Лотосовый Терем - Тэн Пин

Ман сказал, что тело Янь Цинтяня оставили в управлении посёлка, и в итоге оно пропало.

— И что с того?

— Не забывай, семья Янь не полностью исчезла, оставался ещё домоправитель Янь Фу, — медленно объяснил Ли Ляньхуа. — К тому же, их поместье “сгорело дотла вскоре после убийства”, а в тот момент деньги ещё были. Будучи домоправителем “Сада чистой воды”, верным слугой, решившим остаться сторожить родную землю после разорения, гибели и упадка семьи, Янь Фу не забрал тело Янь Цинтяня, чтобы похоронить. Почему?

Фан Добин затрепетал от страха, он не заметил ничего неправильного, а ведь в самом деле, почему Янь Фу не устроил Янь Цинтяню достойное погребение? Ли Ляньхуа наклонился вперёд, приблизившись к Фан Добину, посмотрел на его испуганное лицо и весело улыбнулся.

— Почему Янь Фу не похоронил Янь Цинтяня? Возможные причины две: первая — проблема в Янь Цинтяне, вторая — проблема в Янь Фу.

Эти слова по-настоящему потрясли Фан Добина.

— Проблема в Янь Цинтяне? — хрипло переспросил он.

— Неважно, проблема в нём или в Янь Фу, не забывай, у них обоих фамилия Янь.

Фан Добин резко встал, переменившись в лице.

— Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать… по-твоему…

В этот момент Ли Ляньхуа вздохнул и пробормотал:

— Потому я и сказал, что боюсь, Яньло-ван явится к дверям, а ты не понял.

Фан Добин тяжело опустился на стул, в душе он трепетал от страха, но всё ещё не сдался и хотел высказать своё веское несогласие с умозаключениями Ли Ляньхуа, как вдруг кто-то тихонько постучал в двери. Ли Ляньхуа как раз сказал “боюсь, что Яньло-ван явится к дверям”, и услышав стук в двери, Фан Добин весь покрылся холодным потом.

— Позвольте узнать… Гос… Господин Неподкупный… дома? — послышался за дверями боязливый, очень слабый женский голосок.

Фан Добин с Ли Ляньхуа переглянулись, Ли Ляньхуа кашлянул и мягко пригласил:

— Барышня, прошу, входите.

Двери медленно приоткрылись, на пороге стояла изнурённая молодая женщина в потрёпанном платье. В руках она держала бамбуковую корзину с курицей.

— Господин Неподкупный, умоляю о справедливости ради моего а-Хуана… Мой а-Хуан погиб ни за что…

При виде этой мелкой курицы у Фан Добина в душе зародилось нехорошее предчувствие. Когда женщина разглядела роскошные одежды Фан Добина, её взгляд ещё больше переполнился смятением и страхом, и она вдруг рухнула на колени.

— У простой женщины… Лихуа нет ничего, чтобы преподнести господину, оставленных а-Хуаном денег хватило только на курицу… Пожалуйста, господин Неподкупный, накажите виновных в смерти моего мужа!

Она ничком упала на пол и принялась отбивать поклоны, курица выскочила из корзины и, горделиво выпятив грудь, засновала перед ногами Фан Добина и Ли Ляньхуа, успевая и крутить головой, и гадить.

Друзья беспомощно уставились друг на друга.

— Госпожа Хуан, пожалуйста, встаньте, — ласково и чрезвычайно терпеливо попросил Ли Ляньхуа. — Вы говорите, а-Хуан погиб незаслуженно, так что же всё-таки произошло? — Он всегда проявлял к женщинам особую мягкость и участие, Фан Добин же не сводил пристального взгляда с курицы, прикидывая, как бы прогнать её из дома.

Эта молодая женщина в лохмотьях была женой лоточника а-Хуана, звали её Чэнь Лихуа. Едва услышав от полового Дабая, что с тайной проверкой прибыл большой чиновник, она схватила курицу и кинулась жаловаться.

