Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет - Александр Лопухин

В Назарете, как небольшом городе, имевшем не более девяти тысяч жителей, была только одна синагога. Как можно судить по сохранившимся кое-где развалинам древних синагог, это было простое прямоугольное здание, обращенное «святилищем» по направлению к Иерусалиму, который со времени Соломона сделался священным местом, куда всякий иудей обращался лицом в молитве. В более богатых городах синагога строилась из белого мрамора и снаружи убиралась скульптурными украшениями, резными изображениями виноградных листьев и гроздьев, расцветающего жезла и сосуда с манной. Внутри были сиденья на одной стороне для мужчин, на другой, за решеткой, для женщин, которые сидели, закутавшись в свои длинные покрывала. На одном конце помещался ковчежец или ящик из крашеного дерева, содержавший Св. Писание, а в стороне возвышалось высокое сиденье для чтеца и проповедника.

Духовенства, собственно говоря, не было никакого, и само богослужение в синагоге было очень простое. После молитвы обыкновенно прочитывалось два места из Писания, одно из Закона и одно из Пророков, и так как особых посвященных лиц для совершения богослужения совсем не было (служение священников и левитов ограничивалось одним храмом в Иерусалиме), то эти чтения не только читать мог всякий умеющий, получив только позволение от начальника синагоги, но мог также присоединить и свое толкование или назидание. Чтение из Пятикнижия было уже кончено, и оставалось прочесть только дневное чтение из Пророков. Спаситель раскрыл поданный Ему свиток и нашел место из 61 главы пророка Исаии. Все собрание встало для выслушания чтения. Чтение обыкновенно продолжалось от трех стихов до двадцати, но Иисус Христос прочитал только первые два стиха, которые гласили: «Дух Господень на Мне, ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное».

Затем Он закрыл свиток и, как было в обычае иудеев, сел, чтобы произнести проповедь и обратиться к слушателям с назиданием. Прочитанное Им место было и само по себе весьма замечательное, но оно получало еще больше величия и торжественности в устах Того, на котором исполнилось. Глаза всех в синагоге с выражением напряженного внимания были устремлены на божественного Проповедника, и все с затаенным дыханием и трепетным сердцем слушали Его проповедь, в которой Он раскрывал, что Он Сам и есть тот Мессия, о котором возвещал великий пророк семьсот лет тому назад.

Слова Его звучали любовью, властью и силой и вызывали у всех невольное изумление. Но с течением проповеди Он стал замечать перемену в настроении слушателей, и она росла по мере того, как эти грубые и жестоковыйные назаряне начали понимать все значение Его слов. У иудеев было в обычае во время самых собраний в синагогах открыто выражать свои чувства по поводу той или другой проповеди, и Христос скоро внятно услышал пробегавший по собранию ропот негодования и возмущения. Глаза слушателей, дотоле устремленные на Него с выражением благоговейного удивления, начали сверкать злобным огнем зависти и ненависти. «Не плотник ли это? Не брат ли Он таких же ремесленников, как и Сам Он, – Иакова, Иосии, Симона, Иуды, и сестры Его не живут ли между нами? Разве мы не знаем, что даже в Его собственном семействе не веруют в Него?» Такие и подобные возгласы начали раздаваться среди слушателей. Это не был молодой ученый раввин из школ знаменитых учителей и законников того времени (Гамалиила или Шаммаи), и однако же Он говорил со властью, какой не принимали на себя даже великие книжники! Даже великий Гилдель, когда оказывалось невозможным убедить на основании своего собственного учения, мог рассчитывать на успех, только ссылаясь на авторитет прежних законников. Этот же учитель не ссылался ни на кого, и притом учитель, который был только их городским плотником! Какое право имел Он учить? Откуда Он мог знать даже хорошенько письмена, никогда не учившись в высших школах раввинских? Спаситель не оставил без внимания этой перемены в своих слушателях, и прямо сказал им, что Он есть тот Самый Иисус, которого они хорошо знали раньше, и вполне понимал их состояние, так как «истинно, никакой пророк не принимается в своем отечестве». Правда, они могут сказать, что как пророк Он должен бы проявить свои знамения и чудеса не в соседних городах, где Его мало знают, а именно в своем родном городе, где Он известен всем от мала до велика, и потому у них, естественно, вертелось на языке язвительное присловие: «Врач! исцели самого себя», т. е. не на словах только, а на самом деле покажи свою сверхъестественную силу, слухи о проявлении которой в Капернауме доносились до них. Но Спаситель ответил им, что чудеса не ограничиваются местностью и родством и для совершения своего требуют известного душевного предрасположения к принятию их. Ведь им известно из Ветхого Завета, что «много вдов было в Израиле во дни Илии, когда заключено было небо три года и шесть месяцев, так что сделался большой голод по всей земле; и ни к одной из них не был послан Илия, а только ко вдове в Сарепту Сидонскую. Много также было прокаженных в Израиле при пророке Елисее; и ни один из них не очистился, кроме Неемана Сириянина».

