Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3 - Александр Дмитриевич Григорьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
115. Мне сходить нать к Олёшеньки на свадёпку,
Посмотреть у Олёши нать молоду жону,
Какова у Олёши молода жона;
Есле весёла она, да мы роспе́чалим,
А печальня она, ей прирозвеселим!»
120. А на то где Омельфа не ослушалась,
Выносила калики звоньчяты гусли.
А тут брал-де калика звоньчяты гусли,
Он положыл веть гусли под леву полу, —
Он пошол-де к Олёшеньки на свадёпку.
125. А приходит к Олёшину к шыроку двору —
У ворот у Олёши прыворотники:
Не пропустят калику на шырокой двор...
Вынимал тут калика тры златых деньги,
Оддавал тут калика прыворотникам —
130. Пропустили калику на шырокой двор.
У дверей у Олёши фсе прыдверничьки:
Не пропустят калики в нову горницу.
Вынимал тут калика три златы деньги —
Пропустили калику в нову горницю.
135. Ишше злы у Олёшеньки весёлы гости:
Не пропустят калики среди горници.
Вынимал тут калика три златых деньги,
Оддавал тут калика весёлым гостям, —
Пропустили калику среди горничи.
140. Проходила калика среди горничи,
А садилась калика среди горничи,
Ише склала калика ноги под жопу.
Вынимал тут калика звоньчяты гусли,
Заиграл тут калика в звоньчяты гусли,.
145. А играл тут калика жалко-жалосно.
А тут князь-ёт Владимер был веть тысичьким,
А кнегина-та Опраксея большой сватьюшкой,
А стары-ти казак был болъшой друшкою.
А тут княз-ёт Владимер призадумалса,
150. А кнегина-то Опраксея росплакалась,
У Олёши молода жона запечалилась.
Говорит тут Владимер стольнекиевской:
«Уш ты ой еси, Олёша сьш Поповичь млад!
Ты налей-ко-се чяру зелена вина,
155. Ты подай-ко-се калики перехожое
Для того ей для Добрыни сына Микитичя!»
А на то где Олёша не ослушалса,
Наливал он где чяру зелена вина,
Подавал он калики перехожое.
160. А ставал тут калика на резвы ноги,
Прынимал ету чяру единой рукой,
Выпивал ету чяру к единому духу,
А садилса опять он среди горьници.
А играл тут калика в звоньчяты гусли,
165. А играл тут калика пуще старого,
Пуще старого играл он жалко-жалосно.
А кнегина-та Опраксея росплакалась,
Говорила тут кнегина-та Опраксея:
«А давно етих гуслей да мы не видали,
170. Мы давно етой игры ноньче не слыхали
Посли того где Добрыни сына Микитичя».
Говорит тут Владимер-княсь стольнекиевьский:
«Уш ты ой еси, Олёша сын Поповичь млад!
Ты налей-ко-се чяру пива пьяного,
175. Ты подай-ко калики перехожое
Для того ей для Добрыни сына Микитичя!»
А на то где Олёша не ослушалса —
Наливал он где чару пива пьяного,
Подносил он калики перехожое,
180. Тут ставал где калика на резвы ноги,
Выпивал ету чярочьку фсю досуха,
А садилса опять он среди горьничи.
Он играл-де калика в звоньчяты гусли, —
А играл он калика пуще старого,
185. Пуще старого играл он жалко-жалосно.
Говорит тут стары казак Илья Муромечь,
Говорил тут Илеюшка таково слово:
«Уш ты ой еси, Олёша сын Поповичь млад!
Ты здорово женилса, тибе не с ким спать!»
190. Говорил тут Владимер княсь таково слово:
«Уш ты ой еси, Олёшенька сын Поповичь млад!
Ты налей-ко-се чяру мёду слаткого,
Уш эту-ту чярочьку жоны оддай;
А подаст она калики перехожое
195. Для того она Добрыни сына Микитичя!»
А на то где Олёшенька не ослушалса,
Наливал он чяру мёду слаткого,
Он велел ету чярочьку жоны подать.
А брала тут Настасья чяру мёду слаткого,
200. Подносила калики перехожое.
А ставал тут калика на резвы ноги,
Принимал он калика чяру мёду слаткого,
Выпивал ету чярочьку фсю досуха.
Он снимал со правой руки злачон перстень,
205. Он спускал где-ка перстень в эту чярочьку,
Подавал он Олёшыной молодой жоны.
А брала тут Олёшына молода жона,
Вынимала ис цяроцьки злачён перстень
А наложила перстень на праву руку;
210. А скакала она тут на резвы ноги,
А пошла тут она где из застолья вон.
Выходила она да среди горничи,
Она падала Добрынюшки во резвы ноги,
Она сама говорыла таково слово:
215. «Ты прости меня, Добрыня, во первой вины!»
А тут брал ей Добрыня за белы руки,
Чёловал он в уста ей во сахарные:
«Во первой вины, Настасья, тибя Бох простит!»
А пошол он веть тут ис светлой грыни.
220. А скакал тут Олёша на резвы ноги,
А хватил он со спичьки саблю вострую, —
Он и хочот казнить ёму буйну голову.
Говорит тут стары казак Илья Муромечь:
«Уш ты ой еси, Олёшенька Поповичь млад!
225. Уш как я-то бы нонь веть — не тибе чота,
226. Уш как был у мня Добрыня на белых грудях!..»
372. Василий Окулович и Соломан
(См. напев № 41)
А во славной было главной Золотой Ёрды
У прикрасного Василья сына Окуловичя
Собиралось пированьичё-почесьён пир
А про многих про пановей-улановей,
5. А про тех было мурзоф и тотаровей.
Уш как пир-от идёт нонь пир навесели,
Уш как день-от идёт да день ко вечёру:
Ише фсе на пиру нонь пьяны-весёлы —
Ишше фсе на чесном пиру росхвастались.
10. А Васильюшко по грынюшки погуливат,
Он веть куньей-то шубочькой розмахиват,
Золотым костыльком ф пол поколациват;
Ише сам из рецей он выговарыват:
«Уш вы ой еси, пановья-юлановья,
15. Уш вы те же мурзы да фсе тотарыны!
У нас фсе нонь во городе поженёны,
Красны девушки взамуш фсе повыданы;
А один я Васильюшко холост хожу,
Я холост-де хожу и нежонат слыву.
20. Вы не знаите ле где-ка мне обручьници?»
А тут большой-от кроицьсе за средьнёго,
А тут средьней бороницьсе за меньшого;
От меньшого, сидят,
