Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет - Александр Лопухин

И когда проповедь Его кончилась, Он думал не о Себе и о своем утомлении, а о своих бедных, потерпевших неудачу учениках. Он знал, что труд их был напрасен; Он заметил, что во время Его беседы они, будучи заняты своим ремеслом, в то же время слушали Его учение и готовились к будущему делу, обещавшему им больше успеха. Чтобы поддержать в них бодрость духа, Он велел Петру отплыть на глубину и вновь закинуть сети свои для лова. Петр был в унылом настроении духа; но для него было достаточно слова Того, кого он так глубоко чтил и свидетелем могущества которого он уже был столько раз. И его вера была вознаграждена. Сети мгновенно наполнились множеством рыбы. Ученики оживились и захлопотали. Симон и Андрей дали знать Зеведею и его сыновьям с рабочими, чтобы они плыли сюда с своей лодкой и помогли им вытащить необычайный улов, грозивший прорвать сами сети. Обе лодки были доверху наполнены грузом, и тотчас же по окончании работы Петр, признавая всю силу чуда, с свойственным ему порывом припал к коленам Иисуса и в страхе за такую близость к Нему великого чудотворца воскликнул: «Выйди от меня, Господи! потому что я – человек грешный».

Луч сверхъестественного озарения открыл ему как его собственное греховное недостоинство, так и то, Кто был с ним в лодке. Это был вопль самообличения, первый порыв страха и изумления, – тех чувств, которые впоследствии возросли до степени обожания и любви. Петр не разумел в собственном смысле «выйди от меня», а разумел только – и это было известно Сердцеведцу: «Я крайне недостоин быть подле Тебя, но позволь мне остаться». И на это последовал ободряющий ответ: «Не бойся; отныне будешь ловить человеков». Спаситель, как и во всем своем учении, воспользовался внутренним смыслом наличных обстоятельств. Подле них в лодке кучами лежала животрепещущая добыча озера, животрепетанье которой, однако же, начинало уже стихать перед вечным покоем смерти. Отселе этот грешный человек, омытый и очищенный, искупленный и освященный, должен был преследовать, в более благородном труде, добычу, которая, будучи поймана сетью Евангелия, не умрет, а будет жить вечно. И его брат, и его товарищи по промыслу должны были также сделаться «ловцами людей».

Затем Спаситель отправился в сам Капернаум и там начал в обширных размерах проявлять свою проповедническую и благотворительную деятельность. Как и в Назарете, Он прежде всего направился в синагогу, где и поучал народ, во множестве собравшийся послушать великого проповедника. Проповедь на этот раз нарушена была не бурным ропотом собрания, а одним несчастным, который, одержимый силой злобы, не в состоянии был вынести присутствия Сына Божия, пришедшего ниспровергнуть царство злобы. Среди безмолвной тишины собрания, всецело поглощенного потоком божественного благовестия, вдруг раздался пронзительный крик несчастного, который начал исступленно кричать: «Оставь; что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас; знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий» (Лк 4:34). Подобные несчастные люди, одержимые нечистым духом, в древности не пользовались никакими приютами, и болезнь их считалась неизлечимой. Но Христос хотел открыто показать, что Он пришел спасти погибших. Он обернулся к беснующемуся страдальцу и, признавая в нем раба нечистого духа, обратился к духу с строгим повелением: «Замолчи и выйди из него». Сила божественного повеления была непреодолима. Бесноватый упал на землю в страшных судорогах, крича и корчась. Но все это скоро прошло. Человек встал здоровым; все в нем показывало, что он освободился от подавлявшей его силы, и теперь был в своем здравом рассудке. Никогда прежде не совершалось такого великого и поразительного чуда, и все присутствовавшие разошлись по домам с чувством неописанного изумления.

Оставив синагогу, Христос удалился в дом Симона. Здесь Его также встретили мольбой о помощи в болезни и страдании. Симон, которого Он уже навсегда призвал к апостольству, был женат (1 Кор 9:5), и теща его находилась в сильном припадке горячки (Лк 4:32). Опечаленное семейство обратилось к Христу с мольбой о помощи. Спаситель остановился над больной, взял ее за руку, поднял ее и запретил горячке; голос Его, потрясши все ее существо, победил источники болезни, и больная, мгновенно выздоровев, встала и служила им по хозяйству.