Эти спокойные доводы на основании исторических примеров еще более раздражили слушателей, которые в своем предубеждении не хотели слушать слов правды. Что же из этого? – кричали они. Неужели они, по Его мнению, по мнению этого «плотника», не лучше язычников и прокаженных? Это было выше всего, что могли они вынести от своего собрата-горожанина, которого они хотели ставить в ряд с собой, и при этих словах долго сдерживаемая ярость их разразилась открыто. Проповедник был прерываем теперь уже не ропотом негодования, а ревом бешенства. При одном из тех порывов кровожадного возбуждения, которыми отличался этот страстный, буйный, запальчивый народ – народ, умы которого возбуждались столь же неожиданными бурями, как и те, что мгновенно разъяряли зеркальную поверхность их озера, они все вскочили, схватили Его, вывели за город и там повлекли на вершину горы. Назарет гнездится на южной впадине горы; крутые утесы во множестве торчат на ее склонах, и две тысячи лет тому назад эти утесы, вероятно, были еще гораздо круче и обрывистее. На один из этих скалистых обрывов они и повлекли Иисуса, чтобы свергнуть Его. Жестоковыйные назаряне готовы были совершить преступление, которое покрыло бы их вечным позором. Но они избавлены были от этого преступления Самим Спасителем. Еще не пришел час, когда Он должен был понести смерть за грехи человечества, и поэтому, «прошедши посреди» ослепленных буйной яростью сограждан, «Он удалился». Он оставил их навсегда; слово Его уже никогда не раздавалось в синагоге Назаретской, и Он окончательно переселился в соседний город Капернаум, где было больше возможности и простора для проповеднической и благотворительной деятельности.

IX

Чудесный лов рыбы на Галилейском озере. Исцеление бесноватого и расслабленного и многих других в Капернауме. Призвание к апостольству мытаря Матфея

Капернаум находился на самом берегу Геннисаретского озера и был промышленным и умственным центром всей окружающей местности. Вследствие этого и деятельность Спасителя, на значительное время сосредоточившаяся в этом городе, который как бы стал «Его собственным городом», заменившим для Него Назарет, могла удобно простираться не только на все соседние города и селения, но и на более отдаленные местности, как например, Дамаск, Тир и Сидон, с которыми Капернаум соединялся оживленными путями сообщения. По этим путям постоянно происходило оживленное движение, и поэтому Христос даже по дороге из Назарета в Капернаум мог заняться проповедью, собиравшей около Него больше и больше народа. Когда Он прибыл к самому берегу озера, то толпа оказалась уже весьма большой, и народ с жадностью теснился услышать благодатное слово. Многие теснились до того, что самое положение божественного Проповедника становилось небезопасным на берегу озера. К счастью, Он увидел на озере две рыбачьи лодки, и так как одна из них оказалась лодкой Его учеников, которые, не получив еще окончательного призвания оставить все земное и следовать за божественным Учителем, на досуге занимались своим привычным ремеслом, то Он крикнул ап. Петру, чтобы тот подъехал к берегу и взял Его в лодку. Затем Он велел отплыть несколько от берега, чтобы Ему можно было поучать народ из лодки. С этой удобной и свободной от всякой тесноты кафедры Он и поучал народ, покачиваясь на лазурной ряби озера, сверкавшего под утренними лучами солнца.

И когда проповедь Его кончилась, Он думал не о Себе и о своем утомлении, а о своих бедных, потерпевших неудачу учениках. Он знал, что труд их был напрасен; Он заметил, что во время Его беседы они, будучи заняты своим ремеслом, в то же время слушали Его учение и готовились к будущему делу, обещавшему им больше успеха. Чтобы поддержать в них бодрость духа, Он велел Петру отплыть на глубину и вновь закинуть сети свои для лова. Петр был в унылом настроении духа; но для него было достаточно слова Того, кого он так глубоко чтил и свидетелем могущества которого он уже был столько раз. И его вера была вознаграждена. Сети мгновенно наполнились множеством рыбы. Ученики оживились и захлопотали. Симон и Андрей дали знать Зеведею и его сыновьям с рабочими, чтобы они плыли сюда с своей лодкой и помогли им вытащить необычайный улов, грозивший прорвать сами сети. Обе лодки были доверху наполнены грузом, и тотчас же по окончании работы Петр, признавая всю силу чуда, с свойственным ему порывом припал к коленам Иисуса и в страхе за такую близость к Нему великого чудотворца воскликнул: «Выйди от меня, Господи! потому что я – человек грешный».