Схватка с чудовищами - Юрий Карчевский

Несмотря на потрясение, тюрьма Антона не сломила. Смерть Сталина казалась людям концом света, катастрофой для страны. Так думал в те дни и он. В Президиум Верховного Совета СССР, в ЦК КПСС из многочисленных мест заключения — из тюрем и исправительно-трудовых лагерей, из ссылки — от невинно репрессированных граждан пошли тысячи и тысячи писем и заявлений с требованием пересмотреть дела, освободить их и реабилитировать. Начался пересмотр уголовных архивно-следственных дел. Многие бывшие следователи не раз вызывались в Прокуратуру Союза и органы военного трибунала для дачи объяснений по каждому случаю. Нарушившие Закон были уволены из органов, некоторые судимы.

Стало легче дышать и работать в стране, в органах безопасности. Постепенно побеждала честность, повышалась ответственность каждого сотрудника за свои действия. Массовые репрессии формально были осуждены партией. Но уроки из этого, к сожалению, до конца не были извлечены, отсюда и последующие рецидивы, хотя и в иной форме…

В органы пришли свежие молодые силы. Из прежнего состава остались лишь незапятнанные. Место, которое занимал генерал Петров, было предоставлено полковнику Новикову. На его долю выпала расчистка завалов, Буслаева он назначил начальником отделения.

Полковник Новиков Вячеслав Георгиевич…

Человек этот, как не раз убеждался Буслаев, — сама корректность. Всегда уравновешенный, внешне спокойный, дальновидный, уважительно относящийся к собеседнику, разносторонне и реалистично мыслящий, прекрасный психолог и юрист. Насколько было известно Антону, он закончил филологический факультет и заочно юридический институт. Чекистскую школу прошел от оперуполномоченного и до руководителя. Увлеченный делом, от сотрудников своих он требовал не чинопочитания и строгого соблюдения субординации, а творчества и профессионализма в оценках поступающих сигналов, глубины решений, объективности уже в предварительном расследовании.

Умел Новиков и людей ценить, и уважать, прощать подчиненным невольные незначительные оплошности. Но и дисциплину требовал соблюдать. Кого он не терпел, так это солдафонов и «сирых», унтерпришибеевщину. Антон помнил, что еще в начале знакомства о ним, он говорил: «Что бы тебе это ни стоило, всегда оставайся самим собой, будь личностью, а для этого, как говорил Ленин, постоянно обогащай свою память всем тем, что накопило человечество. И знай: ты — человек, венец природы, а не болтик и не гайка. Гомо сапиенс, наделенный интеллектом. И поэтому должен знать: приказ начальника — одно, он выработан в кабинете. Жизнь богаче любой выдумки, и все может повернуться иначе. Отсюда, руководствуясь приказом вышестоящего начальника, действуй в соответствии с оперативной обстановкой и собственной совестью. Если все хорошо продумал, смело и уверенно, в рамках закона, доводи дело до логического конца. Но и будь готов всегда ответить за свои глупости, от которых, к сожалению, никто из нас не застрахован. И еще: чекист не тот, кто принимает на веру обвинения и оправдания. А тот, кто все подвергает сомнению, докапывается до истины». Он учил своих сотрудников профессионализму, но и сам не считал для себя зазорным учиться у них, советоваться с ними. Был прост, непритязателен и доступен каждому в любое время суток.

Назначив Антона Буслаева начальником оперативного отделения, Новиков подчинил ему, как наиболее подготовленному в юридическом отношении, группу по пересмотру уголовных архивно-следственных дел Управления с целью реабилитации граждан, необоснованно репрессированных в 30–40-е и начале 50-х годов. Необходимо было восстановить простую справедливость в отношении каждой личности.

Буслаев воспринял это поручение, как высокий нравственный и гражданский долг перед обществом, поскольку речь шла о начавшемся процессе очищения. Одновременно, по ходу дела, необходимо было выявлять тех, кто чинил произвол, кто глумился над человеком.

Не имевший никогда отношения к беззаконию, которое творилось в органах, Буслаев по архивным материалам теперь мог воссоздать для себя в какой-то мере картину тех страшных событий. О том, что количество репрессированных по стране исчислялось миллионами, он только догадывался. Подавляющее большинство советских граждан было осуждено не только без всяких на то законных оснований, но и судимы без суда, во внесудебном порядке, по специальным спискам. Каждый пятый из них был приговорен к высшей мере наказания, к расстрелу. В их числе — известные партийные и государственные руководители, видные ученые и военачальники, деятели литературы и искусства, которыми гордился народ, директора заводов, рабочие и крестьяне, даже чекисты, которые «много знали» либо отказывались действовать методами Ежова и Берии. Одним словом, органы занимались вечным поиском «врага», вместо того чтобы бороться с преступностью. Знал ли обо всем этом товарищ Сталин?.. А вдруг знал? Тогда почему не положил этому конец?..

Буслаева удивляло элементарное пренебрежение требованиями Уголовно-процессуального кодекса (УПК). Следственные дела, как правило, оформлены были юридически неграмотно. Состояли порой всего лишь из нескольких небрежно заполненных либо отпечатанных на машинке под копирку листков. Признания обвиняемого в совершении им преступления не подтверждались ни вещественными доказательствами, ни допросами свидетелей, а порой и соучастников. Об очных ставках, следственном эксперименте, судебной экспертизе и говорить нечего. Дальше следовало обвинительное заключение и выписка из приговора, вынесенного без присутствия сторон, заочно «Особым совещанием» либо «Тройкой».[16] Редко где стояли подписи, и не только обвиняемого, но и следователя. Лишь одно из ста дел заслуживало внимания, поскольку в них была неопровержимо доказана вина подследственного, были выявлены все обстоятельства преступления, наличествовали улики. Следствие завершалось судебным разбирательством при участии прокурора и адвоката. Подобные материалы пересмотру, естественно, не подлежали, в соответствии с заключением они возвращались на хранение в архив. Антон вспомнил свою поездку с Хрущевым в Коломенский район Московской области. Нет, там он не встречал фальсификаций. Просто были дела не стоящие и выеденного яйца. Хорошо, что их вовремя прекратили…

Первую половину дня Буслаев обычно занимался оперативными делами вверенного ему отделения. Основная их окраска — шпионаж. После обеда спускался в помещение, расположенное в цоколе здания Управления. К этому времени на столе у него образовывалась целая гора уже рассмотренных его оперативниками дел. Среди них были и спорные. Ему надлежало ознакомиться с заключениями, убедиться, насколько они объективны, беспристрастны и соответствуют содержанию материалов следственного дела. Ну и поставить свое — «Согласен». Иногда вносил уточнения. Спорные дела обсуждались всей группой. Но таких было не так много.