Лотосовый Терем - Тэн Пин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хэй Сишуай так и замер на месте.
— Бычья голова и Лошадиная морда? — вырвалось у него.
Ли Ляньхуа медленно поднёс факел к стене с подвешенными скелетами.
— Именно.
Хэй Сишуай резко перевёл взгляд на останки, долго рассматривал и вдруг понял — у одного из скелетов тоже недоставало трёх рёбер, а у того, что находился в воде, не было ног — неужели в действительности это части одного тела? И на самом деле к стене был прикован урод с двумя головами, двумя телами, но с одной парой ног?
В цзянху ходила легенда, что первого из подчинённых Яньло-вана из “Чертогов Жёлтого источника” называли “Бычья голова и Лошадиная морда”. Его жестокость не знала границ, подражая служителям царства мёртвых, он косил людей как траву, а после убийства всегда оставлял записку: “Яньло желает, чтобы человек был мёртв к третьей страже, разве можно оставлять его в живых до пятой?” У этого человека было две головы и четыре руки, братья делили одно тело и пару ног, одного звали “Бычья голова”, а другого — “Лошадиная морда”, несколько десятилетий назад о них знали все в цзянху. Двухголовые люди рождаются чрезвычайно редко, и мысль, что они умерли в этой пещере от того, что их разделили, приводила в непередаваемый ужас.
— Так Бычья голова и Лошадиная морда умер здесь! — Лицо Хэй Сишуая скривилось не то от радости, не то от тревоги. — Выходит, это место всё-таки связано с “Чертогами Жёлтого источника”! И “Канон Жёлтого источника” должен быть здесь!
Ли Ляньхуа медленно переместил факел правее, освещая второй висящий скелет, и Хэй Сишуай снова переменился в лице, растеряв своё воодушевление и исполнившись страха — если слева “Бычья голова и Лошадиная морда”, то кто висит справа?
Если это “Яньло-ван”, то кто мог насильно разделить “Бычью голову и Лошадиную морду” и убить загадочного и безжалостного “Яньло-вана”, находившегося тогда в самом расцвете сил? А если “Яньло-вана” убили, то может ли “Канон Жёлтого источника” всё ещё оставаться здесь? Что же произошло в этом месте?
Кто вошёл в “провал” и вышел, не оставив следа? За той дырой, где была кошка, ворота?
— Это… это… — С дрожью в голосе Хэй Сишуай указал на скелет. — Это правда Яньло-ван?
Ли Ляньхуа покачал головой.
— Нет? — обрадовался Хэй Сишуай.
— Я не знаю… — смущённо проговорил Ли Ляньхуа.
Хэй Сишуай застыл на месте и разозлился.
— Это не знаю, то не знаю, что толку от вашей славы, что вы знаете вообще?
— Я знаю лишь одно… — безропотно проговорил Ли Ляньхуа.
— И что же?
— Кошка не могла выкопать дыру, — с серьёзным видом сказал Ли Ляньхуа, — и за ней точно есть дверь.
Хэй Сишуай пришёл в ярость.
— Это я и без вас понял!
Он свирепо уставился на “дверь” — пусть и понимал, что с ней не всё так просто, но не знал, как приступить к делу. В этот момент послышался тихий шорох, Хэй Сишуай уставился на “дыру” — похоже, со стен снова посыпался песок, а дыра… как будто стала выглядеть иначе…
— Берегитесь!.. — вдруг вскрикнул Ли Ляньхуа.
Послышался щелчок, перед глазами вдруг почернело, он не успел понять, что произошло, как глаза погасли и брызнула кровь, заливая чёрный силуэт.
Глава 50. Провал
— А потом что? — Когда Фан Добин услышал, что Ли Ляньхуа был “тяжело ранен”, то примчался из дома за тысячу ли, однако увидел, как этот тяжело раненый покупает овощи на рынке, с таким интересом наблюдая за чужими клетками с домашней птицей, что у птиц перья вставали дыбом. К моменту, как он поймал Ли Ляньхуа на рынке и притащил в Лотосовый терем, чтобы расспросить, тот рассказал половину истории, но остановился.
— А потом, — медленно проговорил Ли Ляньхуа, — Хэй Сишуай умер.
Фан Добин слушал с нетерпением, история о том, что кто-то держал в заключении и умертвил “Яньло-вана” и “Бычью голову и Лошадиную морду”, уже будоражила, вот только видевший всё своими глазами человек не рассказывал дальше.
— Как он умер? А этот местный а-Хуан? И ты как пострадал?
Ли Ляньхуа протянул руку, на белой коже его ладони виднелся маленький красный рубец. Фан Добин взял его руку, повернул к солнцу и долго разглядывал, а потом спросил:
— Что это?
— Рана! — с серьёзным видом ответил Ли Ляньхуа.
Нахмурившись, Фан Добин снова принялся рассматривать.
— Это ведь… — неуверенно начал он. — Ожог?
— Да… — кивнул Ли Ляньхуа.
Фан Добин в ярости ткнул пальцем в друга.
— И поэтому ты написал в письме “случайно был ранен, не могу поднять руку, надеюсь, приедешь помочь”?
— Дело и правда обстояло так… — кашлянул Ли Ляньхуа.
Фан Добин выразительно фыркнул и накинулся на него:
— И слушать не желаю! Как умер Хэй Сишуай? Откуда взялась эта твоя “рана”? Что с а-Хуаном?
Ли Ляньхуа сжал руку в кулак и потряс им перед лицом Фан Добина.
— Хэй Сишуая убило выпущенной из той дыры железной стрелой.
— За дырой был механизм? — воскликнул Фан Добин.
— Был ли это механизм, сказать сложно, но самое странное — медленно проговорил Ли Ляньхуа, снова раскрывая ладонь, — стрела была ужасно горячей, как будто её раскалили в печи.
— А! — вдруг понял Фан Добин. — Ты протянул руку, чтобы спасти Хэй Сишуая, схватил стрелу и обжёгся, но он всё равно умер.
Ли Ляньхуа покивал и похвалил:
— Ты и правда очень умный.
Фан Добин снова фыркнул и сердито пробурчал:
— Боевого мастерства недостало! — Словам Ли Ляньхуа, а тем более, похвалам, ни за что нельзя верить!
— Железная стрела вылетела с впечатляющей силой, не похоже, будто её выпустил человек, но не верится, что в этой пещере спустя двадцать с лишним лет мог сохраниться рабочий механизм, да ещё срабатывающий с такой точностью.
У Фан Добина загорелись глаза.
— Хочешь сказать?..
— Внизу кто-то есть, — вздохнул Ли Ляньхуа.
Фан Добин удивлённо цокнул языком.
— В яме глубиной десять с лишним чжанов, рядом с двумя скелетами, которым несколько десятков лет, внезапно кто-то скрывается — подумать только! Он что, столько лет землёй питался?
— Кто знает… — пробормотал Ли Ляньхуа, а потом вдруг ахнул.
Фан Добин вздрогнул и оглянулся по сторонам.
— В чём дело?
Ли Ляньхуа поднял купленные им два куска тофу.
— Слишком жарко, пока мы болтали, тофу испортился…
Фан Добин покосился на тофу в его руках.
— Я свожу тебя в трактир.
— Ах… но это так затратно… — виновато сказал Ли Ляньхуа.
Фан Добин потащил его по направлению к самому лучшему в посёлке трактиру, неожиданно развернулся и спросил:
