Саламандра - Полевка

— Сканд велел позаботиться о тебе, — пожилой воин снял салфетку с тарелок и принес графин с водой, — кушай и ложись спать.

— Я буду один здесь? — удивился рыжик, он как-то уже настроился, что будет ночевать у костра, вместе с людьми Тургула, и заодно поговорит с ним, чтобы он не дулся.

— Ну, если хочешь, дождись Сканда, — улыбнулся денщик, — но только он там надолго застрял.

Лекс хотел дождаться генерала, но еда так призывно пахла, что он решил попробовать, что там лежит. За тонкой перегородкой раздавались недовольные голоса, похоже, военачальники не могли прийти к общему мнению. Лекс так задумался, что не заметил, как все съел. Он так расстроился, что не дождался Сканда, что улегся на кровать и приготовился ждать. Он мужественно держал глаза открытыми и, казалось, только моргнул… но рядом уже ходили люди, которые сворачивали шатер. Возле кровати сидели монахи, а неподалеку сидел на стуле Тургул и, похоже, опять злился.

— А где все? — Лекс растерянно смотрел, как двое людей быстро сматывают тряпичную перегородку.

— Армия на марше, а лагерь сворачивают, — Тургул скрипнул зубами, — нам надо опять всех догонять.

— Не рычи, я не виноват, что меня не разбудили вовремя, — Лекс потянулся, после целого дня в седле все тело отозвалось глухой усталостью, — разбудил бы раньше, раньше бы уехали.

— То есть, как горн играл побудку и сборы, ты не услышал? — не поверил Тургул, — горнист играет прямо у входа в шатер главнокомандующего!

— А он точно играл? — прищурился Лекс, — я вообще-то раньше спал всегда чутко. Ладно, я верю, не рычи!

Лекс выскочил на улицу. Там стояли его оседланный ящер и ящер Тургула. Ящеры монахов были в стороне. Лекс одернул мятую тунику и потер лицо, на котором отпечатался угол подушки. Тургул на самом деле перестал на него злиться, как только увидел, что он спит на узенькой кровати, один, такой маленький и беззащитный. Тургул вчера вечером, когда услышал от денщика Сканда, что рыжик остается здесь до утра, уже напридумывал себе бурные объятия и жаркий секс между рыжиком и Скандом. Но вид спящего в одиночестве Лекса примирил его со всем миром, хотя он все равно хмурился и старался выглядеть грозно, просто, чтобы не поддаться очарованию этого несносного рыжика.

Лекс растерянно рассматривал оставленное поле. Только следы кострищ выдавали, что совсем недавно здесь было много народу. Виднелся хвост колонны, грузовые ящеры тылового обеспечения размеренно махали хвостами. На поле осталось два грузовых ящера, на которых стремительно укладывали вещи из шатра. Лекс первый запрыгнул на ящера и рванул догонять колонну. Следом за ним метнулись Тургул и монахи. Поскольку все они были верхом, то быстро догнали первую когорту. Воины хмыкали, когда видели заспанную мордашку младшего. И строили предположения, в каких отношениях он находится с главнокомандующим и с какого бока здесь Тургул.

Лекс порылся в седельных сумках, нашел гребешок и запасную ленточку в волосы. Перекусив тем, что нашлось во второй сумке, Лекс опять приготовился к утомительному переходу. Его хватило до обеда, а после обеда он пристроился идти пешком вместе с воинами. Как бы плавно ни ехал ящер, но столько сидеть Лекс уже просто физически не мог. Он шел рядом с воинами и пытался разузнать о городе, куда они направляются. Оказывается, у них впереди было еще десять дней дороги. Нашлось несколько человек, которые бывали в этом городе раньше.

Город считался неприступным для войск. Он располагался между двух широких рек, которые к тому же были быстры, глубоки и полноводны, с третьей стороны было непролазное болото, которое даже местные старожилы обходили стороной. А с четвертой стороны стояли крепкие стены с башнями и лучниками, которые могли попасть в глаз ящера на бегу. Город соединялся с остальным миром понтонными мостами, которые убирали при первой же опасности. Лекс задумался о возможных вариантах, а потом просто выкинул все из головы, это не его задача воевать. Его задача, чтобы требушеты стреляли.

Вечером Тургул отконвоировал Лекса до палатки главнокомандующего, и с чистой совестью отправился отдыхать вместе со всеми. Лекс опять оказался за перегородкой. Он уже не ждал Сканда, быстро покушал и стал с интересом прислушиваться к грозным голосам. Похоже, начальники сами не знали, что делать. Планы предлагали и отметали, а потом опять возвращались к предложенному ранее. Потом Лекс плюнул и, завернувшись в плед, уснул.

На этот раз он проснулся, когда совсем рядом раздался звук горна, совсем как в военной части отца. Он выскочил из своей каморки и налетел на Сканда. Генерал поймал его за руку и, убедившись, что с рыжиком все в порядке, отпустил и сразу умчался на улицу. Послышались короткие команды и топот множества ног. Лекс наконец увидел, как армия собирается и выходит. Хорошо, что почти сразу появился Тургул, он вел двух оседланных ящеров. Центурион очень удивился, когда увидел бодрого рыжика, который что только не пританцовывал от нетерпения.

Так все продолжалось и в последующие дни. Лекс ехал с центурией Тургула, а ночевал в палатке Сканда. Центурион успокоился примерно после третьей ночевки. Как ни принюхивался ревнивец, но от Лекса пахло едой, ящером и собственным запахом младшего. Причем младшего одинокого, как будто верный муж дожидается приезда старшего из похода. К рыжику принюхивался не только Тургул. Многие воины были в том походе, когда Качшени взяли в плен, а потом везли домой. И, безусловно, все были в курсе, почему почти голый красивый младший бегает на поводке, как додо.

Почти весь город видел, как Качшени убил ящеров и стал Лексом. Город был восхищен мужеством и отвагой юноши, не побоявшегося принять бой и положиться на суд богов. Большинство мужчин или воевало или занималось обслуживанием армии, и подобный героизм восхищал. А после рыжик появился в доме Сканда, но от него не пахло, как от шлюхи, от него вообще не пахло старшим. Тиро всегда был рядом и относился к рыжику, как к собственному ребенку, которому надо объяснять, как все устроено и, конечно же, баловать покупками и сладостями.

Когда Лекс появился среди военных, то любой невольно пытался определить, кому именно принадлежит красивый младший. Но от Лекса пахло, как от нетронутого ребенка. Как будто он до сих пор был невинным — избранным. Такой аромат был непривычен и вначале вызывал недоумение, а потом почему-то уважение. Младший, который смог сохранить себя в чистоте и не польстился на власть и защиту старшего, был очень необычен и вызывал