Строгость соблюдения субботы, которой отличались иудеи, дала Спасителю короткий промежуток для отдыха и подкрепления; но только что начало заходить солнце, как множество народа, ожидавшего только полного окончания субботних часов, стало искать Его помощи. Со всего города народ столпился у дверей Его скромного жилища, приведя с собой бесноватых и больных всякого рода, и Христос исцелял их, невольно сострадая страждущему человечеству. Теснота при этом была так велика, что не все больные могли проникнуть к Спасителю, и один расслабленный спущен был к нему через разобранную кровлю дома. За эту смелость, доказывавшую непоколебимость его веры, он получил не только телесное исцеление, но и прощение грехов.

Молва об этом чудесном событии разнеслась по всей Галилее и Перее, и даже до отдаленных пределов Сирии (Мф 4:24), и можно представить себе, как сильно утомленный Спаситель нуждался после этого в продолжительном покое. Но лучшим и самым приятным для Него отдыхом было уединение и безмолвие, где Он, не тревожимый никем, мог быть наедине со своим Отцом небесным. Равнина Геннисаретская была еще окутана глубокой тьмой, наступающей перед рассветом, когда, никем не замеченный, Иисус встал и удалился в одно пустынное место, и там подкрепил свой дух тихой молитвой.

С наступлением утра Он опять готов был продолжать свое спасительное служение. Но благодеяния Его не должны были ограничиваться одним Капернаумом. Рядом находилось много других городов и селений, которые также нуждались в просвещении и благотворении, и Христос хотел распространить свое служение и на эти города. «Пойдем, – сказал Он своим ученикам, – в ближние селения и города, чтобы Мне и там проповедовать Царствие Божие, ибо на то Я послан». Но прежде чем отправиться в эти города, Он нашел благовременным восполнить сонм своих постоянных учеников еще одним членом, призвание которого состоялось при замечательных обстоятельствах. В Капернауме или близ его находилась таможня для сбора пошлин. Будучи расположен в узле дорог, расходившихся к Тиру, Дамаску, Иерусалиму и Сепфорису, город этот был оживленным торговым центром страны, и потому представлял удобное место для сбора податей и пошлин. Налоги эти были особенно ненавистны иудеям. Сама обязанность платить их уязвляла священнейшие для них чувства. Они были не только знаком политического рабства, но и постоянным и ужасным свидетельством того, что Бог как бы оставил свой народ и что все светлые мессианские надежды и обетования, которыми полна была их прежняя историческая жизнь, померкли в страшном сумраке чужеземного ига жестоких и высокомерных покорителей; отсюда сама уплата их для чувствительной и щепетильной души истых иудеев казалась почти вероотступничеством. Она казалась нарушением основных начал теократии и могла быть извиняема только под условием неизбежной принудительности. Неудивительно поэтому, что чиновники, собиравшие эти налоги, были крайне нелюбимы народом. Нужно помнить при этом, что в отдаленных областях сборщиками были не римские чиновники – настоящие publicani, а их простые подчиненные, часто набиравшиеся из подонков общества, и они так славились своими злоупотреблениями, что на них смотрели почти с ужасом и всегда причисляли к одному разряду с блудницами и грешниками. И если иудей едва мог убедить себя в правоте самой уплаты податей, то можно представить, каким ужасным преступлением было в его глазах сделаться орудием, и притом сомнительной честности, в собирании их. Если ненавидели мытаря вообще, то понятно, какое омерзение в народе возбуждал мытарь из иудеев. Но тот, кто пришел взыскать и спасти погибших, кто мог водворить христианскую святость в среде языческого растления – мог даже из мытаря-иудея сделать апоcтола и первого евангелиста новой и живой веры. При избрании апостолов Он руководствовался не внешними какими-либо побуждениями, а проникновением в глубину сердца человека. Он отверг важного книжника (Мф 8:19) и избрал презираемого и ненавидимого всеми сборщика податей. Это было славное дело божественной прозорливости и совершенного человеколюбия, и св. Матфей вполне оправдал его, обратив свое знание письма на священное дело и сделавшись первым жизнеописателем своего Спасителя и Господа. Можно думать, что Матфей слышал некоторые из бесед и видел некоторые из чудес Христа. Сердце его было тронуто ими, и в глазах Того, Кто не презирал никого и не гнушался никем, мытарь этот, даже когда он еще сидел у «сбора пошлин», был уже готов для призвания. Для него довольно было одного слова: «Следуй за Мною». Оно показывало Матфею, что Господь возлюбил его и готов был воспользоваться им как избранным орудием в распространении благовестия в Царстве Божием, и потому его было достаточно для того, чтобы заставить мытаря победить в себе все искушения алчности и порвать с прежним занятием. «И он встал и последовал за Ним», нравственно возрожденный чудесной силой всепрощающей и искупляющей любви.