин ещё больше проникся сочувствием, Ли Ляньхуа снова налил старику Яню вина, но тот не стал пить, махнул рукой, поднялся на трясущиеся ноги и пошатываясь ушёл.
— Таких мерзавцев и правда везде хватает. — Фан Добин был сильно возмущён и прикидывал, как бы вечером пойти задать взбучку этому Гао Даханю.
Ли Ляньхуа помахал половому, вежливо указал на Фан Добина и кашлянул.
— Этот господин желает пригласить вас выпить с нами, будьте добры принести пару блюд.
Фан Добин, как раз сделавший глоток, поперхнулся и закашлялся.
Половой оказался сметливым малым, глаза его загорелись, он тут же крикнул повару приготовить два самых дорогих блюда, со всех ног бросился назад и улыбнулся до ушей.
— Господа желают услышать историю семьи старика Яня?
Да кому нужны старые семейные дела этого кузнеца, подумал Фан Добин.
— Совершенно верно, — сказал Ли Ляньхуа, — мой молодой господин проникся сочувствием к этому старику, и в этом объезде*… нет, то есть в этом путешествии желает разузнать, какую несправедливость терпят простые люди, восстановить