— Несправедливо-о-о! Господин Шэ сказал, что а-Хуан утонул, но у него же всё лицо было в зелёных и лиловых пятнах, из всех отверстий текла кровь, а когда воткнули серебряную иглу, она почернела. Его точно отравили! Все знают, что мой а-Хуан был прекрасным пловцом, он не мог утонуть! Господин Неподкупный, прошу, разберитесь! Поймайте злодея, чтобы мой а-Хуан мог покоиться с миром!

— А-Хуана отравили? — удивился Фан Добин.

Чэнь Лихуа закивала.

— Выходит, а-Хуана отравили, однако тело всплыло в реке Уюан, ах, вот как, не исключено, что преступник выбросил тело после убийства. Госпожа Хуан, не печальтесь, мой молодой господин восстановит справедливость в отношении а-Хуана и отыщет преступника, поднимайтесь и заберите свою курицу.

Услышав эти слова, Чэнь Лихуа почувствовала огромное облегчение, эти двое великих Неподкупных оказались вовсе не такими грозными и пугающими, как она себе представляла — похоже, остались ещё в мире честные чиновники. Она невольно была тронута.

— Нет-нет, это мой дар господам, как я могу забрать её с собой?

— Э-м-м… Этот чиновник не умеет резать кур, — сказал Фан Добин.

— Госпожа Хуан, — со смехом вклинился Ли Ляньхуа, — восстанавливать справедливость для простых людей — долг моего господина, это закон неба и принцип земли. Как говорится, кто живёт на императорское жалованье, разделяет тревоги императора, кто ест за государственный счёт, разумеется, должен думать о благополучии Поднебесной, так что в вашей курице нет необходимости.

Фан Добин фыркнул и бесстрастно произнёс:

— Советник верно говорит.

Чэнь Лихуа отбила восемь поклонов перед Фан Добином.

— Я только прошу справедливости ради моего мужа, и пусть в следующей жизни я буду хоть коровой, хоть лошадью, но не забуду признательности двум господам.

— Я вовсе не господин… — начал было Ли Ляньхуа.

Чэнь Лихуа вдруг развернулась и отбила восемь поклонов и ему.

— Я пойду.

Она и правда была женщина простая: сказала, что уходит — и ушла, однако курицу с собой не забрала. Переглянувшись, друзья обменялись горькими усмешками. Через некоторое время курица залезла под шкаф, стоящий на восточной стороне, Фан Добин только и мог, что притвориться, будто ничего не заметил.

— Так а-Хуана отравили? Вот так дела… Чем дальше, тем всё более странно. Эй? Ли Ляньхуа! Ли! Ляньхуа! — Глядя, как друг нагнувшись ловит курицу, он заскрежетал зубами. — Ты не мог бы не ловить курицу передо мной?

— Нет, — ответил Ли Ляньхуа.

— Завтра я пришлю тебе тысячу таких куриц, а сейчас ты не мог бы выползти и продолжить обсуждение дела с “этим чиновником”?

— А… — Ли Ляньхуа уже вытащил курицу из-под шкафа, зажал ей крылья и поднял, развернувшись к Фан Добину с чрезвычайно радостной улыбкой. — Эта неописуемо прекрасная курица совершенно отличается от тех, что тебе приходилось есть…

У Фан Добина дёрнулось ухо, он вдруг насторожился.

— Чем отличается?

Ли Ляньхуа приподнял птицу.

— Отличается тем, что эта курица страдает поносом.

— Что ты имеешь в виду? — завопил Фан Добин. — Хочешь сказать, эта курица больна птичьей чумой?

— Да что ж такое, — улыбнулся Ли Ляньхуа. — Я лишь хочу сказать, не вздумай завтра присылать мне тысячу таких куриц.

Он потыкал курицу со всех сторон, вырвал перо и увидел, что кожа у неё несколько синеватая, неожиданно послышался шмяк — птица снова нагадила. Фан Добин вскрикнул — в курином помёте виднелась кровь.

— Она…